– Кататься, – потребовал он. – Ты же видишь, я разговариваю. – На нем, – пухлый пальчик показал на Возмездие. – Догонишь – прокатишься. – Я вам не лошадь! – возмутился демон, торопливо отступая перед целеустремленно направляющимся к нему ребенком. – И за хвост подергай, – посоветовал Блор. – Пусть догонит сначала. Мальчик проявил заметную сноровку, пытаясь отрезать зверя от двери. В эти игры он уже играл и прекрасно знал порядок действий. Загнать в угол, с воплем коснуться – и тогда можно залезть сверху. Правда, в одиночку такое не выходило, обычно требовалась целая охотничья команда, иначе поймать крайне тяжело. Возмездие бегал много быстрее малышей и мелькал под самым носом, не позволяя приблизиться. Зато гонять огромного зверя много интереснее, чем сидеть и выслушивать всякую ерунду. И падения на этом пути не столь уж важны, – вставая и отряхиваясь, опять потянулся вперед. Вряд ли ему приходилось выслушивать лекции от демона или еще кого считающего себя умным о наличии в мире всего двух типов существ – хищников и жертв, но без сомнений во вторую не попадет. Охотники жертвами не бывают. – Ты издеваешься! – возмутилась Жанель. – Нет, – рассеянно отказался Блор: кажется, дождался. Правда, не про мифическое прошлое и пока общие контуры вместо лица, но меч точно мой. Злюку не спутаешь. – Я вполне серьезен. Боюсь, и так излишне много позволяю вам проводить времени вместе. Чему полезному его научит мать? – Еще скажи – такая, как я! – задохнувшись от негодования, вскричала Жанель. – Нет, – пробурчал он, пропуская мимо ушей возмущение, – это неправильно. Ладно еще наличие стола, но почему мы все сидим с одной стороны? Никто не повернулся спиной к зрителю. Это… неестественно. – Перспектива, – ответила она мгновенно. – Ну, это неприлично, – почти жалобно сказал Блор, – это же, судя по рожам и обстановке, окончательное подписание соглашения о включении в войско трех племен на общих основаниях посадских. Не так это было! Не пи ли, празднуя, а ругались до последнего момента. – И могли еще долго, не шуми под окнами толпа народу, тобой же через Тадера настропаленная. Она всплеснула руками, чуть не зацепив измазанным белым пестиком по носу. – Удивительные претензии! Это кто же такой умный требовал для лучшей продажи приукрашивать действительность? – А я еще и купить это обязан? – ужаснулся Блор почти всерьез. Давно уже при написании фресок и картин Жанель пользовалась его деньгами. Точнее, он дал указание выдавать все необходимое без промедления за свой счет. Хочет скорлупу от орехов, известку или куриные яйца – вручить, не требуя подробного отчета. Попросит золота – тоже не жаться. Не вполне широким жестом. Ей поручалось учить подмастерье, не менее двух одновременно, но разрешалось выбирать себе учеников самостоятельно. В каком-то смысле сделанное ею было не менее важно всего остального. Более того, оно давало своего рода бессмертие, на что постоянно и указывало очередному недовольному своим изображением. Этот довод многие понимали, особенно усвоив, что не они одни такие. Если его дворец не сожгут очередные захватчики, фрески останутся на столетия. И художественная школа тоже. При всей ее не слишком могучей внешности и далеко не бесконечной силе Жанель обладала жуткой работоспособностью и успевала рисовать, попутно гоняя полдюжины учеников. Что именно тцарь Блор предоставил ей, она прекрасно поняла. Будущую славу первой женщины-художника, переступившей омертвелые каноны. В классической живописи пропорции человеческого тела сознательно нарушались. Фигуры тоньше, пальцы на руках и ногах удлинены, а тело практически целиком прячется под одеждой. Взгляд персонажа строгий и отрешенный, нередко направленный неизвестно куда. Даже позы стандартны. На ее изображениях люди не смотрелись безучастными статистами. Они подобно богам проявляли чувства – гнев, зависть, страх, любовь, жадность, разочарование, унижение. Он не стояли, а жили. Когда она закончит, а произойдет это явно не