— А вот так! Сам посуди — тебе ещё в Новинск как-то возвращаться, а в таком виде ни в самолёт, ни в поезд не пустят. Только если армейским бортом, а с этим пока всё сложно. Лично я никуда возвращаться не собирался, но сказал о другом: — А толку сейчас от денег? Не купишь ничего! Все магазины закрыты! — Петя, о чём ты? — Куратор повёл рукой. — Ты уже в магазине! Я не удержался и фыркнул. — Вы серьёзно? — Предельно. И потом — с деньгами, Петя, даже при закрытых магазинах лучше, нежели с пустыми карманами. Только очень тебя прошу, на свой счёт в банке ничего не клади и родителям не отправляй, не демонстрируй внезапно подросшее благосостояние. Что не потратишь — спрячь в кубышку на чёрный день или где ты там заначку держишь. Держишь ведь? Секрета из этого обстоятельства я делать не стал, кивнул. — И это правильно! — похвалил меня Альберт Павлович. — А теперь иди и узнай, как здесь организовали товарно-денежный обмен. Переворот — не переворот, а торгаши свою выгоду никогда упустят. Я сунул деньги в карман, не удержался и спросил: — Это ведь не из институтской кассы, да? Теневой ректорат на операцию, поди, выделил? Стрелял наугад, но вроде как своим вопросом угодил точно в цель. Нет, округлое лицо куратора ни на миг не утратило своей невозмутимости, просто очень уж пристально глянул в ответ Альберт Павлович. Потом кивнул, словно соглашаясь с какими-то своими выводами, и вздохнул. — Ну, Петя, сам посуди: где мы с тобой и где ректорат, хотя бы даже и теневой? Или тем более — теневой? — Так ведь речь не о нас, а о деньгах, — резонно заметил я. Куратор хмыкнул, вроде бы поколебался немного, но всё же снизошёл до пояснений. — Есть клуб и есть президиум клуба, но теневой ректорат… — Альберт Павлович покачал головой. — Нет, мы не используем такого определения. Позже об этом поговорим. — Он взглянул на часы. — Осмотрись тут пока. Полчаса свободного времени у тебя точно есть. Я решил воспользоваться советом, а только отошёл, и за спиной вдруг послышалось: — Альберт! Вот так встреча! Какими судьбами? Не утерпев, я обернулся и увидел, что к куратору обратился господин лет тридцати из числа размещённых в «Пассаже» операторов. — Кирилл! Рад видеть тебя в добром здравии! — отозвался Альберт Павлович, пожимая протянутую руку. — Да вот занесла нелёгкая в командировку, повезло так повезло! — И чем занимаешься? — Да всё тем же: консультирую! В голосе Альберта Павловича прозвучали едва ли не извиняющиеся нотки, и я сходу не разобрал, изобразил он смущение или неожиданная встреча со старым знакомым и в самом деле заставила его на миг упустить контроль над эмоциями. Было бы небезынтересно в этом разобраться, но с тем же успехом я мог затеять гадание на кофейной гуще, поэтому лишь пожал плечами и, с интересом поглядывая по сторонам, начал пробираться через расположившихся в «Пассаже» операторов. Торговое помещение, пусть даже весьма и весьма просторное, всё же оказалось не приспособлено к длительному пребыванию в нём столь многочисленных посетителей, воздух внутри был спёртым, и пахло отнюдь не розами, а энергетические искажения отдавались неприятным зудом и лёгкими предвестниками головной боли. И вместе с тем ни о каком хаосе и речи не шло, очень скоро я сообразил, что всех здешних постояльцев разделили на группы численностью в пятнадцать — двадцать человек, у каждой из которых имелся кто-то вроде старосты. А вот меркантильность владельцев магазина вопреки мнению Альберта Павловича оказалась отнюдь не на высоте. Работали только табачный киоск и несколько отделов с бытовыми мелочами вроде бритв и предметов личной гигиены. Нераспроданные газеты раздавались на безвозмездной основе, а ещё можно было приобрести журналы и книги, но и только. Я купил плитку шоколада, тут же умял её и запил стаканом воды, ещё немного поглазел по сторонам и двинулся в обратный пусть. Альберт Павлович так и общался со своим знакомым, к их беседе присоединился Иван Богомол, подошли ещё несколько операторов, и мозолить им глаза мне показалось неуместным. Я расположился чуть поодаль, выудил из кармана пачку сложенных надвое банкнот и взялся их пересчитывать. От щедрот куратора мне перепало две тысячи триста пятьдесят рублей, и столь крупной суммы держать в руках прежде ещё не доводилось. Давешние двадцать пять тысяч — не в счёт, там я был всего лишь курьером. А тут — мои собственные! Все до копеечки! Куча