– Особенно в этом случае. – Сними мои бриллианты. Пожалуйста. Принц развязал каждую нить драгоценных камней, и они со звоном ударились о пол. – Мне любопытно. – Его голос был бархатно мягким, когда он наклонился и снял последнее ожерелье. – Коридор Греха. Что ты испытала в ту ночь, когда назвала мое имя. Расскажи мне. К его просьбе не прилагались никакие магические или демонические приказы. Только искреннее любопытство. Я осознала, что чувство головокружения, вызванное выпивкой, также исчезло. Я больше не находилась под влиянием чего-либо, кроме опьянения собственной страстью, чего не было с тех пор, как он впервые поцеловал меня. Может быть, именно наше нынешнее положение – из-за того, что я не видела его лицо – облегчило признание. Или, возможно, я просто не хотела чувствовать вину или стыд перед своим телом, и тем, чего я хотела и чего жаждала. Я собралась с духом, точно зная, к чему приведет это признание. Молясь, чтобы именно туда оно и привело… – Ты был… ты был позади меня, вот так. Только тогда мы лежали. Он вознаградил мою честность нежным прикосновением к руке. – И? – На мне была твоя рубашка, а ты ее расстегивал. Так медленно, что сводил меня с ума. – Я представляю, как ты требовала, чтобы я снял ее. – Кончики его пальцев пробежали по моему плечу, затем по ключице и опустились ниже, поглаживая обнаженную кожу над декольте. У меня перехватило дыхание, когда он остановился, скользнув одной рукой под лямку платья. Нас разделяла лишь тонкая полоска шелка. – И я согласился. Верно? – Более-менее. – Ты хочешь, чтобы я сейчас сделал то же самое? – После секундной паузы я кивнула. – Мне нужно услышать слова, Эмилия. Ты хочешь, чтобы я остановился? – Нет. – Я еще крепче схватила его за бедра, как будто могла оставить там навсегда. – Нет, не хочу. Он убрал мои волосы в сторону и откинулся на спинку стула, оставив между нами достаточно места, чтобы слегка массировать мои плечи. Сжимая по лямке в каждой руке, он прижался губами к моей спине, целуя меня и стягивая верх моего платья. Холодный воздух обдувал мою пылающую кожу. – Что произошло дальше? Фантазия и реальность столкнулись. В предвкушении у меня участилось дыхание. – Ты хотел, чтобы я сказала тебе, что ты мой любимый грех. Его смешок был низким, глубоким. Что заставило меня изнывать по нему еще больше. – Это я? – В этот момент, да. – Ты тогда не призналась. Мне показалось, что это был вопрос, хотя он не так его сформулировал. – Нет. – Глаза закрылись, но я открыла их вновь. – Ты начал прикасаться ко мне, и я больше не могла ни о чем думать. Он уткнулся носом в мою шею, прежде чем обхватить грудь. Меня обдало жаром. Его пальцы прошлись по внешним изгибам, приближаясь к выступам в самом центре. Когда он задел их, они затвердели. У меня перехватило дыхание, я впилась зубами в нижнюю губу. Я подалась назад, желая получить больше его тепла, и заметила, как он возбужден. – Расскажи мне, что я сделал в твоей иллюзии, что заставило тебя звать меня по имени. Я покраснела. Я никак не могла ему рассказать об этой части. Я закрыла глаза и набралась решимости, заставляя себя не смущаться. С новой уверенностью я позволила себе ощутить свободу и отпустила себя. – Ты нежно притягивал меня к своему возбужденному месту, и твоя рука скользнула мне под юбку. Ты прикоснулся ко мне. Там. Пальцами. – Как на Отмели Полумесяца? – Почти. На мгновение это было невероятно. Потом я проснулась. – До того, как достигла оргазма? – Я… думаю да. – Окажи мне честь, позволив сделать это с тобой сейчас. Он не двигался, и я поняла, что он ждет моего согласия. Гнев никогда ничего не берет без разрешения. – Пожалуйста. – С удовольствием. Он просунул руку под шелковое платье, и его легкое прикосновение скользнуло по моей икре, по внутренней стороне бедра, затем медленно нарисовал там круговые узоры, перемещаясь с каждым дерзким движением немного выше, пока я больше не могла выдерживать это. Я перестала сжимать колени, и он провел пальцем по самой чувствительной точке моего тела. Это было лучше, чем Коридор Греха и Отмель Полумесяца вместе взятые. Гнев подтолкнул меня вперед, пока я почти не наклонилась над ним, и начал целовать вдоль спины. Мою кожу покалывало с каждым движением его губ. Все это время его пальцы дразнили меня, вращаясь по моему телу, сводя меня с ума. Как только я убедила его, что погибаю от удовольствия, он запустил их в меня. Я замерла, привыкая к ощущению, а он медленно начал двигать ими. Не в силах справиться с тем, насколько хороши ощущения, я села и прижалась к нему, его возбуждение было сильным и желанным для меня. Он приостановил поцелуи и нежно укусил меня за шею. Мое дыхание участилось. Я гналась за чувством, почти знакомым, но