Он явно не возражал против публики, когда мы оказались в коридоре за дверьми наших комнат. Я стиснула зубы, вспоминая это. Я не испытывала неловкости, когда встретилась с ним после того раза. Этого нельзя было сказать по поводу того, когда я увижусь с ним в следующий раз. Я понятия не имела, как вести себя. – Вообще-то, свидания в общественных местах не так уж распространены, кроме Домов Похоти и Чревоугодия. Конечно, другие принцы иногда тоже демонстрируют развратность, например Жадность в его игровом аду, но не в такой степени, как эти особые Дома. Его Высочество, возможно, хотел, чтобы ты была уверена, что выбираешь его с ясной головой. Возможно, он не был уверен, что это то, чего ты хочешь, и ушел, прежде чем сделал то, о чем, как ему казалось, ты пожалеешь. Разочарование скапливалось в моей груди. – Поднятая юбка служила четким указанием на мои желания. Если он хочет сохранить брачные узы, то совсем не убедителен в том, как себя ведет. – Судя по тому, что ты описала, миледи, похоже, что проблема не в физическом влечении. Я остановилась как вкопанная. Я понятия не имела, почему это меня так задело. Независимо от того, что произошло накануне вечером, я все еще не хотела закреплять нашу связь. Мысль о том, что он чувствовал то же самое, не должна забивать мне голову. Особенно, когда мне нужно заняться сотней других дел. Например, приближающимся Волчьим Пиром. Я стряхнула раздражение и вместе с подругой направилась к башне. – Пока хватит разговоров о принцах. Я не хочу, чтобы матрона нас подслушивала и донесла все Гневу. Фауна засмеялась. – Я могу обещать, что этого, скорее всего, никогда не произойдет. – Я так понимаю, их вражда не нова. – Совсем нет. – Фауна остановила нас, затем огляделась. – Ходят слухи, что ей уже столетия. Некоторые говорят, что ее дочь была проклята, и принц ничего не сделал, чтобы ее спасти. – Ее дочь в замке? – Дело в том, что… никто не знает. Есть предположение, что Его Высочество изгнал ее из этого круга. По крайней мере, на время. Возможно, матрона вернула ее и где-то спрятала. По коже почему-то пробежали мурашки. Я вспомнила плач, доносившийся из-под статуи женщины и змеи. Я не могла представить, чтобы Гнев наказал кого-то, отправив глубоко под землю. Возможно, потому, что он этого не делал. Хотя я ее почти не знала, я не сомневалась, что матрона могла сделать что-то подобное. Особенно, чтобы не наказать, а защитить. Может быть, плачущее, несчастное существо, которое я слышала, и было ее пропавшей дочерью. А если матрона вернула дочь и держала ее взаперти, то становилось еще более любопытно, зачем. Гнев был в курсе всего, что происходило на его кругу, и я сомневаюсь, что смотрительнице удалось бы долго скрывать ее от него. Что говорило о том, что она прятала дочь от другого принца. В мои мысли закрались новые подозрения. Эта история была похожа на другую, которую я уже слышала. О Первой Ведьме и ее дочери. По слухам, Первая Ведьма прокляла дьявола, за то, что ее дочь полюбила его, и они отказались расстаться. Была ли Матрона Проклятий и Ядов Первой Ведьмой? Если это так, и она прокляла дьявола, мне хотелось знать, почему она сейчас была в замке Гнева, представляясь кем-то другим. Он наверняка знал ее истинное имя. А значит знал, что она сделала с его братом, и это объясняло бы их давнюю вражду. А зачем, собственно, ему хранить ее секрет, если только она не знала один из его? И если причина в этом, то его секрет, должно быть, настолько ужасен, что заставил его заключить сделку с заклятым врагом. Теория не казалось такой уж неправдоподобной, учитывая то, что он сделал, чтобы спасти меня. – Дочь Луны, Леди Фауна. – Селестия открыла дверь еще до того, как я постучалась. Я сдерживала улыбку. Гнев был бы в ярости, что она ответила так быстро. – Чем могу служить вам? – У меня есть несколько вопросов о проклятьях. Это вызвало у нее истинный восторг. – Всегда пожалуйста. Вы пришли туда, куда надо. Заходите. Я