Ржаво лязгнула дверь, и невидимый в потемках Корнеев истошно завопил: — Михаил Петрович! — Ну, что еще? — крикнул я, сжимаясь внутри, и лихорадочно перебирая вероятные несчастья. — Ромка нашелся! Почкин! Живой! Поверил ли я в тот момент? Нет. Это было слишком фантастично — спастись на Луне! Но все равно, меня мгновенно переполнило великолепное ощущение легкости, простого житейского счастья. — Подробности! — рявкнул боцман. — Там схрон был! Не постоянная, а посещаемая станция! — экспрессивно выдал Витёк. — Почкин в ней и отсиделся! Американец в него — ба-бах! — из сорок пятого калибра, а Ромка его — тресь! — лопатой по иллюминатору! Кислород — йок, летальный исход! — Та-ак… — затянул я, крепко потерев ладони. — У меня коньячок припасен. Дагестанский! — Виски! — поднял руку Ромуальдыч. — Та-ак… На камбуз! Тетя Валя не откажет в закуске! А «Бриз» по-прежнему гнал буруны к датскому и шведскому берегам. Лунный полумесяц цеплялся за верхушку мачты, как за шпиль мечети, и холодил пролив отраженным светом. Воскресенье, 12 марта. День Луна, ДЛБ «Звезда» Почтарь устал жать руки и цеплять голливудскую улыбку, хотя, быть может, тут и своеобразное кокетство присутствовало — дескать, я бы скромно ушел, как герою и полагалось бы, но куда ж от вас скроешься? Счастливый визг Ясмины стал самым приятным моментом. Сначала девушка хотела упасть в обморок, но потом передумала, и просто заревела. Слезы льются, а она радуется, лепечет всякий ласковый вздор — и страх в глазах. Вдруг ей всё это только снится⁈ Павел на цыпочках прошел в медицинский отсек, похожий на спальный — та же перегородка, только вместо диванов — койки, а в санзоне не душевая с туалетом, а маленькая операционная. Четвертый день медотсек полон — слева лежит Почкин, над ним порхает Яся в белом халатике, а справа валяется Гас Рикрофт, облепленный датчиками. Состояние тяжелое, но стабильное. Роман, заметив своего спасителя, раздвинул губы в улыбке, но бортинженер приложил палец к губам — не смущай Ясю. А девушка в энный раз переживала свою черную беду, вдруг обернувшуюся ослепительной радостью. — Мне говорят: «Без вести», а я не верю! — щебетала она, споро делая перевязку. — И как быть, не знаю… До того устала, помню, что даже глаза высохли. Сижу, тупо уставившись перед собой, и чего-то жду. И вдруг… затаскивают тебя! Непутевого, но живого… Ясмина замерла, а Рома подтянулся, и обнял ее за бедра. — Прости, — забубнил он. — В первый день так хреново было, да и на второй… Помню, что полз, а как отшлюзовался — убей бог… Очнулся, главное, и думаю, кто ж это меня так забинтовал? И «кольт» этот… Не бросил же, тащил железяку… — Всё, всё, Ромочка! Ложись! Почкин неохотно отнял руки, и опустился на подушку, а Яся лишь теперь заметила Почтаря. — Привет, Павлик! — радостно воскликнула она. — Привет, — улыбнулся Паха. — Я тут, по совместительству, еще и следователь. С Земли вопросы скинули… Можно раненого потерзать? — Терзай! — рассмеялась врачиня. — Я пока обед принесу. — А можно мне тоже немного поболеть? Девичий смех зазвенел колокольчиком, и затих в тамбуре. Сочно чмокнула герметичная прокладка. — Ну, что, мнимый больной? — фыркнул Почтарь. — Наслаждаемся жизнью? — Ага! — Почкин безмятежно улыбнулся. — Что за вопросы? — Скажи, ты зачем вместе с Гарфилдом поехал? — Да просто… — пожал Рома плечами. — Подвезешь, говорю? А то весь транспорт в разгоне. Садись, говорит. Ну, мы и поехали… — Так он улавливателем не интересовался? — поднапрягся Павел. — Раньше — да, а в тот день молчал. — Почкин пожал плечами. — Нервный какой-то был… Да я тогда к улавливателю и не собирался даже. Зачем? Всё работает, информация поступает… Меня Макаров просил помочь на «леднике», им рабсилы не хватало. Ну, чего б не помочь? А Джо меня у Южного Кластера высадил, оттуда до «ледника» десять минут идти. Только я не дошел… — Вернулся? — Да всё, знаешь, — замялся Роман, — как в дурацком детективе. Я уже за валом кратера был, когда вдруг вспомнил, что лопату на ровере оставил, балда. Сунул в багажник, когда выезжали, и забыл! Я обратно, ругаюсь на себя, а лунохода не видать. Помню, еще забеспокоился — там же провал рядом! Что толку с малого веса? Масса-то прежняя осталась! Грохнется со всей дури… Там же метров сто до дна! И точно! Подхожу к краю, гляжу вниз — луноход! Я, правда, не испугался тогда, а разозлился. В провал… там такая расселина была, типа желоба, и по нему можно было спуститься. Круто очень, но можно. Смотрю — точно! Пылится желоб! Я вниз… Что, думаю, за дурак такой? Обратно-то как выбираться? Я ж не знал тогда, что там еще один выход… Спустился, и кричу: «Ты что, совсем дурак?» А этот… оборачивается, и аж воркует в наушники: «Он слишком много знал!» И пистолет тянет… Я шарахнулся, хвать лопату, ору: «Брось оружие!» А тот стрелять… Три пули выпустил, две мне в ногу! Ну, я ему лопатой и съездил… — И правильно сделал, — кивнул Павел. — Знаешь, меня больше эта тайная станция интересует, чем