Часть 91 из 172 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
высокого ограждения из рабицы, на расстоянии вытянутой руки стоят два человека
и оживленно разговаривают. Высокий парень слева жестикулирует, используя свои
руки, чтобы выразить свою точку зрения. Девушка, гораздо ниже ростом, одетая
так, словно собирается заступить на смену в стриптиз-клуб, с копной черных волос, свисающих на спину, смеется и игриво толкает его в грудь.
Я перехожу улицу еще до того, как осознаю, что делаю. С этой стороны
дороги нет входа на стоянку, она должна быть на другой стороне стоянки, но это
меня не останавливает. Одним прыжком я оказываюсь на полпути к забору. Через
секунду после этого я перепрыгиваю через него, прыгаю вниз, приземляюсь на
землю с треском ломающихся костей, который проходит через лодыжки, колени, бедра, спину и заканчивается тем, что мои зубы щелкают так сильно, что я почти
откусываю свой гребаный язык.
Они замечают меня.
Но только уже слишком поздно.
Мой кулак врезается в челюсть Фитца, соединяясь со всемогущим, удовлетворяющим треском. Он падает, как мешок с дерьмом.
— Какого хрена! — Пронзительный крик моей сестры очень громкий и
истошный. Я хватаю ее за руку и оттаскиваю в сторону. — Отвали от меня на хрен, Рэн. Господи, да что с тобой такое, чертов псих!
Лежа на земле, Фитц прижимает пальцы ко рту и смеется, как маньяк, когда
они становятся красными. Кровь покрывает его зубы и стекает по подбородку.
— Я тоже рад тебя видеть, Джейкоби.
— Ты бессмертен, Док? — рявкаю я, хватая его за футболку спереди. — Ты
открыл тайну вечной жизни?
Он сардонически выгибает бровь. В его глазах нет и тени страха, ни намека на
беспокойство. Он смотрит вниз на мой рот, его глаза задерживаются на моих губах, и я просто знаю, что он становится чертовски твердым прямо сейчас.
— Нет, — говорит он.
— Ты что, неуязвим? Твои кости не ломаются? Твои раны сразу же заживают
и кровотечение останавливается?
172
— Нет, Рэн. Как тебе хорошо известно, это не так. — Он произносит каждое
слово, мурлыча, как кошка.
Кипя от ярости, я толкаю его так сильно, что его затылок отскакивает от
бетона.
— Тогда прекрати делать то дерьмо, из-за которого тебя могут убить, ублюдок.
— О чем, черт возьми, ты думаешь? — Мерси сейчас стоит передо мной, положив руки мне на грудь, толкает меня, вынуждая сделать маленький шажок в
сторону от учителя английского. — Мы же на гребаной публике, Рэн. Ты что, с ума
сошел? Ты не можешь, бл*дь, ударить члена факультета на глазах у людей.
Настолько угрожающе, насколько это возможно, я опускаюсь вниз, чтобы
уткнуться лицом в ее лицо.
— Я ударю его, куда захочу. Иди и садись в машину, Мерси.
— Я не собираюсь садиться в одну машину с тобой…
— САДИСЬ В ЭТУ ЧЕРТОВУ МАШИНУ! — Я вибрирую, переполняюсь, переливаюсь через край — чистая и ослепляющая ярость. Она вырывает куски из
моих внутренностей с каждым неровным вдохом, который я делаю. Выражение
лица Мерси опустошается, становится совершенно пустым. Она моргает, потом
поворачивается и идет через парковку к красному «Фольксваген Битл», который
наш отец купил ей в прошлом году.
— Я не вижу ничего плохого в том, чтобы поговорить со студентом, если
увижу его за пределами кампуса, — беззаботно говорит Фитц, приподнимаясь на
одной руке. — Что мне делать? Игнорировать вас, ребята?
О, Боже. Ну и ублюдок. Я медленно опускаюсь перед ним на корточки, кладу
руки на бедра и смотрю на него с полнейшим презрением.
— Ты не смотришь на то, что принадлежит мне. Ты не трогаешь ничего, что
принадлежит мне. За пределами своей преподавательской деятельности ты не
разговариваешь ни с кем, кто имеет отношение ко мне. Ты меня понял?
С горящими глазами Фитц сосет нижнюю губу, обе ноздри раздуваются.
— Знаешь, это не обязательно должно быть так. Все может быть так, как было
раньше.
Черт, он просто не слушает меня. Я закрываю глаза и качаю головой, не в
силах поверить в наглость этого ублюдка.
— Просто держи свое слово, Уэс. Или жизнь станет для тебя действительно
неприятной, понял?
Я забираюсь в глупый, девчачий красный Жук Мерси, ударяя кулаком по
приборной панели так сильно, что пластик трескается.
— Рэн! Ах ты засранец! Какого хрена ты творишь? — Мерси бьет меня, нанося
удар в плечо. Она всегда была гораздо больше заинтересована в том, чтобы быть
худой, чем подтянутой, поэтому у нее нет большой силы. Даже синяка не останется.
— То, что ты уже сломал все свои вещи, еще не значит, что ты можешь сломать мои,
— дуется она.
173
Я чувствую себя так, словно только что пробежал марафон. Я никак не могу
отдышаться.
book-ads2