скоро, дворец превратится в натуральное чудо света. Можно гордиться и забыть на время постоянно мешающих мальчишек со строительными материалами и вечные перестановки в помещениях. – В любом застолье, – произнес Блор и так ясное, – существует строгая иерархия. Кто где сидит, и почетное место находится не здесь, – он показал, – а во главе стола. И абсолютно точно не мне там сидеть пристало в Гезерди. А вообще дальняя кромка стола больше передней. – У тебя хороший взгляд. Точный. Правила прямой перспективы требуют, чтобы рисунок имел только одну точку зрения-внимания, совпадающую с точкой схода на горизонте изображенных на картине линий, перпендикулярных плоскости картины. И лучше всего, чтоб эта точка была в правом глазу главного героя… – А? – озадачился Блор. – Все равно поймаю! – раздался азартный крик, и мимо пронесся очень довольный Возмездие. Ему догонялки нравились не меньше ребенка. В такие моменты гораздо заметнее становилась его вечно щенячья сущность. Он так и не повзрослел, не давая себе труда задуматься дальше обычных действий, а будущего для демона просто не существовало. Есть нынешний миг, и не больше того. – Рисунок получает большую глубину, – вздохнув, сказала она, проводив взглядом пронесшегося мимо мальчишку, не пытаясь его остановить: все равно бесполезно. – Обязательно и очень важно учитывать точку, с которой мы смотрим на происходящее, что мы видим с этой точки, под каким углом мы видим предметы на рисунке. Более близкие всегда кажутся крупнее удаленных, пусть на самом деле все наоборот. – Ага, – согласился Блор, смутно догадываясь о некоем озвученном для него законе мастерства художника. На этот раз прозвучало много внятнее и разборчивее, чем линия горизонта в правом глазу. – И какая связь с безусловно выдуманной обстановкой собрания? При том, что уж кто-кто, а ты там побывала неоднократно и внутренность помещения занимаемой нами виллы изучила самым замечательным образом. – Иногда именно жизнь и требует улучшить реальное событие. Легенда должна быть красивой. – А я что всегда говорил?! – Иногда, – тоном умудренной старухи подчеркнула она. – В особых случаях. Похоже, до тебя так и не дошел общий замысел моего труда. – Только не говори о моем прославлении! – Скорее – истории. – Ты меня пугаешь. Эдак недолго и до откровенного вранья: с раннего детства на небе появились знаки, и двухголовый вепрь принялся вещать о великом будущем младенца Грая на чистом имперском диалекте со столичным аканьем. – Очень жаль, – склонив голову набок и глядя на Блора взглядом совы, обнаружившей мышь, произнесла Жанель, – что упорно не хочешь поделиться происходящим до появления в Ранткуре у Жаклин. – Э? – Я опросила кого смогла о подробностях прошлого, но… – Кстати, насчет этого, – резко сказал Блор, прерывая ее, – я не стал лезть с вопросами и выполнил просьбу без всяких условий. – Он посмотрел в угол, где Возмездие наконец, поддавшись, позволил себя ухватить за хвост и осторожно волок мальчишку за собой. – Почему он не пришел ко мне, а буквально прятался? И ведь не догадался бы никогда, если бы не попалась на глаза лежащая на столе у Жаклин «Книга удивительного народа». Не волновали Блора ее мужики, и не собирался он лезть в ее жизнь, но в тот момент всерьез поразился. Быть рядом и даже не попытаться встретиться. Может, реально не в себе? А может, и не человек вовсе. – Мне, знаешь ли, обидно. Немногих я могу назвать своими друзьями. Фактически их нет. Даже с Жоайе не могу позволить себе забыть о… – он запнулся. – Разнице в положении. – Да, – подумав, подтвердил Блор. – Дружить можно с равным. И с тем, кто от тебя ничего не добивается. Ни прямо, ни косвенно. В последнее время таких нет совсем, – он криво усмехнулся. – К этому придется привыкнуть, – кивнула женщина. – Хорошо, у тебя есть Визи. Все-таки не один. – А давай вернемся к моему вопросу? – Разве я могу отвечать за Дока? – без особой охоты пробормотала Жанель. – Я достаточно уважаю тебя и твой ум, чтобы