сжал рот вокруг чьей-то яремной вены и пролил свое основное блюдо. Во всех отношениях она совершенна. Во всех отношениях я ее ненавижу. Отвратительное создание. — Мерси. Если бы я знал, что ты будешь здесь, я бы сжег здание дотла и сбежал в Европу. — Очаровательный, как всегда, — мурлычет она, неторопливо подходя к балюстраде. Справа от меня есть пятнадцатифутовый участок открытого пространства, но, конечно же, эта сука подходит и встает так близко ко мне, как только может. От едва уловимого запаха ее духов у меня сводит живот. — Я видела твоего невежду-друга внутри. Тот, который выглядит как убийца. Я потратила целых три секунды, пытаясь вычислить, где ты, прежде чем догадалась. — Да. Ты так хорошо меня знаешь, Мерси. Извини меня. Мне нужно вернуться внутрь. Она не слушает, или же предпочитает не слышать меня, говоря со мной, когда я отступаю. — Можно мне закурить? Остановившись, я закатываю глаза к ясному ночному небу, негодуя на тот момент, когда согласился прийти на эту гребаную вечеринку. При обычных обстоятельствах я бы прижал ее к стене здания за горло и сказал, чтобы она пошла на хрен, но последствия были бы катастрофическими. Мерси - королева театра, настоящая актриса, чья способность плакать по сигналу уже привела ее к трем довольно большим ролям на Бродвее. Стоит лишь прикоснуться к ней здесь, на благотворительном вечере Лорда Ловетта для пострадавших женщин, и она возьмет на себя роль всей своей жизни. После потока слез и размазанной туши меня увезут в долбаных наручниках. 107 Нет, спасибо. Я неохотно протягиваю ей пачку сигарет, лежавшую у меня в кармане, и смиряюсь с тем, что останусь здесь с ней, пока она не закончит со мной. Мерси подносит сигарету к губам, понимающе улыбается и щелкает маленькой серебряной зажигалкой, которую всегда носит с собой. Густой туман дыма струится из ее носа, завиваясь в холодном февральском воздухе. — Тебя не было в городе на Рождество. Я проехала весь путь до Верхнего Ист-Сайда только для того, чтобы узнать, что ты уехал без меня в Чехию. Я одариваю ее ледяной улыбкой. — Ну, конечно. Это единственное место, где я в безопасности от тебя. Я знаю, как сильно ты ненавидишь Прагу. Извини, что ты зря потратила время. Когда ты сама водишь машину, то всегда чувствуешь себя бедной, не так ли? В ее зеленых глазах вспыхивает злобный огонек. — Знаешь, мы могли бы пойти куда-нибудь вместе. Фейерверк над Сиднейской гаванью в канун Нового года был грандиозным. Ты говорил, что хотел бы поехать туда в прошлом году. Ха. Прошлый год. За последние 12 месяцев многое изменилось. — Я уверен, что ты прекрасно провела время без меня, Мерс. Ты тянешь время с этой сигаретой. Закончи, и я смогу уйти. Ее улыбка превращается в безрадостную линию на лице. — Не надо все время быть таким воинственным, Рэн. Неужели так плохо, что я могу захотеть провести с тобой пару минут? Неужели я действительно так ужасна? Все эти хмурые и надутые гримасы преждевременно состарят тебя. А что потом? — А потом я стану отвратительным, и люди увидят меня таким, какой я есть на самом деле, — выплевываю я, сарказм сочится из каждого слова, когда я несусь к двери. Я думал, что смогу справиться здесь с ней, но ошибся. Она спросила, действительно ли она так ужасна? Черт возьми, так и есть. Она вообще не должна была здесь находиться. Не может быть, чтобы отец Дэша прислал ей приглашение, а это значит… Нет. Ты, должно быть, шутишь надо мной. Я убью его на хрен. — Ты не можешь просто взять и уйти, — кричит мне вслед Мерси. — Я всегда знаю, где ты, Рэн. Всегда. Скоро мы будем проводить много времени вместе. Я почти колеблюсь. Я почти спрашиваю, что, черт возьми, это должно было означать, но отказываюсь дать ей удовлетворение. Из-за того что я очень хорошо ее знаю, я понимаю, что она полностью объяснила свои намерения этим тщательно поставленным, небрежным замечанием: она возвращается в Вульф-Холл. 108 Я нахожу Дэшила разговаривающим с лысеющим мужчиной у переполненного буфета. Манеры требуют, чтобы я подождал, пока он закончит свой разговор, но я слишком безумен, чтобы соблюдать светский этикет. — Мерси? Ты пригласил Мерси? Дэшил замолкает с открытым ртом. Он закрывает его, потом снова открывает, пытаясь что-то сказать. — Извините. Я вижу, что моя жена зовет меня, — говорит старый лысый