вошла в комнату в башне, и меня тут же окружили приятные ароматы трав и масел. Я подавила боль тоски по дому и внезапные воспоминания о том, как бабушка Мария изготавливала свечи для заговоров на нашей маленькой кухне. Моя семья была в безопасности. И я закончу то, что начала, и вернусь к ним, чтобы собрать еще больше счастливых моментов. Скоро. Я вернулась в настоящее. Селестия ходила по комнате, убирая книги и горшочки со стульев, освобождая пространство для того, чтобы мы могли сесть. Пока она суетилась, мое внимание переключилось на предметы, которые я упустила при первой нашей встрече. В коллекции смотрительницы присутствовали странные и любопытные вещи. От закупоренных банок, заполненных моргающими глазами, до корзинок с птичьими клювами и коготками, а одно ведерко было наполнено перьями. Горшочки с бальзамами, мазями и лосьонами на любой вкус. На стопке книг в кожаных переплетах лежал птичий череп с рунами, вырезанными внутри него. Она заметила то, на что я с таким вниманием смотрела, и кивнула в его сторону. – Вороны несут много разных символов. Смерть, исцеление, плодородие. Мудрость. – А руны? – Я приблизилась, но не стала прикасаться ни к вырезанным символам, ни к самому черепу. Если она была Первой Ведьмой, то вполне возможно, что это она прислала мне заговоренные черепа. Не было никакой уверенности в том, хотела ли она помочь, или вся эта теория была полной ерундой. Она могла быть именно той, кем и являлась, а я просто пыталась собрать несовместимые детали головоломки. – Они могут оживить череп? – Нет. – Селестия с подозрением посмотрела на меня. Если она Первая Ведьма, то была рождена самой богиней. Не знаю, могла ли она считывать эмоции, как Гнев, но я старалась сохранить спокойствие изо всех сил. – Я увидела их, когда медитировала над черепом. И выцарапала то, что хотел ворон. Таинственные символы помогают тому, чьей кровью пропитаны. Фауна неловко отошла, ее внимание было приковано к банке, в которой постукивали томящиеся там невидимые силы, в дальнем углу комнаты. Я снова взглянула на смотрительницу и спросила низким тоном: – Можно ли с помощью них укрепить Источник? – Ведьмы, могут. Но те, кто сами являются Источником, нет. Тайные символы исходят от него. – Те кто… ты имеешь в виду богинь. Селестия кивнула, не сводя свой пронзительный взгляд с моего лица. Согласно бабушкиным легендам, богини являлись истинным Источником силы, который, переходя из поколения в поколение к потомкам Первой Ведьмы, постепенно иссякал. Я внимательно смотрела на женщину с серебристо-лиловыми волосами. Ее лицо было слегка затронуто морщинами, но определить ее возраст было сложно. Фауна сказала, что ее вражда с Гневом длилась уже столетия, что означало, что она практически бессмертная. Фиолетовый оттенок ее волос также не избежал моего внимания. Они были точно такого же цвета, что и наши с Гневом татуировки, и такой же я видела лучи кьяре, слабую ауру вокруг людей. Сложно сказать, что это, волнение, или страх, пронеслось по моим венам. – То есть, если ведьма использует заговор с тайными символами, то сила заговора увеличится. – Верно. Мое внимание переключилось на Фауну, которая, прищурившись, заглядывала в котелок. – Кто-нибудь способен заговорить череп и отправить его как послание? Может, принц Ада, или ведьма. – Все возможно, а какова вероятность, это уже другая история. Вероятно, на такое способны те, кто владеет знаниями тайных символов. – Селестия указала на стул. – Были ли на нем выгравированы какие-нибудь символы? – Я покачала головой. – Тогда я сомневаюсь, что к этому могли быть причастны демон или ведьма. Это, скорее всего, кто-то, кто намного ближе к Источнику. Такой, как Первая Ведьма. Я даже затаила дыхание, не желая привлекать внимание к бурлящим эмоциям. Если Селестия была Первой Ведьмой, а ее дочь проклятой, то это означало, что первая супруга дьявола вовсе не умерла. И если она действительно жива, тогда я