– Да. Конечно, пока мы не заходили слишком далеко. Но немного целовались… и трогали друг друга… – И? – настаивал доктор Лунд, явно удивленный моей откровенностью. – Сначала… все было сложно. Из-за моих спусковых крючков. Но я рассказала ему о прошлом, и он уважает установленные границы. С ним мне становится легче. Я чувствую, как с каждым днем все сильнее рушатся стены. Доктор Лунд вдруг выпрямился в кресле, и я нахмурилась. – Что? – спросила я, заметив его странную реакцию. Доктор Лунд окинул меня странным взглядом, а потом поинтересовался: – Ты рассказала ему о своем прошлом? – Да, – медленно кивнув, ответила я. По лицу доктора Лунда расползлась улыбка. Вообще, его лицо принимало разные выражения: строгое, встревоженное, заинтересованное, но я прежде не видела на нем столь явного удивления. – Лекси, мы проводим эти сеансы уже много лет. И людей, что знают о твоем заболевании, тех, кому за это время ты о нем рассказала, я могу пересчитать по пальцам одной руки: твои папа с мамой, конечно же, Дейзи и я. Даже своим лучшим подругам в университете, Молли, Касс и Элли, ты ничего не сообщила, потому что… – Доктор Лунд замолчал, ожидая моего ответа. Теребя рукав свитера, я призналась: – Потому что не хотела, чтобы они видели меня слабой. Некой жертвой, вокруг которой придется ходить на цыпочках. Мне хотелось поступить в университет и перестать быть страдающей анорексией Лексингтон Харт. Доктор Лунд задумчиво кивнул, как умеют лишь психотерапевты. Поднеся сложенные домиком ладони к губам, он спросил: – Но ты рассказала этому мальчику, хотя знаешь его всего пару месяцев. Чем он отличается от твоих подруг? Пожав плечами, я опустила взгляд. Мне не хотелось говорить доктору Лунду, что с Остином я ощущала духовную связь. И не стоило объяснять ему, что порой поезд жизни может без всякого предупреждения врезаться в кого-либо и потерпеть крушение, и тогда этот кто-то начинает вытаскивать тебя из-под давящих на грудь, тяжелых обломков. Я не желала делиться тем, что Остин тоже познал трудности. И, хотя наши проблемы по сути являлись противоположными, в этой борьбе мы оказались родственными душами. Мы сражались, чтоб не позволить уничтожить в нас все человеческое. Остин вносил краски в мою серую жизнь. Он был мне дорог. Я скрывала его, как очередную тайну, которой не хотела делиться. – Лекси, не нужно рассказывать мне о нем прямо сейчас. Просто в твоем выздоровлении наметился новый этап. И мне хотелось бы, чтобы ты поразмыслила, чем этот парень отличается от всех остальных. Думаю, ты понимаешь, насколько серьезный шаг совершила, когда призналась ему. И меня это радует. – Доктор Лунд откинулся на спинку кресла, и я медленно подняла на него взгляд. Довольное выражение на его лице тут же сменилось озабоченным. – И в то же время беспокоит. Ты доверилась кому-то, открылась после того, как много лет пряталась за темной одеждой и макияжем. – Тогда почему вы тревожитесь? Вы вроде бы сказали, что это прогресс? – тихо спросила я. – Потому что последствия могут быть разные. – Я не понимаю… – Лекси, возможно, этот мальчик способен вытащить тебя из скорлупы, помочь справиться с неуверенностью, заставить почувствовать себя настолько значимой, что этого не измерить никакой шкалой. Или он может поднять тебя наверх лишь для того, чтобы сбросить вниз. И ты окажешься в такой тьме, какой не видела даже несколько лет назад. Сама решай, стоит ли он того, чтобы рискнуть. Я раздумывала над словами доктора Лунда. Хотя, честно говоря, за последние несколько недель я без памяти влюбилась в Остина, и сама мысль о том, чтобы не разговаривать с ним, казалась