Я покраснела и притворилась, будто хочу стукнуть ее по руке. – И что? Многие дизайнеры используют розовый! Перестань быть такой занудой. – А тебя так легко дразнить! – От смеха она даже подавилась. Ханбин пришел с симпатичным однокурсником, и мы, к счастью, отвлеклись. Но позже я словно услышала отголоски смеха Руби. Посреди ночи я внезапно очнулась и села на кровати. Щеки горели. К тому времени Ханбин стал третьим в нашей компании. Неизменно он шагал где-то позади, а мы с Руби – на несколько метров впереди. Он был тихим и внимательным парнем Руби, подвозил нас куда нужно, водил в клубы, минуя очереди, доставал лучшие билеты на спектакли, выставки и показы мод. Он выполнял все желания Руби. Двое никогда не проявляли чувств на публике, а еще у них не было совместных фотографий. Это казалось мне странным. Лишь однажды я видела, как они обнимались. Как-то, уходя от Руби после совместного киновечера, я обернулась на пороге. Руби лежала, опустив голову на грудь Ханбина, а тот обвил ее руками. Они, казалось, дополняли друг друга и выглядели такими спокойными и довольными, что по моей коже пробежали мурашки. Наконец, дверь медленно захлопнулась. С тех пор я не видела, чтобы они прикасались друг к другу. Всякий раз, когда у меня было шоу – одним из требований к стипендии являлось проведение многочисленных выставок, – Руби с Ханбином приходили и оставались со мной до последнего. Это многое значило для меня. Они даже пришли на шоу какого-то первокурсника, где я представила всего две работы. Руби не отличалась многословностью – лишь задавала вопросы о творениях других студентов, зато Ханбин, на удивление, интересовался именно моим творчеством. Он всегда спрашивал: «Сколько времени у тебя ушло на это?» или «Что тебя вдохновило?» Он выглядел таким милым, не зная, о чем бы спросить, что у меня возникало желание протянуть руку и коснуться еле видимых морщинок, всякий раз появлявшихся на его лбу. Иногда Руби опаздывала или вообще отменяла встречи, сообщая об этом, когда мы уже ждали ее. Этими моментами я и жила. Ханбин всегда хмурился и вздыхал – переживал, что она пренебрегала им, бывало это нередко. Но затем, пожимая плечами, он обращался ко мне: «Ну а ты все еще хочешь есть?» Мое сердце начинало бешено колотиться, и я с энтузиазмом кивала, втайне ненавидя себя. – В моей семье ни у кого нет творческой жилки. Даже у мамы, хотя она держит галерею, – признался однажды Ханбин, когда они с Руби пришли ко мне в студию посмотреть финальный проект. Я показывала им отдельные наброски, которые позже планировала превратить в серию. – Особенно мне нравится этот, – восхищенно произнес он, взяв эскиз девушки в колодце. Она тянула руки и глядела вверх. Набросок лежал под грудой других, но Ханбин просмотрел все. – Очень необычно. – Больная фантазия, – смутившись, пробормотала я. Взгляд девушки я себе представляла совершенно не так, как он получился. У меня вылетело из головы, что скетч лежит в общей куче: он появился, когда нам задали нарисовать наши представления о семье, но работу я так и не сдала. – Вот почему ты нам нравишься, – раздался из-за угла голос Руби. Она изучала мою скульптуру – слепых детей. – Вот почему ты нравишься мне. У тебя удивительно ясный, незамутненный взгляд на мир. Других слишком легко отвлечь. Я не поняла, что Руби имела в виду, но улыбнулась, чтобы ненароком ее не разочаровать. Зимой у богатых корейских студентов было обычным делом забронировать номер в гостинице, собраться там и выпить, хотя жили они все в красивых квартирах. Однажды мы отправились в Бостон – потому что Руби захотелось. «Мне здесь скучно», – заявила она. Она пригласила и Му-чеона. Тот учился с Ханбином и жил в центре города. К компании присоединилось еще несколько ее друзей из школы. Мы решили остановиться в «Коришн Хотел» на Бойлстон-стрит, поближе к магазинам и клубам. Руби настояла, что сама поведет красный мазерати. Ханбин сел с ней, а мы с Му-чеоном – на заднем сиденье. Он отключился: похмелье после гулянки еще давало о себе знать, а я молча глядела в окно, на проносящиеся мимо деревья, покрытые снегом. Мне не давала покоя сцена, свидетелем которой я стала на прошлой неделе. Выходя из библиотеки и размышляя, почему Руби не общается со мной вот уже дней семь, я увидела ее в компании другой кореянки, Дженни. Они смеялись – у