Я встал с кровати и вернул брату подушку. — А теперь попробуй мне рассказать, с чего ты вдруг стал заводиться, спорить и кидаться подушками? — Да ты и сам тоже… — В том-то и дело, Лёш. Вот идёт всё ровно, а потом вдруг раз, и начинается какой-то кипеш. Хочется дурачиться и кидаться подушками… — Да. Ты прав. Тоже самое и я чувствую. — Похоже, что это что-то гормональное. И нам с этим ещё предстоит бороться, чтобы не наделать делов. — Не, я сам, когда был пацаном, тот ещё дурак был. Такое творил, что потом от стыда горел адским пламенем. — Не ты один. Все через это прошли. Ну, или почти все. Может какие ботаники-заучки и проскочили мимо этот период, сдерживая себя. — Предлагаешь вести себя, как тот ботаник, и сдерживать эмоции? — А у тебя получится всё время держать себя в руках? — А хрен его знает, Саня? Я как-то не заморачивался раньше на эту тему. — Раньше — это было обычное развитие событий, а теперь мы проходим какой-то квест, заданный нам высшими силами. — О чём ты, брат? Ты сейчас про бога или ещё про что-то? — Лёха! Вот ты умный парень, а порой такое сказанёшь… Бог? Богов придумали себе люди, чтобы хоть как-то объяснить то, что они не понимали. Но насчёт высшей силы… Ведь что-то повлияло на то, что после смерти наше сознание оказалось здесь и сейчас. И не просто так спонтанно и рандомно. А в конкретных людей, братьев близнецов. Ты думаешь, какова вероятность, что из всех существующих на земле людей, во всех существующих реальностях и временах, два сознания, которые знали друг друга в будущем, попали на тридцать шесть лет назад и очутились в сознании двух братьев, держащих друг дружку за руки под водой? — Чего ты сейчас наговорил такое? — Не строй из себя дурака! — Не. Я реально не въехал. — Вероятность. Что мы заселились своим сознанием в родных братьев, погибнув в будущем, равно ноль целых хрен десятых. — И что? — А ничего. Чтобы так случилось, нужна была какая-то очень всемогущая высшая сила. Или эта та самая случайность, одна на несколько миллиардов, а может и одна на несколько триллионов-квадратиллионов, когда на безжизненную планету падает маленькая песчинка из далёкой галактики, а после этого на планете зарождается новая жизнь. — Саня! Ты, как хочешь, а я спать… Твои рассуждения тебя в психушку заведут. А я туда не хочу… — позёвывая проговоил мне Лёха, и отвернулся к стене. Вот ведь упёртый… Ведь понимает же, что это важно… Но оставляет мне право размышлять и думать над алгоритмом наших последующих действий. Неужели он не может понять, что от его необдуманных действий может произойти непоправимое? Блин. Вот кадр-то… Сам заснул, а я вот опять не могу. Лежу, в потолок гляжу… Не спится… И всё тут… Пойду, проветрюсь! Глава 15 Новые встречи и расставания. Что наша жизнь? Это встречи, прощания. Сколько людей было? Всех и не вспомнить… Попусту не раздавай обещания Те, что не сможешь исполнить. Ночь с 9-го на 10-е июня. 1974 год. Москва. Детская больница. Трудно бороться с самим собой. И очень трудно обмануть самого себя. Вот что я хотел найти ночью на «черной» лестнице? Кого я там хотел встретить? Раз, два, три… Угадали… Я хотел найти там маленькую девочку Аню, которая иногда грустит, а иногда от души звонко смеётся. Девочку, которая вдруг ни с того, ни с сего вбила себе в голову, что выйдет за меня замуж, когда вырастет. А потом ещё и сказала, что любит меня. О, времена! О, нравы! Куда катится мир? Ещё совсем недавно письмо Татьяны к Онегину считалось вызовом общественной морали. А нынче? Девочка одиннадцати лет от роду, не испытывает никакого стыда, давая такое признание. И, да. Я хотел её сейчас увидеть. * * * Увы и ах… На подоконнике сидела незнакомая мне медсестра. Она курила, стряхивая пепел в пустую пачку из-под болгарских сигарет. Сизая струйка дыма исчезала в приоткрытой форточке. И хотя я решил в этой новой жизни не курить, но сейчас мне так дико захотелось затянутся от души, прямо сейчас, прямо вот здесь. Похоже, что все мои порочные желания были написаны у меня на лице прямым текстом. Медсестра посмотрела на меня скептическим взглядом, молча достала из кармана халата такую же пачку с нарисованным самолётиком и протянула мне. Я также молча вынул из протянутой мне пачки одну и прикурил от тлеющего уголька её сигареты. Усевшись рядом с ней, я стал так же молча и задумчиво курить. Не спеша и не сильно затягиваясь. Пепел я стряхивал в её самодельную пепельницу. Только через минуту она нарушила молчание. — Давно куришь? — Примерно год уже. — Пока не привык, лучше бросай! Странная у неё логика. Сперва угостила незнакомого подростка сигаретой, а потом стала убеждать, что лучше бросить, пока не поздно. Но, похоже, что при этом она является неплохим психологом, поскольку снова прочитала все мои тайные мысли. — Твоё недопонимание понятно и без слов. У тебя всё написано на лице. И то, что тебе курить хотелось, когда ты меня здесь увидел. И то, что ты не понял противоречивую логику моего поведения. А ещё, что ты хотел здесь увидеть кого-то другого, и очень расстроился, когда увидел здесь только меня… — Вы читаете мысли, как Вольф Мессинг? — Он не читал мысли, но тоже был неплохим психологом. — А Вы тоже психолог? — Я здесь подрабатываю в ночную смену, а учусь на третьем курсе МГУ. Психологический факультет. — У Вас уже хорошо получается. — Стараюсь. И давай уже перейдём на «ты»! Меня зовут Юля. — А меня Саша. — Я тебя видела вместе с братом. Вы же с ним близнецы? — Да. Лёша мой брат-близнец.