— Вот, держите. Иван передал Альберту Павловичу часть принесённых с собой бумаг, и я не выдержал, возмутился: — Да погодите вы с материалами! Что на западном фронте? — Идут бои, — коротко ответил Иван Богомол и развёл руками. — Ну а что ты от меня хотел услышать? Свежих сводок ещё сегодня не доводили! — Но вчера-то доводили, так? — Войска Окреста сумели продвинуться вглубь нашей территории, но о прорыве линии фронта и окружении речи пока не идёт. На границе со Срединским воеводством ситуация стабильная. На том направлении укрепрайоны лет двадцать строили, в лоб их до морковкина заговенья штурмовать будут. — Там и подразделения СЭЗ развёрнуты. Продержатся! — уверил меня Альберт Павлович. — Да и не рискнут паны все силы на прорыв наших укреплений бросить. Поморское воеводство для Оксона ровно кость в горле. Фюрер их бесноватый спит и видит, как бы отданные по итогам Великой войны земли обратно вернуть, а заодно сухопутный коридор к Данцигу и восточному анклаву проложить. Столь удобного случая напасть на Средин он точно не упустит. А вот если нашу западную группировку окружат — быть беде. Тогда точно фронт рухнет! — Именно, — согласился с этим утверждением Иван. — Коллапс железнодорожного сообщения чрезвычайно затрудняет подвоз боеприпасов и переброску личного состава. Зато части военно-воздушного флота там остались верны присяге, а отдельные провокаторы были своевременно взяты под стражу. — Надо понимать, Рогач успел своих людей по ключевым постам расставить, — отметил Альберт Павлович. Иван кивнул. — Ну да. А вот в юго-западном округе по слухам полнейший бардак — взбунтовавшихся летунов выбили, но в частях чуть ли не офицерские собрания проводят, судят и рядят, какую линию поведения выбрать. Ещё и местное население бузит, очень и очень непростая ситуация в регионе складывается. Взрывоопасная. Там надо просто брать и под трибунал отправлять всех, кто о присяге забыл! — Отправят ещё! А мы давай лучше делом займёмся, — осадил его Альберт Павлович. — А ты, Петя, пока отдыхай. Сдаётся мне, ближе к вечеру и тебя к делу привлекут. С учётом того, что сейчас у республиканцев на счету был буквально каждый оператор, лично я в этом нисколько не сомневался, более того — прекрасно отдавал себе отчёт, что неотложные поручения возникнут уже в самое ближайшее время. Поэтому и не стал упрямиться, привычно расстелил пальто на полу, улёгся на него и закрыл глаза. Но не уснул, точнее — попытался не уснуть, вместо этого погрузился в медитацию. Принялся упорядочивать набранный потенциал, выравнивать его плотность, подгонять удерживаемую сверхсилу под особенности внутренней энергетики, снижая тем самым нагрузку на каналы и узлы, прорабатывать их связь с нервной системой. Шорох бумаг и негромкие голоса нисколько этому не мешали, равно как и доносившийся с улицы шум автомобильных двигателей, долетавшие откуда-то издалека отголоски мощных взрывов и сопутствовавшее им дребезжание стёкол. Постепенно усталость начала брать верх, и медитация сменилась полудрёмой, тогда-то и скрипнули дверные петли. — Петя, мы ушли, — предупредил Альберт Павлович, и будто эта фраза своеобразным приказом послужила — я перестал сопротивляться сонливости и уснул. Грохнуло! Проснулся я в один миг и ещё даже толком ничего сообразить не успел, как оказался на ногах, а рука сама собой метнулась к ремню и хватанула кобуру, там — пусто. Чёрт! Я же не на дежурстве в институте прикорнул, я — в командировке! Я — в столице! «Что ещё хуже…» — но это подумалось уже после того, как окончательно проснулся и поднял с пола пальто. Из коридора донеслись встревоженные голоса, я выглянул из кабинета и обнаружил, что несколько человек столпилось у двери рядом с выходом на лестничную клетку. Они оживлённо переговаривались, и на серьёзный обстрел происходящее нисколько не походило, но сна уже не осталось ни в одном глазу, вот я и решил проследить за развитием событий. Зевнул, мотнул головой… А миг спустя стоявшего в дверном проёме человека сшибло с ног и опрокинуло на спину! Пробившая его торс пуля угодила в