них никак не получалось достать из такси большие сумки для шопинга, и водителю пришлось выйти и помочь им. По логотипу на покупках я догадалась, что день они провели на Пятой авеню. А несколькими неделями ранее Руби организовала у себя в квартире обед с друзьями, вот только меня не позвала. Об этом я узнала случайно, из разговора двух девочек, возбужденно обсуждавших шеф-повара, которого пригласила Руби. За всю дорогу Руби остановилась всего два раза, и наконец мы приехали в ресторанчик в Коритауне в Бостоне. Поужинав, мы принялись за напитки. Владелец знал Ханбина и не приставал к нам с просьбами предъявить удостоверения личности. Заведение заполнялось пьяными студентами, становилось все шумнее и шумнее. Вначале нас было шестеро, по вскоре все уже созванивались с друзьями из Бостона и звали их присоединиться к вечеринке. Около часа ночи мы заказали еще соджу с собой и, получив наши пластиковые емкости, удалились. Руби вела медленно и неровно. В отеле мы включили музыку и продолжили пить. Нам выдали номер класса люкс недалеко от ресторана, и по двое-трое начали подтягиваться люди. Каждый приносил спиртное; кто-то забронировал номера на нашем этаже, и мы бродили из комнаты в комнату с напитками в руках, смеясь и шепчась в коридорах. Я никого не знала, зато все мы были пьяны и счастливы. Шутки вызывали улыбку, и я все пила и пила. В углу Му-чеон уже ласкал какую-то студентку из Уэллсли. Не знаю, сколько пробили часы – три или четыре утра, когда я легла на кровать в одном из наших номеров. Голова болела, тело будто качалось на волнах, то поднимаясь, то снова погружаясь в воду. До меня доносились говор и музыка, но, просто закрыв глаза, я почувствовала себя легче. Вдруг дверь открылась и закрылась, и моего лба коснулась чья-то ладонь. Приоткрыв глаза, я смутно разглядела Ханбина. – Голова болит, – простонала я. – У тебя есть тайленол? Он покачал головой. – Тогда помассируй мне немного виски, вот так. – Я положила пальцы на голову, туда, где пульсировала боль. Ханбин неуклюже попытался повторить мои движения своими немаленькими руками, но вскоре уже просто гладил мои волосы. Я пододвинулась чуть ближе, он наклонился, и вдруг… я осознала, что он меня целует. Все произошло слишком быстро, но мне ужасно понравилось ощущение его сильного тела вплотную к моему. Его широкие плечи, его обжигающие губы… Ханбин резко встал и, посмотрев на меня сверху вниз, ушел. Мы никогда не говорили о случившемся, но я помню каждую деталь. Два месяца спустя Руби покончила с собой. Я не могла ни с кем говорить, перестала ходить на занятия, была не в силах выйти из комнаты. Я не знала, как жить дальше. Я бы хотела, чтобы она рассказала мне подробнее о семье, о горе, которое отец ей ежедневно причинял, о демонах, которых она унаследовала. Она лишь намекала на все это, а о большем я не просила. Этим я и подвела ее – не расспрашивала, не напоминала о том, как прекрасна ее жизнь. Я думала, она знает все и так, думала, будто Руби чувствует себя счастливчиком по сравнению со мной и только потому со мной подружилась. Мне стоило больше рассказывать ей о своих бедах. А я что делала? Подло предавала ее, любя и уводя Ханбина. Знаю: в следующей жизни мне придется платить. Но сейчас я ничего не могу поделать и все иду по выбранному пути, хотя и осознаю, в каких руинах останется мое сердце. Ханбин, работа, бешеная продуктивность – все это временно. Взамен я могу предложить Руби лишь одно – доказательства того, что она до сих пор меня преследует. Каждый день. Ара Перед сном я всегда заглядываю в «СвитчБокс» послушать ежедневное сообщение от группы «Краун». Каждый раз я надеюсь услышать Тэина: теоретически пятая часть записей за день должна делаться им. В «Краун» всего пять членов, и на пресс-конференции, посвященной запуску «СвитчБокс», – той самой, где Тэин появился в высоких кроссовках из лимитированной коллекции «Луи Виттон», распроданной по всему миру за сутки, – пообещали, что каждый день голосовые сообщения будут от разных участников группы. На деле же всего десятая часть записей принадлежит Тэину. Вполне логично: он самый популярный, а значит, и самый занятой – подписал контракты с двумя реалити-шоу. Тэин очень активен в рекламных кампаниях. Как итог – большинство сообщений записывает Бести, который нравится мне меньше всех. Он