не совсем. Это было великолепно. Ни на что не похожее удовольствие. Чувствуя мое растущее желание, пальцы Гнева двигались быстрее, и эта ломка превратилась в великолепнейшую приливную волну эйфории. Я перестала стесняться и думать о чем-либо, кроме этого невероятного чувства. Я подвинулась к нему, за этим экстазом, понимая, что теперь Гнев предоставил мне возможность получать удовольствие. Я задавала темп и двигалась так быстро или медленно, как хотела. Я сама управляла своим телом, своими желаниями, никакие смертные правила более не связывали меня… Я дошла до края. Я вскрикнула, когда удовольствие разбежалось по моему телу, одна чудесная волна покалывания за другой, а затем, наконец, рухнула на его грудь, дыша, словно только что спасалась бегством. Как только я перестала дрожать, Гнев медленно убрал руку из-под моей юбки и поправил верх моего платья. Между нами воцарилась долгая пауза, пока я с осторожностью и вниманием, большим, чем было необходимо, поправляла лямки. Я поерзала у него на коленях, заметив, что его возбуждение не утихло. Мое сердцебиение ускорилось. Мы могли бы в считаные мгновения завершить один из следующих этапов по принятию брачных уз. Прямо здесь. В оружейной. Между нами были только его брюки и мое платье. И снимались они достаточно легко. Возможно, мой разум затуманивала эйфория, которая все еще текла по венам, но это не казалось такой уж ужасной идеей. Если церемония была необходима в качестве заключительного шага, нам не нужно было ее проводить. Мы могли бы предаться плотским утехам и оставаться свободными от каких-либо уз, связывающих нас на вечность. Я придвинулась так, что наши тела плотно прижались друг к другу. Ощущение от этого вывело восторг на новый уровень, особенно после удовольствия, которое он только что доставил мне. Гнев не двигался. Он давал мне право выбора. Я схватилась за подол юбки и медленно задрала ее на бедра и ягодицы. Теперь все, что нужно было сделать Гневу, это освободиться от брюк. Я откинулась назад, сдерживая стон от трения его возбуждения о мое тело. Его руки сжались на моих бедрах. Меня пронзила тревога, дыхание перехватило. Я немного засомневалась, была ли это действительно хорошая идея, или мое отношение к этому изменилось из-за того, что мы только что сделали. Наверное, это просто нервы. Я собралась с духом, отказываясь поддаваться какому-либо сомнению. – Тренировка на сегодня окончена. Одним быстрым движением Гнев встал, поставив нас обоих на ноги. Я обернулась, уставившись на него, совершенно не понимая его слов. – Тренировка? Вот как бы ты описал то, что только что произошло? – Ты просила соблазнить тебя. Я исполнил твою просьбу. – Он вежливо поклонился. – Теперь, когда ты знаешь, что тебе нравится, сможешь доставить себе такое же удовольствие собственноручно. Спокойной ночи. Двадцать четыре – Что он сказал? – Глаза Фауны были большими, как блюдца. Она взяла меня за руку и вывела на крытую дорожку. – Может, ты его не расслышала. Или неверно истолковала то, что он имел в виду. Это возможно. Не так ли? – Из всех слов, что он мог бы сказать после такого момента. – Я выдохнула облачко пара в морозный утренний воздух. Я была слишком раздражена, чтобы смущаться. После инцидента в оружейной я не видела Гнева всю оставшуюся ночь. – Искренне ненавижу этого демона. Подруга фыркнула, но промолчала. Мы прогуливались через один из длинных крытых парапетов, окружавших замок. Стражи кивали со своих постов, когда мы проходили мимо. Мы отошли достаточно далеко, когда Фауна наклонилась ко мне: – Возможно, он сказал так потому, что теперь будет представлять, как ты делаешь это. – Сомневаюсь. Он просто не мог выбраться из комнаты достаточно быстро. – Ставлю весь Дом Жадности, что прошлой ночью он собственноручно ублажал себя и думал о тебе, когда извергал семя. Даже при моей вновь обретенной уверенности в том, что я могу иметь свои собственные желания и не испытывать чувства стыда, мое лицо пылало от открытости, с которой Фауна обсуждала такие личные темы. Она позвонила мне утром первым делом и сумела разобраться с тем, что меня беспокоило, еще прежде, чем я надела свой бархатный плащ. Фауна не покраснела и не повела глазом, обсуждая тему, которая бы вызвала шок и скандал дома. Она просто спросила, сделала ли я то же самое в ответ, своей рукой или ртом, а затем дико хихикнула, когда я попросила ее пояснить по поводу последнего. – Может, он не хотел овладеть тобой в оружейной, куда любой мог бы войти. Ты будешь его женой. Не исключено, что он защищает тебя от посторонних глаз. – Ну конечно. – Я чуть не фыркнула. – Здесь половина прелюбодействует прилюдно. Я сомневаюсь, что его сдержало бы то, что кто-то мог нас застукать.