могут заглянуть в твою душу, а их уста могут лишить тебя дыхания, но под их приятной внешностью скрывается зло, дарованное самим Святым Ником. Всех красивых мужчин зло похлопало по плечу.» Я предположила, что это просто бред сумасшедшей старухи, но теперь, глядя на Рэна, стоящего под дождем, словно он вышел прогуляться в теплый летний день, я начинаю думать, что она, возможно, была права. — Какого хрена ты делаешь? — Я вырываюсь из его хватки. — Ты думаешь, это какая-то игра? В такую погоду люди умирают от переохлаждения. Он смеется — тихое фырканье веселья, как будто я только что сказала что-то чертовски смешное. — Слишком преувеличиваешь, Стиллуотер. Ты снаружи всего пять минут. Сомневаюсь, что ты подхватишь переохлаждение от небольшого количества ветра и дождя. Если только ты не слаба телом? Слаба телом. Я покажу ему слабое гребаное тело. Я собираюсь разорвать его на части. Темные брови Рэна выгибаются дугой, правый уголок его рта приподнимается, когда он медленно протягивает мне руку ладонью вверх. — Я знаю дорогу, — мрачно говорит он. Я смотрю на его протянутую руку так, словно она покрыта смертельной бактерией. — Куда? — В тепло. Убежище. Если только ты не предпочтешь провести здесь еще полчаса, утонув в грязи, прежде чем мы во всем разберемся. Тебе решать. Женская прерогатива и все такое. Мне все равно. — Он наклоняет голову набок, обе брови теперь приподнимаются, и мое чертово сердце замирает. Черт, я хочу врезать ему по его самодовольному гребаному лицу больше, чем когда-либо в своей жизни. — Мне не нужна твоя рука. Я прекрасно могу следовать за тобой, — огрызаюсь я. Раздается еще один раскат грома, оглушительно громкий прямо над нашими головами. Тени растягиваются по лицу Рэна, выбеленные черно-белым ошеломляющим зрелищем молний, преследующих его по пятам. Этот момент 78 настолько сюрреалистичен, что я поражаюсь абсурдности всей ситуации. Рэн опускает руку. — Тогда держи глаза открытыми! Тебе реально нужно смотреть, куда ты идешь! —кричит он, чтобы его было слышно сквозь шум. Я смотрю, как напрягаются мускулы на его горле, гадая, погонится ли он за мной, если я побегу от него. Нет. Он не будет гнаться. Я побегу, пошатнусь, споткнусь, и свалюсь в грязь, а Рэн спокойно пойдет за мной, не тронутый стихией. Он поймает меня и затратит на это нулевую энергию, потому что в этом весь он. Рэн поворачивается, его черная рубашка прилипает к спине, как вторая кожа, и уходит, поворачивая налево в лабиринт. У меня нет другого выбора, кроме как следовать за ним. Спустя пять резких поворотов через проходы, которые я даже не вижу до самой последней секунды, Рэн приводит нас в центр лабиринта. Среди буйства розовых кустов чьи поздние цветы уничтожены проливным дождем, их персиково-красные лепестки разбросаны по земле, на возвышении, под массивными ветвями одного из гигантских живых дубов, охраняющих лабиринт, стоит приземистая беседка. Из окна своей спальни мне не было видно этого сооружения. Со своей точки обзора я видела только высокие стены живой изгороди и ничего больше. Но вот оно — маленькое, прочное сооружение из дерева и стекла, маленькое и совершенно очаровательное, выкрашенное в белый и синий цвета. Внутри теплое оранжевое свечение обещает свет и защиту от холода. Рэн поднимается по ступенькам, ведущим ко входу в закрытую беседку, останавливается перед дверью, положив бледную руку на повидавшую виды медную ручку. — Это место под запретом, — говорит он. — Мы не должны здесь находиться. — Да что ты говоришь. — Я показываю рукой на небо. — Вообще-то мы не должны находиться снаружи. Он снова смеется тем же смехом, хриплым и веселым, как будто все во мне кажется ему странным и глупым. — Полагаю, ты не против нарушить несколько правил, Стиллуотер. Если ты предпочитаешь действовать по правилам, я могу отвести тебя обратно в академию. Мне просто нужно время, чтобы собрать свои вещи. Он не слышит, как я ворчу себе под нос. Но я верю, что он может прочесть мое раздражение по хмурому выражению моего лица. — Открой дверь, Джейкоби. Черт побери, я уже вся посинела. 79