неприятный, в группе он наименее популярен, но, кажется, не понимает этого. Он постоянно говорит, что все девочки страны от него без ума, а на деле они мечтают лишь о Тэине, ну, может, еще о Джей Би, а вот Бести нужен просто для массовки. Как он этого не видит – не представляю, и ведь продолжает забирать у ток-шоу и интервью драгоценное время. На фан-форумах Тэина я часто возмущаюсь из-за Бести, и меня тут же закидывают просьбами не флудить. Но все ненавидят Бести – он прилипала и подражатель. На последних трех красных ковровых дорожках он появлялся в черном чокере и золотом браслете-цепочке. Тэин надевал такие же на премьеру последних «Людей Икс». Там он состязался с Хью Джекманом в армрестлинге, и Джекман дал Тэину выиграть. Из всех сообщений на «СвитчБоксе» мое любимое – рассказ Тэина о том, что он делает, когда остается один. – Думаю, большинство людей не осознают этого – внешне наши жизни выглядят как глянец и гламур. На самом деле мы дни и ночи напролет репетируем в концертных залах, а затем возвращаемся в наши отели. Каждый идет в свой номер, где смотрит телевизор и ложится спать, – говорил он своим глубоким, притягательным голосом. – Немного неловко признаваться, но в отеле я пересмотрел столько исторических дорам, что они мне даже снились по ночам. Бести как-то раз заметил: я говорю, словно герой исторического фильма! Мне безумно нравится слышать его голос в своем телефоне. И неважно, что я ничего не могу сказать в ответ. * * * На работе у меня проблемы с ассистентками. В их обязанности входят подготовка места, мытье, уборка и сушка феном, пока я занимаюсь с другим клиентом. Они должны быть незаметны, словно фоновая музыка, – поэтому салон выделяет для них одинаковую одежду, похожую на школьную форму: белые рубашки на пуговицах и короткие красные юбки в клеточку. Все началось с появления новенькой. Девушки-ассистентки постоянно приходят и уходят – одни дерзкие, другим скучно, а третьи не могут нормально разговаривать: если у них что-нибудь спросишь, в ответ они лишь бормочут что-то. Но Черри отличается от остальных злым блеском в глазах. И ее поставили ко мне. Еще до появления Черри я выполняла больше черной работы, чем другие стилисты. Я ведь не могу попросить о чем-то голосом, мне приходится искать девушек, трогать их за плечо и жестами показывать, что мне нужно. Не находя их, я сама делаю все необходимое. Обычно это не проблема, но бывают дни, когда несколько клиентов приходят одновременно и злятся, если меня на всех не хватает. Черри пропадает в самые неподходящие моменты, и я, выходя из терпения, на пару минут зову ассистентов других стилистов. Потом они жалуются господину Квону, хотя в глаза мне мило улыбаются. Понедельник выдался особенно трудным. Ко мне на укладку пришла одна из важнейших клиенток – продюсер KBC, а с ней – самая давнишняя посетительница, миссис О, которой нужны были окрашивание волос и завивка. Миссис О оставляет чаевые в размере не менее тридцати тысяч вон – неслыханная сумма для нашего салона. А у продюсера KBC я надеюсь однажды вымолить разрешение попасть на запись Music Pop или даже побывать за кулисами на одной из церемоний вручения музыкальных наград, проходящих в конце года. Черри нигде не оказалось, и я разрывалась между двумя креслами, стараясь высушить волосы и смешать краску одновременно. Капля холодного красителя упала на шею продюсера KBC, и та поморщилась, хотя я тут же все вытерла. А еще очень сложно ругать кого-то на бумаге. «Где ты была?» – написала я в блокноте вечером, когда Черри подметала полы. Текст не передал и капли моей ярости. – О чем ты? – Черри сделала невинное лицо. – Я работала. – Она перевела взгляд на других ассистенток, закатив глаза. «Тебя нигде не было целых двадцать минут!» – Слова «двадцать минут» я подчеркнула тремя линиями. – Наверное, я выполняла какое-то очередное твое поручение, – ответила Черри. – Я все время находилась в салоне, можешь спросить кого угодно. – Она снова посмотрела на других девушек, и те закивали. Вот ведьма, она всех заставила плясать под свою дудку! Можно было бы сделать так, чтобы ее уволили, но всего три месяца назад я уже просила господина Квона дать мне другую ассистентку. Та не была негодяйкой, но отличалась тупостью и неуклюжестью. После того как девушка в третий раз пролила горячий кофе на клиента, я