детали вашей драки… Ты, кстати, не волнуйся, ничего тебе не будет — самооборона! А вот станция… Внезапно справа застонали. — Очнулся, сволота импортная, — процедил Почкин. — Гад он, а не Гас! Почтарь встал, и шагнул в закуток напротив. Рикрофт мучительно щурился на матовый светильник, и часто моргал — широко раскрытые глаза отливали голубым наивом. — Я… живой? — прохрипел он. — Относительно, — усмехнулся Павел. — Это в тебя я стрелял? — В меня. — Я не хотел! — заскулил Рикрофт, натягивая одеяло. — Меня заставили! Я думал… пошпионю — и получу кучу баксов! А тут… всё так завертелось… Fuck… fuck… — Ладно! — грубовато сказал Почтарь. — Рефлексии по мотивам Достоевского оставим на потом. Говорить можешь? — Да… Я всё скажу! — пылко выдохнул Гас. — Меня завербовало ЦРУ! Я тогда еще в Массачусетском технологическом учился, потом устроился в НАСА… — как будто придя в некое внутреннее равновесие, он заговорил спокойнее, хотя голос и подрагивал. — С прошлого года меня подключили к секретному проекту «Зеро». Я понятия не имею, что это за проект, просто случайно услышал название. Люди работают в разных группах, друг с другом никак не контактируют, да это и запрещено… — Ладно. Меня интересует та станция в провале. Она тоже связана с проектом? — Точно не скажу… — затянул американец. — Но… Мне кажется, что да, связана. Наверное… И это не совсем станция, а пункт «Зеро». Мое задание в том и заключалось — скрыть этот чертов пункт! Засыпать, обвалить стены колодца, или вовсе взорвать — ступень нашпигована пластидом. Не понимаю, правда, зачем… Ну, если бы понимал, то не лежал бы здесь… Да я вообще ни черта не смыслю во всей этой истории! А чем дальше, тем меньше верю тем, кто меня сюда послал. Они говорили, что это третья ступень «Сатурна», после «Аполлона-12». Но я… как-то, знаешь, не совсем уверен. А почему не «Аполлон-10»? Или еще какой? — он смолк, сдерживая волнение. — Знаешь… У меня такое ощущение, что вся эта кутерьма вокруг провала вовсе не тайна, а ма-аленький кусочек настоящей тайны! Вот, ты видел карту Луны со значками посадок «Аполлонов»? Они как будто окружают некий район… Или нащупывали его… — Гас болезненно скривился. — Никсон, скотина, зарубил лунную программу! Ты в курсе, что «Аполлон-19» должен был сесть именно здесь, в районе Хэдли-Апеннины, где уже садился «пятнадцатый»? А полеты, как назло, отменили! — Теория заговора? — тонко улыбнулся Павел, но тут же поднял руки, заметив ребячью обиду на лице Рикрофта. — Ладно, ладно! И что такого особенного в районе Хэдли-Апеннин? — Ничего, — буркнул Гас. — Особенное кроется, так сказать, «на дне» Моря Дождей. Это же колоссальный кратер! Сюда упал гигантский астероид, более трехсот километров в поперечнике — настоящая протопланета. Падение, ха! Это был чудовищный взрыв! Большая часть этого планетоида погрузилась в лунную мантию, а осколки разлетелись… И где, по-твоему, они выпали? А именно там, куда потом садились лунные модули «Аполлонов»! И как нам узнать теперь, что такого особенного нашли астронавты? — Логика в ваших словах есть, мистер Рикрофт, — послышался спокойный голос. Почтарь обернулся. В дверях медотсека стоял Леонов, скрестив руки на груди. Бегло улыбнувшись Павлу, он неторопливо заговорил: — Мы обязательно займемся этим вопросом, и поищем на него ответ… — улыбка начальника базы сделалась шире. — Паша, а вы не против задержаться у нас? Ну, хотя бы до конца «вахты». Тут осталось-то… Каких-то пять месяцев! Почтарь отзеркалил его улыбку. — Я согласен, Алексей Архипович! Тот же день, позже Гавана, Ведадо Команда Гайдая оккупировала весь десятый этаж отеля «Гавана либре», чему администраторы были несказанно рады. Заезжие туристы и простые гаванцы, советские военные из Лурдеса и кубинские «творяне» — все жаждали пересечься с членами «киноэкспедиции», или хотя бы одним глазком посмотреть на гостей из СССР. Поэтому вечерами на этаже было весело и шумно, после чего дружные компании спускались вниз, ближе к ресторанам «Полинезио» или «Сибоней». А вот днем стояла тишина — режиссер не терпел даже минутного простоя. Хоть объявление вешай — «Все ушли на съемки». Поэтому Вася Видов быстро вошел в режим — «домашку» делать сразу, как пришел из школы. Иначе позже не дадут спокойно позаниматься. Взрослые будут галдеть, как малышня на переменке… Толерантно улыбнувшись, мальчик закрыл тетрадку по «матёме», и подтянул «руссиш». Удивительный какой-то перекос… Все в классе кряхтят именно на математике, хотя там же всё ясно! Ты только правила выучи, как таблицу умножения. И это же так интересно — решать! Он уже потихоньку заглядывал в «Алгебру» для шестого класса. Подумаешь, бином Ньютона! Захватывает же… А вот пунктуация у него хромала. Вася сердито насупился. И правила какие-то дурацкие… То так пиши, то этак, да еще масса исключений. Расплывчатость просто идиотская! Не то, что математическая чеканность… Щелкнула дверь, и звонкий Юлин голос огласил номер: — Привет!