— А чего ты хотел? — Я просто хотел, чтобы ты не показывала её никому другому, кроме меня. — А мама? Она тоже знает меня такой. — И мама конечно тоже имеет право знать, какая ты на самом деле. — Я не такая. Это… — Я знаю… Мне очень хочется, чтобы ты улыбалась. И я буду стараться, чтобы ты улыбалась чаще. Но и ты постарайся быть сильной! Если ты научишься сдерживать удары судьбы без слёз, крепко сжав зубы, то и судьба к тебе будет не так жестока… — А ты? — А я буду рядом. И всегда приду на помощь, если она тебе понадобится. Где бы я не был, и как бы далеко я не был от тебя, но я буду стремиться к тебе на помощь. А ты должна верить, что всё будет хорошо. А плакать не надо. Тебя это не красит. Хочешь, я сейчас принесу тебе зеркало? — Нет. Я знаю, что я сейчас страшная. — Вовсе ты не страшная. Я же тебя не боюсь. Робкая улыбка появилась на её лице. — Вот видишь? Улыбайся! Одна твоя улыбка сможет больше сделать, чем тысяча слезинок. И даже когда тебе будет плохо, а кругом будут враги, улыбнись им в лицо, и они ужаснутся. — У меня что? Ужасная улыбка? — Их испугает то, что ты их не боишься. — Саша! А можно, когда мне будет очень плохо, я приду к тебе и буду плакать у тебя на груди. — Можно. Но постарайся сделать так, чтобы больше этого никто не видел. — Я не понимаю, что со мной творится, но мне кажется, что я очень-очень тебя люблю! Она сказала это, а потом, как будто сама испугалась своих слов и прижалась ко мне. Я погладил её по голове. — Я тоже тебя люблю! Но давай мы не будем об этом пока говорить. Я обещал твоей маме, что мы не будем торопиться, а подождём того времени, когда любить друг друга нам никто не запретит. — Правда-правда? — Правда. — Я больше не буду плакать. — А капризничать будешь? — Я что такая капризная? — «Мам! Я не хочу спать!» — передразнил я её. — Но я и правда не хотела спать. — Я знаю. Просто со стороны твой разговор с мамой выглядел именно так. — Понятно. То есть теперь мне надо всегда прятаться и притворяться? — Шекспир сказал: «Весь мир — театр. И люди в нём — актёры!» — А ты тоже притворяешься? — А как же? Всё время. — То есть ты притворялся, когда говорил, что любишь меня? — А ты разве нет? — решил пошутить я, но Аня всё восприняла серьёзно. — Нет. С тобой я не притворяюсь. — Вот и я с тобой тоже не притворяюсь. А другие будут видеть меня таким, каким я хочу, чтобы меня видели. — Научишь меня? — Чему? — Всему, что ты умеешь? — Ты хочешь научиться драться и стрелять? — Я хочу научиться защищать себя. А ты и стрелять умеешь? — Я постараюсь научить тебя всему, что сам умею. Но тебе придётся заниматься физкультурой. Потому что тело должно быть сильный и гибким. — Фи… Нашёл чем удивить. Я только последний год ничем не занималась, кроме как в школе на физкультуре. А раньше занималась спортивной гимнастикой. — А почему перестала? — Ты думаешь, что это у меня в первый раз? — она показала мне свою загипсованную руку. — Ясно. Когда тебе уже гипс снимут? — Сказали, что в конце этой недели. Но потом нужна будет тугая повязка и руку беречь надо. — Будешь в море плавать, рука быстро в норму придёт… — Я плохо умею плавать. — Ничего. Я тебя научу. Главное, не бояться воды. — Я с тобой ничего не боюсь. — Вот и хорошо. Мы договорились? — О чём? — О том, что ты больше не будешь плакать без серьёзного повода. — Договорились. — А теперь иди спать! — Но я… — И не спорь… Завтра будет новый день. * * * Мне всё-таки удалось отправить спать маленькую егозу. Я погасил на кухне свет и ушёл к себе в комнату. Но сна уже не было ни в одном глазу. Я лежал и