стену с такой силой, что во все стороны прыснули обломки кирпича и ошмётки свинца, плеснуло кровью, зеваки подались назад, кто-то заорал: — Все от окон! Где-то над нами — то ли на верхнем этаже, то ли на чердаке — прогрохотал крупнокалиберный пулемёт, а следом к нему присоединились зенитные спарки, но я всерьёз сомневался, что вот так запросто получится поразить снайпера, поэтому шустро подался в сторону. Дверь располагалась аккурат напротив окна, а выхватить по собственной безалаберности свинцовую пилюлю мне нисколько не хотелось. Тут ведь не из трёхлинейки бьют, помощнее калибр. Наверняка срединский противотанковый! Памятуя о захваченных в меблированных комнатах ружьях с оптическими прицелами, в этом своём предположении я нисколько не сомневался, потому и рисковать не собирался. Стандартный кинетический экран тут не поможет, а мой фирменный способ перехватывать пули слишком сложен в исполнении, чтобы прибегать к нему по таким вот пустякам. Опять же технику «Двойного вдоха» я ещё окончательно не отработал, а привлекать к себе внимание искажением энергетического фона нисколько не хотелось. Операторы сейчас совершенно точно первоочередными целями являются — так мало ли чем ещё долбанут? На улице взревели моторы — очевидно на поиски стрелков выдвинулись манёвренные группы, и постепенно жизнь вошла в обычную колею, насколько это определение вообще годится для происходящего в стенах одного из органов власти в охваченной мятежом столице. Тела унесли на носилках, кровь на полу замыли, а на стену махнули рукой, вновь забегали взмыленные курьеры, отправились по своим непонятным делам важные до невозможности господа в штатском, засуетились чиновники то ли рангом пониже, то ли просто с не столь крепкими нервами. Такое впечатление — палкой в муравейник ткнули. Я немного ещё выждал, затем проскользнул в кабинет и первым делом занавесил окно, после допил чай и совсем уже собрался погрузиться в медитацию, но тут в приоткрывшуюся дверь заглянул Иван Богомол. — Петя, на выход! — позвал он меня. — Дополнительные манёвренные группы формируют, нужны операторы. Едва ли это было то самое дело, о привлечении к которому намекал Альберт Павлович, но, судя по последним событиям, противодействие диверсантам было поставлено из рук вон плохо, а я худо-бедно в этом вопросе разбирался, поэтому новому поручению даже обрадовался. — Думал, район давно взят под контроль, — сказал я Ивану, на ходу натягивая пальто. — Взять — взяли, — кивнул тот. — Только не учли дальность боя срединских противотанковых ружей. Помнишь, при разгроме разведячейки захватили? Так вот они оказались серьёзно доработаны в плане повышения кучности. Из них не бронетехнику уничтожать предполагалось, а операторов. — Логично, — хмыкнул я и спросил: — Нам какую задачу поставят? Начавший спускаться по лестнице Иван замедлил шаг на середине пролёта и пояснил: — Ближайшие здания прикрывают штаб почти со всех сторон, но подходящие стрелковые позиции можно в соседних кварталах отыскать. Вот вы их и проверите. Старшим в группе будет кадр из окрестной сыскной части — вроде из наших, но ты всё же к нему присмотрись. Потом доложишь, что и как. Первым делом мы спустились в подвал. Тот вполне мог использоваться в качестве бомбоубежища, сейчас там обустроили госпиталь и, поскольку вентиляция оставляла желать лучшего, запах внизу стоял не из приятных. Меня передёрнуло, Иван и вовсе поначалу носом в воротник пальто уткнулся. — Сюда! — направил он меня в один из каменных мешков, где разместили оружейку. У входа там нёс службу караульный с забинтованной головой, нам он препятствовать не стал. Иван Богомол протянул пожилому чиновнику, надевшему дворницкий фартук поверх обычного костюма, синевший оттиском круглой печати квиток и объявил: — По второму классу! Дядька развернулся к свисавшей на проводе слабосильной лампочке и подслеповато сощурился, потом ткнул носком ботинка ящик с завёрнутыми в промасленную бумагу ТТ и сказал: — Пистолет в комплекте с магазином — одна штука. Запасных магазинов — две штуки. Коробка