— Что вы! — испугалась Ирина. — Зачем же, я сама. «Она еще вдобавок сумасшедшая или сексуальная маньячка». — Уверяю, мне это совсем нетрудно. — Женщина подошла к ней, и Ирина увидела громадные расширенные зрачки. — Садитесь, — она чуть надавила на обнаженное плечо Ирины, уколов острым ногтем. — Не беспокойтесь, — высокомерно сказала Ирина и отстранилась. — Все в порядке, о’кей? Она научилась этим интонациям в Хантингтонской клинике, этому ледяному предупреждению, сигналу своего «прайве-си», понятному всякому в Америке. Подействовало. «Дамо» сразу потеряло к ней интерес и, покачиваясь, покинуло обувной отдел. Ирина, прихватив сандалии — черт с ней, с примеркой, времени нет, Патриция уже наверняка ждет, — подошла к кассе. Патриция действительно ждала возле машины. Покупку похвалила, и они отправились в замок. Вечером за ужином Ирина почувствовала страшный озноб, ее колотило так, что она не могла положить на тарелку салат. Руки дрожали, голова тряслась. Листья, куски помидоров, зеленого перца упали на скатерть. — Извините, — стуча зубами, сказала Ирина, — я п-п-п-остираю скатерть. — Что с вами? — спросила Изабель. — Вы больны? — Я, к-к-кажется, перегрелась на солнце. — Сегодня не было большого солнца. — Не знаю… — Лиловые и синие круги поплыли перед глазами. Ирина понимала, что должна встать, уйти, и не могла. Сидела, уцепившись за стул. — Ей совсем плохо, — донесся сквозь вату чей-то голос. — Ирэн, посмотрите на меня, вы меня слышите? — Оливковое лицо Изабель склонилось к ней. — Ирэн… Да не суетитесь вы, держите ее крепче, я сейчас. Очнулась в своей комнате, на кровати. Рядом в кресле сидела Изабель, по другую сторону — Патриция. — Извините, — сказала Ирина и не услышала своего голоса. — Глюкоза, — коротко приказала Изабель. Патриция откинула одеяло. Укола не почувствовала, лишь легкое жжение от ватки со спиртом. — Теперь вот это. — Изабель через постель протянула огромный шприц. — Может, не надо? — робко спросила Патриция. — Теперь вот это, — ледяным прозрачным голосом повторила Изабель. Изабель взяла ее руку, одним движением перекрутила над локтем резиновый жгут. — Работайте. Сжимайте и разжимайте кулак. Так, хорошо. Давай шприц, — это уже Патриции. Попала точно, с первого раза, вводила медленно и необычайно профессионально, не задевая иглой стенок вены. Все, что делала эта девочка, — делалось очень хорошо. В препарате был хлористый кальций, Ирина почувствовала, как тепло разливается по телу. — Этот швейцарский набор действительно на все случаи жизни. Один раз с его помощью я спасла Жерома от анафилактического шока после дурацкой прививки. Теперь вот вы, Ирэн. — Что со мной было? — Я думаю, тяжелое отравление, вы ели что-нибудь необычное? — Нет. — Вы — аллергик? — Нет. — Ну, тогда завтра разберется доктор Верду, сейчас, я думаю, опасность миновала. Патриция, ты побудешь с Ирэн? — Конечно. Я посижу, почитаю. — Ну и отлично. Спокойной ночи, Ирэн. Она вышла. Очень прямая балетная спина, носки в сторону. Несостоявшаяся Жизель, Одетта, Фея Сирени, Кармен, Лауренсия, Джульетта… — Что с тобой случилось сегодня? — тихо спросила Патриция. — Ничего. Я купила сандалии. — Посмотри. — Патриция стянула ворот блузки с левого плеча Ирины. Ирина повернула голову и увидела багровый волдырь с черной зловещей каймой у основания и зеленоватой гнойной вмятиной в центре. — Что это? — Не знаю. — Изабель спасла тебя от смерти. Доктора не оказалось дома, до больницы тридцать километров, ты бы не доехала. У тебя было это вчера, позавчера? — Нет. — Я тоже думаю, что нет. Этого нельзя не заметить. — Помоги мне. — Я буду с тобой всю ночь. — Помоги мне. — В чем? — Помоги, не спрашивая. Я не преступница. — В этом я уверена. Господин Фюмиз разрешил тебе жить здесь, разве этого не достаточно? — Для чего? — Для того, чтобы не подозревать тебя. — Я хочу уехать до его приезда. — Куда? — Не знаю. — Почему? — Сегодня в «Лафайетт» до меня дотронулся один человек, именно до этого места. — Трансвестит? — Как ты догадалась? — Он очень торопливо вышел из магазина, сел в машину и тотчас уехал. — Как ты догадалась, что он трансвестит? — Это видно сразу. За тобой охотятся? — Да. Лицо Патриции было в тени. Круг света падал на маленькие крепкие руки, сложенные на коленях, на застиранные джинсы. — Ты употребляешь наркотики? — Нет. — Продаешь? — Неужели похожа?