тупо пялился в темноту. А все мысли мои были о той ситуации, в которой я оказался. Причём оказался исключительно по своей инициативе. Да. Мне нравилась эта девочка. И мне нравится заботиться о ней и даже баловать её подарками и обновками. Такое несколько эгоистичное чувство. Мне нравился я сам, такой весь хороший, который хотя бы одному человеку мог устроить некое свидание со сказкой. Шедрый, смелый, надёжный… Но, что в итоге? А в итоге мы имеем одну влюблённую девочку, которая в силу своего возраста может натворить кучу глупостей. Хорошо ещё, что у меня хватает ума, чтобы спускать её с небес на землю и вправлять мозги… Но надолго ли меня хватит? И не отчебучит ли она чего-нибудь настолько неординарного и безумного, с чем ни я. ни её мама не справится. А мама у неё очень хорошая. И тоже с нелёгкой судьбой. Васин — красавчик. Быстро сообразил, что из Елены выйдет отличный сотрудник. Может в техническом плане, по её специальности. Ведь связь — это важная часть работы спецслужб. А с Аней надо срочно ставить определённые рамки. Воспитывать её надо. Дисциплина и определённые правила поведения. Вот то. Что ей необходимо. Да. Я планирую её обучить приёмам самообороны. И плавать научить обещал. Но всякое её поползновение в сторону «моего комиссарского тела» надо пресекать. Я уже заметил, что она периодически находит повод для обнимашек и прижиманий ко мне. Сейчас этого мне совсем не надо. Чай не мальчик уже… Тьфу ты… Мальчик, конечно… Именно, мальчик… Причём в самом начале пубертатного периода развития. Характерная реакция по утрам уже присутствует. Слава богу, пока без поллюций обходилось… А тут эта новоявленная Лолита… Да. Именно Лолита. Как и в скандальном романе Набокова… И ей тоже почти двенадцать лет, как и Долорес Хейз. Но я совсем не Гумберт Гумберт. Во-первых: Мне сейчас ещё нет и четырнадцати. Взрослое сознание мне всё время помогает избегать ненужных соблазнов и ограничивает мои плотские желания. А желаний у подростка хоть отбавляй. Но мне претит философия русофоба Карла Маркса, который утверждал, что именно «бытие определяет сознание». По моему, этот бородатый хрен просто ошибся, и неправильно прочитал высказывание Гегеля. Ведь оно звучало: «Бытие — определяется СОЗНАНИЕМ». А это уже меняет весь смысл фразы. Вот кто такой был тот самый пресловутый Гумберт Гумберт? Взрослый мужчина, одержимый сексуальным желанием к двенадцатилетней нимфетке. Он желал только её тело. Ему совсем не приходило в голову видеть в ней ЧЕЛОВЕКА. Внутренний мир, переживания, мечты и надежды… Для Гумберта всё это было: Тьфу! Плюнуть и растереть. Им руководствовала страсть, вожделение и похоть. Гори он в аду! А Анюта, в общем-то, ведёт себя примерно так, как и положено двенадцатилетней девочке. Она хочет, чтобы её любили, хотя и сама порою не представляет что это такое… Что я сам в свои двенадцать лет знал о половых отношениях между мужчиной и женщиной? То, что они голые лежат вместе? Ну, приносил один парень черно-белые порнографические карты. То, что там было изображено, мне не особо понравилось. Полуголые толстые тётки в глупых позах. При этом смотреть на девочек в спортивной форме на уроках физкультуры и в купальниках в бассейне мне нравилось. Нормальное желание обычного мальчишки. Но сейчас, я не обычный мальчишка. И к этой девочке у меня ещё долгое время будет совсем другое отношение. Пусть она будет называть себя моей невестой! Но до определённого возраста. я буду считать её сестрой. Младшей сестрой, о которой любящий её брат должен заботиться, защищать и оберегать её.