патронов — одна штука. Кобур нет никаких. Документы! Я протянул паспорт, а вот с подбором оружия спешить не стал, огляделся по сторонам. И дело было отнюдь не опасении испачкать руки или тем паче одежду в оружейной консервационной смазке, просто вспомнилось вдруг как рванули патроны в пистолете узколицего Григория, вот и стало не по себе. Он ведь не чета мне оператор и атакующее воздействие Климента погасил влёгкую, а оружие защитить не сумел. Сто к одному — какая-то заковыристая техника подрыва боеприпасов имеется или, как минимум, критическая уязвимость огнестрельного оружия. Остаться без пальцев мне как-то совершенно не хотелось. И потом — оператор я или кто? Нешто так уж в пистолете нуждаюсь? Но — да, нуждался. ТТ — это хорошее подспорье в скоротечных схватках, отличное просто. Не дело от него отказываться. Вот только риск… — Ну что ещё? — возмутился оружейник. — Пистолет выбирай, номер нужно в журнал внести! Я проигнорировал его недовольный тон и кивком указал на стол, сплошь заваленный разнообразными револьверами. — А это какой класс? — Армейские ежели, то третий, но они в ящиках, а это барахло… — Дядька презрительно сморщился, — барахло и есть. Классификации не поддаются. Что реквизировали у граждан, а что у всякой швали изъяли. — Возьму два в обмен на ТТ? — предложил я, внимательно изучая револьверы. Оружейник на миг задумался, потом махнул рукой. — Валяй! А вот Ивана Богомола такое моё предложение изрядно озадачило. — Петь, ты уверен? — Потом объясню, — отмахнулся я, выбрал курносый пятизарядный «Бульдог», отодвинул дверцу, провернул барабан и проверил ударно-спусковой механизм, после взвесил оружие в руке, немного ещё поколебался и всё же выложил его на стол. — Неплохой вариант, — отметил дядька, записывая в амбарную книгу выбитый на воронёной рамке номер. — Произведён в Белгау, а тамошние фабрики айлийским ничем не уступают! Я приметил ещё один «Бульдог», брата-близнеца первого, проверил его и вручил оружейнику, запоздало поинтересовавшись: — А патроны-то к ним есть? Дядька поскрёб затылок. — Сорок четвёртый специальный? Сейчас поищу. — Он выдвинул ящик стола, забитый мятыми коробками и бумажными пакетами, принялся просматривать карандашные пометки на них и очень скоро выложил один перед собой. — Забирай всё что есть! Этим широким жестом я не проникся, поскольку сразу углядел на пакете приписку «двадцать», и точно — именно о количестве патронов она и свидетельствовала. Маловато будет. Увы, выбить дополнительные преференции не вышло — некстати заторопился Иван, пришлось расписываться за получение оружия, рассовывать револьверы по карманам пальто и топать вслед за старшим товарищем. Спёртый воздух и резкий запах карболки остались внизу, дымок полевых кухонь на контрасте показался сущей амброзией. Иван решительно двинулся к автомобилям старомодной конструкции — чёрным и с жёлтой полосой вдоль всего борта, — и на ходу спросил: — Что не так с ТТ? — выслушал мои объяснения и задумчиво хмыкнул. — Ну не знаю, не знаю… Я и не подумал упираться и доказывать собственную правоту, вместо этого достал один из «Бульдогов», сдвинул дверцу, вставил патрон в камору, провернул барабан и вставил следующий. Патроны сорок четвёртого калибра особой пробивной способностью кинетических экранов не отличались, но дарёному коню в зубы не смотрят. Лучше так, чем совсем никак. Формирование манёвренных групп шло полным ходом, Иван сдал меня с рук на руки усатому подпоручику, тот сверился со списком и указал на один из автомобилей, рядом с которым курили четверо в штатском. Самый пожилой, судя по форменным куртке и фуражке, был таксистом, а парочку молодых парней с красными нарукавными повязками и трёхлинейками я по кое-каким характерным приметам сразу отнёс в разряд активистов-пролетариев. Последний из четвёрки щеголял кобурой с ТТ на боку, тут без вариантов — сыщик, к которому просил присмотреться Иван. Я протянул ему руку и сказал: — Пётр. Сотрудник сыскной части был старше меня лет на десять, но чиниться не стал и тоже представился без отчества: — Игнат.