определенно права по поводу того, что ведьм на моем острове убивали по другой причине. И это никак не связано с тем, что дьявол искал себе невесту. Все происходило из-за мести. – Леди Эмилия? – Фауна ворвалась в мои, набирающие обороты, мысли. – Не вернуться ли нам обратно во дворец? – Да. – Я встала, затем повернулась к смотрительнице. – Один последний вопрос. Древо Проклятий. Мне рассказывали, что оно дарует больше, чем исполнение желаемого, что оно дает знания. Как бы заполучить от него информацию, вместо желания или проклятия? Взгляд Фауны пронзил меня словно стрела, но я не обратила внимания. Селестия прищурилась. – Вырежи на его стволе истинное имя того, информацию о ком ты хочешь получить. Затем сорви с него один листок. Будь осторожной, его листья хрупкие словно стекло. Желая узнать правду, разбей листок в присутствии того, чье имя ты вырезала. Я подумала о Первой Ведьме, о легендах и сказаниях, которые нам рассказывали. Ее истинное имя никогда не упоминалось. – А что, если я не знаю настоящего имени? Титул подойдет? – В имени заключена сила. А титул лишь демонстрирует ее. Одни даруются или принимаются из прихоти, а другие нет. – Селестия улыбнулась так, что у меня напряглись нервы. – Что-то еще, миледи? То, как она сказала «миледи», четко донесло до меня то, что она хотела сказать. Это был придворный титул, то, что было присвоено мне и не имело особого значения за пределами этого мира. Мое имя было другим. Без имени, я была бы здесь просто принцесса или миледи. На моем острове я бы всегда оставалась Эмилией ди Карло, пока не вышла бы замуж. Но это изменило бы лишь мою фамилию, но не имя. – Нет, спасибо вам. Разговор вышел очень… содержательным. Двадцать пять Я аккуратно положила книгу на пол. Укромный уголок, райское подобие личного Ада Гнева, обрушился на меня вихрем радужных полок. Схватив с полки очередной том с древними писаниями, я аккуратно пролистала его, учитывая хрупкость страниц. Все книги в библиотеке были на латыни, поэтому я понимала практически все, что в них написано. Но это мне не помогло. – Кровь и кости. Очередной гримуар. Очередное разочарование. Никаких упоминаний о Первой Ведьме, хотя это могло быть потому, что я не знала ее настоящего имени. В Палермо Гнев обронил фразу, что-то вроде: «Первая Ведьма, как ты ее называешь», что означало, что принцам-демонам она была известна под другим именем. Если вскоре я не найду чего-нибудь, придется спросить у него. Чего мне хотелось избежать по ряду причин. Во-первых, если он знает, что Ла Прима находится здесь, и помогает ей укрыться, то я не уверена в том, что он не станет мешать мне раскрыть эту тайну. Я поискала записи про Селестию, но никаких упоминаний о Матроне Проклятий и Ядов также не нашла. Если она была королевской целительницей и отравителем, думаю, я нашла бы ее в придворных записях. Или упоминая о спасенных или отобранных ею жизнях. Но ничего не было. Как будто ее вообще не существовало за пределами ее башни. И очередное доказательство того, что она себя выдавала за ту, кем не являлась. Я плюхнулась на пол, юбка разлетелась вокруг. Сегодня на мне было прелестное темно-синее с золотым платье, корсет расшит цветами – вполне элегантное для леди Королевского Двора Демона, и вполне удобное, чтобы часами сидеть на коленках в темном углу библиотеки, в поисках ответов. Я пролистала тоненький дневник с заметками и набросками. Он был о демонах, появившихся неестественным путем. Не совсем демоны, но близко. Эти существа варьировались от тех, что имели человеческую внешность до гибридов дикой природы и смертных. Я остановилась на зарисовках. По форме больше похоже на человека, но кожа была словно кора дерева, мох вместо бороды, а пальцы и другие конечности представляли собой ветви разной длины и ширины. На следующем рисунке был изображен молодой человек с огромными рогами. Потом женщина с острыми ушками и бараньими рогами, закрученными аж до самых плеч.