денег! Я хмыкнул и вернул пачку во внутренний карман пиджака, после чего застегнул его на пуговицу. А вот планировать свои грядущие траты не стал отнюдь не из-за презрения к мелкобуржуазной меркантильности, просто поймал себя на том, что как-то незаметно отступила беспросветность бытия. Уже не так мне и тошно, если разобраться. И наступило облегчение отнюдь не из-за какой-то там толстокожести или душевного очерствения, сиречь профессиональной деформации личности. Это что же получается — из-за денег, вот этих вот цветастых хрустящих бумажек отпустило? Не из-за плитки шоколада ведь, ну в самом-то деле! И я ведь не голодаю, с оплатой жилья и процедур проблем не испытываю, не экономлю особо даже — довольствия и на жизнь хватает, и родителям отправлять получается, так откуда столь прискорбная тяга к стяжательству? Никогда благосостоянию иных одноклассников не завидовал, так что изменилось-то? Или, быть может, просто я и в самом деле эгоист и эгоцентрик? И плевать мне на мёртвую девчонку, просто себя жалел и переживал лишь из-за того, что пришлось руки испачкать? Ну а тут хиханьки-хаханьки и всё как с гуся вода? Да и плевать! У меня приоритеты! И они отнюдь не предусматривают сочувствия к мятежникам, а совсем даже наоборот! Так что — плевать! И я заставил себя отрешиться от душевных терзаний и метаний, прислонился к стене и погрузился в медитацию. Взялся набирать потенциал и разгонять сверхсилу по организму, не останавливался, пока не оказался вынужден целиком и полностью сосредоточиться на удержании энергии. Тогда начал работать с нервной системой, создавать новую структуру и прокидывать дополнительные цепочки связей, дабы перевести ответные реакции на сигналы ясновидения на рефлекторный уровень, а за счёт дублирования мышечных усилий кинетическими импульсами ускориться если и не на порядок, то более чем просто заметно. Иначе никак. Иначе кто-нибудь уровня Ричи Ельского или Клима Аренского от меня мокрого места не оставит. Поэтому — рефлексы, маскировка и заземление. Так, чтобы и не заметил никто до самого последнего момента. Ну в самом деле — москит я или кто? Не могу сказать, будто этот немудрёный аутотренинг произвёл такой уж сильный эффект, но всё же заставил собраться и позабыть о душевных терзаниях. Не до них сейчас. Работать надо. — Пётр! — окликнул меня Альберт Павлович. — Идём! Он тепло распрощался со знакомыми и в сопровождении Ивана двинулся куда-то вглубь «Пассажа», я стряхнул медитативную отрешённость и зашагал следом, а поскольку удерживаемый потенциал требовал постоянного контроля, запустил алхимическую печь и спалил часть энергии, оставив в своём распоряжении лишь полтора десятка мегаджоулей. Направлялись мои старшие товарищи в кабинет управляющего магазином, там вокруг стола с картой столицы рассредоточились важные господа в военной форме. Преимущественно это были высокие чины военизированной охраны, компанию которым составили армейские и флотские штаб-офицеры, и тут — мы, точнее — я. Ситуация… Если Ивана и Альберта Павловича здесь знали или как минимум ждали, то моё появление было встречено недоумёнными и даже раздражёнными взглядами. — Господа! — широко улыбнулся Альберт Павлович и, предупреждая неизбежные расспросы, объявил: — Этого молодого человека предполагается задействовать на втором этапе операции «Ледокол». Ему будет нелишним получить информацию о реальном положении дел из первых уст. Офицеров это заявление нисколько не порадовало, один из армейских чинов даже спросил: — И насколько он компетентен? — По вашей табели о рангах он прапорщик, — с невозмутимым видом ответил Альберт Павлович и, сочтя тему закрытой, подступил к столу. — Ну-с, приступим? В кабинете не было никого со званием младше штабс-капитана, но приведённые куратором аргументы заставили всех смириться с моим присутствием и вернуться к изучению карты. Слово взял седоусый майор, он повёл указкой по карте и вкратце коснулся текущей оперативной обстановки. — Юг столицы контролируется армией и ополчением, Царский остров заняли морские пехотинцы и сошедшие на берег экипажи кораблей. К сожалению, мятежники продолжают удерживать Петров остров и что самое прискорбное — закрепились в Петропавловском остроге. Оттуда простреливается вся акватория реки и набережная, во многом именно поэтому нам и пришлось оставить Зимний дворец. — Указка переместилась восточней. — Сейчас идёт