выслушать соображения. Ну не могли вы, встречаясь, – он опять невольно перевел взгляд на мальчишку и удержал себя от усмешки, – при достаточно близких отношениях, вообще не говорить. Тем более обо мне. – У тебя развивается мания величия. Блор демонстративно пожал плечами и постучал пальцами по лежащим на столе рисункам. Он-то себя пока не записывал в легендарные герои, а вот она явно к этому шла. И сознательно. Раньше он подобных поползновений не наблюдал. А здесь пахло Доком, его влиянием. Понять бы еще зачем и с какой целью. Рано или поздно беседа должна была состояться. Он долго колебался и ждал, сам не зная чего. Прихода старого знакомого или ее слов. Не дождался. Значит, придется самому. – Это его термин, – сказал негромко. – Я даже не понял, в первый раз услышав. В храмах лечат душу, а не мозги. Если вообще пытаются. Душевнобольных почти всегда, – он повел рукой по горлу, – чтобы еще один разломанный не вылупился. Хотя вслух говорят другое. Об общей пользе и лишнем рте. Проговорилась сразу. – Сложно все же скрывать такие вещи, – принимаясь опять помешивать раствор, произнесла Жанель. Вряд ли с целью. Скорее, просто машинально заняла руки, не задумываясь зачем. – Множество глаз вокруг, и не суть важно, кому доносят: Шарлотте, Денесу или еще кому. Уж больно удивительное происходило. – Вот только и дела мне тогда было, что проверять, с каким мужиком живет тетка леди Кнаута. Хвала всем богам, мне не родственница и сама сняла ответственность за свою безопасность, отправившись за Каменный пояс с армией. – Неужели не интересовался? – со знакомой насмешкой спросила. – Я был несколько занят военными действиями, – ответил Блор язвительно. – Ну когда живот стал заметен, не без этого – доложили. Но я не представлял, кто папаша. – И кто? – невинно спросила женщина. – Я не знаю, – после долгой паузы ответил он, – в тех горах его считали чуть ли не новым воплощением бога. Только дошло это до меня с огромным запозданием и задним числом. И вспоминая былое, я не могу весело рассмеяться и отбросить от себя подозрения, что доля истины в этом есть. – Совсем не так важно, что сам человек думает о себе, много существенней – каким его видят находящиеся вокруг. – В смысле? – Пока ты не подозревал о неких странностях, – нормально общался и считал другом. С кем может находиться в дружественных отношениях воплощение высшей сущности?! – Только не надо об этом, – выставляя перед собой ладони, вскричал Блор. – Я был молод, глуп и наивен. – Ты можешь считать себя по-прежнему парнем из глухой деревни, но окружающие наблюдают нечто гораздо более значительное. – Удачливого завоевателя. Она посмотрела, знакомо склонив голову и подняв бровь. – А как назвать любовницу бога и его сына, – с иронией спросил Блор, – божонком? – Да нормальный мальчишка, – с гордостью сказала Жанель, посмотрев на сына. – Крепкий, умный и без малейших странностей. Заметь – здесь кроме тебя никто ничего удивительного не заметил. Ну лекарь, ну с заскоком, на хромую старую бабу нацелился – и что? Я с деньгами, а он без. Все понятно без долгих объяснений. Допустим, золота у нее не имелось, за исключением сущей мелочи. Жаклин высылала, однако не сказать, что сильно баловала тетку. На житье более чем достаточно, а на ее художества – нет. Удовольствие откровенно много стоящее. С самого начала в числе моих домочадцев числится, и все принимают это как должное. Тоже вот сразу наводит на мысли о юродстве. Не девочка малая и не глупая, а принимала, будто так принято. Да и ладно. Талант ей дан свыше, и от меня не убудет. – Но ты нечто учуяла? Или он сам поделился? Ведь не удивляешься моим… высказываниям. – Когда я была совсем девочкой, – сказала женщина после очень длинной паузы, Блор даже собрался ее потревожить и напомнить о себе, – мне предсказали очень странную вещь – если пойду за демоном через Каменный пояс, встречусь со своей судьбой. Никакое предсказание не станет истинным, если не выполнить определенных условий.