попросила о замене. Тогда господин Квон отнесся к ситуации с пониманием, но вряд ли будет в восторге во второй раз. К тому же Черри осторожна, бдительна и всячески виляет перед ним хвостом. Я не хочу прослыть человеком, с которым трудно сработаться, ведь найти работу в другом месте будет проблематично. Меня приняли сюда по одной причине – Суджин изводила руководство несколько месяцев, упрашивая дать мне шанс. Я три месяца работала бесплатно за одну лишь возможность остаться. Если мне и выпадет что-то в другом месте, где гарантия, что там я не столкнусь с подобной ассистенткой? Я ведь помню себя юной: когда у меня были голос и уверенность в себе, я вела себя похлеще Черри. Мы с друзьями не знали страха и держали жителей улиц в ужасе. Деньги, будущее – на все было плевать. Я знаю, почему Черри такая. В этом-то и проблема. Кроме времени и поджидающих на пути несчастий, ничто не изменит Черри. Многие девушки, с которыми мы шатались вместе, сейчас живут ужасно. Остается надеяться лишь на одно: какое бы несчастье ни ожидало Черри впереди, пусть оно лучше придет раньше, чем позже. Ради ее же блага. * * * Пробежавший на этой неделе слух, что Тэин встречается с вокалисткой группы «Чарминг», Кенди, не способствовал поднятию моего настроения. Конечно, о личной жизни Тэина каждый месяц появляются нелепые слухи, но в последние два года на фотографиях папарацци вокруг него постоянно крутилась какая-то безымянная японская модель. По языку тела было очевидно: это она бегает за ним, а не он за ней, потому поклонницы ее терпели. К тому же внешность у той девушки довольно странная: глаза слишком широко расставлены, а губы больше, чем у иглобрюха. А вот Кенди… Кенди – совершенно другая история. Она до неприличия красива, а еще всем известно, что она издевалась над новенькой участницей своей группы. Люди ненавидели ее и раньше, а фан-порталы «Краун» мечутся в тревожных сомнениях. «Тэин не может встречаться с Кенди – он всегда говорил, что не станет выбирать пару из других звездных кумиров!» «Я встретила ее в одном из ресторанов в Итэвоне, и со своим менеджером она вела себя как настоящая сучка». «Кто еще собирается пойти сегодня вечером в “ИНУ Энтертейнмент Эйч Кью” и дождаться ее выхода? У “Чарминг” репетиция до самого эфира на “Стар Плюс Радио”, где они появятся как гости в десять часов». Общих фотографий Тэина и Кенди пока нет, но портал «Последние новости» уже несколько недель намекает на самый крупный светский скандал за последнее время. Люди на разных сайтах говорят, что Тэин и Кенди так долго не публикуют общие фото из-за переговоров со звездными агентствами о том, какие выбрать. Чем скандальнее снимок, тем больше денег можно сорвать. Обычно публикуют самые банальные кадры, где звезды просто держатся за руки или едут вместе в машине. Ни одно агентство пока ничего не заявляло, но уже есть анонс, что на этой неделе «Краун» сворачивает кампанию по продвижению диска и начинает готовиться к мировому турне. «Мы очень воодушевлены поездкой в Лос-Анджелес!» – написал Бести на страничке в социальных сетях, и на порталах началась перепалка о том, что фанаты будут делать на последнем шоу. Президент клуба предлагал скандировать «До скорой встречи, Краун» и подбирал подходящие фразы для лент с цветами, которые доставят за кулисы. Решили также сделать пять пожертвований благотворительным организациям от имени каждого из участников группы. Случилось недопонимание (фанаты Тэина настаивали, чтобы сумма нашего пожертвования превышала другие – просто потому, что нас больше), но решение приняли быстро (одинаковые суммы от всех), и комментарии стихли за ночь. Один комментарий меня поверг в шок – фанатка Тэина написала, как будет по нему скучать, поскольку на турне понадобится как минимум год, затем еще один – на запись нового альбома. Годы? Как я могу столько ждать? Ради чего я буду жить? Мне нужно видеть его. Необходимо. * * * В следующие дни я подскакиваю всякий раз, когда господин Квон зовет меня принять клиента. Но продюсер KBC приходит лишь в пятницу утром. При виде ее я улыбаюсь так широко, как только могу, и слегка сжимаю ее плечо. Черри с задумчивым видом наблюдает за мной. – Кое-кто сегодня в хорошем настроении, мисс Ара. – Продюсер улыбается мне в ответ. Я киваю и касаюсь ее волос с вопросительным выражением лица.