выдавливание противника из северных кварталов центрального района, по донесениям разведки монархисты постепенно отходят за реку и концентрируют силы в районе Суомландского вокзала. Вероятна попытка соединения с императорским добровольческим корпусом, но с этим мы ничего поделать не можем, наша первоочередная цель — столичная управа и кварталы севернее неё. Я толкаться с офицерами у стола не решился, но всё же умудрился глянуть из-за их спин и обнаружил, что упомянутая майором управа является самой западной из позиций мятежников. А севернее неё — «Астория». — Лобовая атака бесперспективна, — отметил офицер, постучал указкой по набережной и повёл от неё вниз по широкой улице восточнее управы, — поэтому принято решение взять мятежников в клещи. С Царского острова в наступление перейдут части морской пехоты, а мы при поддержке операторов начнём продвижение по Дворцовому проспекту. Сеть опорных пунктов позволит взять под огневой контроль все пути сообщения монархистов, снять осаду с Адмиралтейства и выйти к Зимнему дворцу. Один из флотских офицеров покрутил ус и спросил: — А что за второй этап операции? Майор указал на Альберта Павловича, приглашая того ввести собравшихся в курс дела, и я навострил уши. — По нашим разведданным, — начал куратор, — сегодня гостиницу «Астория» должен посетить некий граф Данилевский, полковник императорского добровольческого корпуса и начальник тамошнего отдела сверхэнергетической защиты. Когда он попытается вырваться из окружения, на перехват выдвинется группа военспецов ОНКОР. — Разве авиадесантников не собирались задействовать на северном направлении? — удивился кто-то из армейских офицеров. — Есть ли смыл распылять силы? — Десантников мы ждём только завтра, — пояснил майор. — Пока что к нам перебросили взвод особого дивизиона. Один из вохровцев откашлялся, привлекая к себе внимание и уточнил: — А если разведданные не подтвердятся или граф останется руководить обороной гостиницы? Альберт Павлович с невозмутимым видом пожал плечами. — В этом случае группа захвата усилит штурмовые отряды. Началось обсуждение деталей, а у меня перед глазами вдруг мелькнуло лицо Юлии Карпинской — бледное и безжизненное с остекленелым взглядом васильковых глаз. Неуютно стало от этого наваждения так, что и словами не предать! Если Данилевский решит засесть со своими подручными в «Астории»… Проклятье! Пусть даже не решит, это ровным счётом ничего не изменит! Гостиница прикрывает подходы к столичной управе с северного направления, моряки прямо в неё упрутся! А там несколько сотен операторов! Будет бойня! Я нисколько не сомневался, что под ударами главных корабельных калибров слушателям Общества изучения сверхэнергии долго не продержаться, но если они и отступят, то на соединение с основными силами мятежников! По сути, мы сами подталкиваем их к такому выбору! Но зачем?! В этом случае мы ведь неминуемо схлестнёмся с ними при попытке взять под контроль Дворцовый проспект! До меня будто наяву донёсся шепоток: «убей меня быстро!», аж передёрнуло всего, едва контроль над внутренним потенциалом не упустил. Ладно хоть ещё медитативная подготовка помогла совладать с эмоциями, и я попытался взглянуть на ситуацию с другой стороны. Операция совершенно точно планировалась при непосредственном участии Альберта Павловича, а он не казался ни обескураженным, ни расстроенным. Он знал обо всём наперёд и его всё устраивало. Выходит, на сей счёт и в самом деле была достигнута некая договорённость, но вот какая именно — оставалось только гадать. Я не стал. Для построения мало-мальски обоснованных гипотез у меня самым решительным образом не хватало вводных, поэтому начал внимать разбору основных этапов операции и увязке перемещений штурмовых отрядов с осуществлением операторами массированных сверхэнергетических воздействий. Насколько удалось понять, ставка делалась на операторов, размещённых в «Пассаже», и лично мне такой подход показался чистейшей воды авантюрой. Даже если здесь собрали только тех, кто проходил обучение на военной кафедре, в чём я очень сильно сомневался, опытом ведения боевых действий никто из них в любом случае похвастаться не мог, а слаживание заняло самое большее сутки. Уповать же, что всё пойдёт в соответствии с планом, когда имеешь дело с необстрелянными и необученными новобранцами, пусть даже те и операторы не из последних, по меньшей мере наивно.