невыносимой. Только с Остином я могла быть самой собой. Никакого притворства и лицемерия; лишь я и он. «Остин стоит того, чтобы рискнуть». – Не торопись, Лекси. Просто подумай об этом. А когда будешь готова, мы сможем все обсудить. – Доктор Лунд нацарапал в блокноте еще несколько строк, а потом захлопнул его. – Время вышло. Я встала и направилась к выходу из комнаты, а доктор Лунд вдруг сказал: – Лекси, еще кое-что. Если ты по-прежнему продолжишь терять вес, я буду вынужден отправить тебя на обследование. Учитывая, что в последнее время ты выполняешь много физических упражнений, пару фунтов вполне объяснимы. Но чуть больше уже станут тревожным знаком, признаком того, что ты возвращаешься к старым привычкам. Я холодно взглянула на доктора Лунда и, быстро выйдя из кабинета, направилась в туалет в другом конце коридора. Сердце бешено колотилось в груди. Подойдя к ряду раковин, я заставила себя взглянуть на отражение в зеркале. Я похудела. Сбросила вес до девяноста двух фунтов. Больше, чем предполагал доктор Лунд. По лицу начала расползаться медленная улыбка. Подняв руки, я провела ими по телу. Ключица становилась все более заметной, в точности как мне нравилось. Щеки приобрели желтоватый оттенок и четко выделялись на фоне лица. Я приподняла подол длинного свободного платья, не обращая внимания на мгновенное отвращение при виде слоев жира на впалых бедрах. Я заметила, что промежуток между ними увеличился. Пусть немного, но все же. Расстояние между бедрами казалось для меня всем. По нему я отслеживала потерю веса. Оно являлось доказательством победы над собой. Но этого недостаточно. Осталось еще слишком много жира. Я стиснула челюсть и сжала руки в кулаки. «Слишком много жира, Лексингтон. Ты права. До сих пор все шло хорошо, но можно сделать гораздо лучше. И тебе это известно. Конечно, ты немного похудела, но давай стремиться к большему. К совершенству». Почти очарованная голосом, я ухватилась за край раковины. И представила стоящую передо мной задачу. В течение многих недель мне придется тайно урезать объемы питания, делать еще больше упражнений, чем сейчас. А потом в мыслях мелькнуло лицо Остина… и внезапно голос, шепчущий убедительные слова, умолк. Я взглянула в зеркало на девушку с раскрашенным лицом, которая носила маску. И принялась мысленно повторять, изо всех сил пытаясь избавиться от сомнений: «Ты прекрасна, Лекси. Ты сама по себе совершенна». Я вновь и вновь повторяла мантру доктора Лунда, пока внутри не поселилась пустота. Мне хотелось стать храбрее. И набраться сил ради Остина. Но мантра не работала. Я думала лишь о своей спине и количестве ребер, что смогу насчитать. Я не могла выбросить эту мысль из головы. Она неумолимо крутилась в уме. Борясь с благими намерениями, я наконец задрала вверх платье и принялась считать ребра на спине, будто бы повторяя давно заученные слова. «Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь… семь, семь, семь…» Семь. Этого недостаточно. Мало. Должно быть десять. Десять не покрытых жиром, четко очерченных ребер, которые я могла бы сосчитать. А если с Остином у нас все зайдет дальше? Мне хотелось бы чувствовать себя спокойно рядом с ним… и с самой собой. И чтобы я оказалась достойна его. А для этого нужно стать еще стройнее. Немного похудеть. Только так я смогу быть довольна собой. И заняться с ним любовью. «Лексингтон, сдайся мне. И мы достигнем цели, добьемся успеха. И тогда Остин тебя полюбит. И будет благоговеть перед тобой. Делай, что должна, только убедись, что никто ни о чем не подозревает. Здесь главное – тайна. Когда из тела уйдут лишние фунты, доктор Лунд не заставит тебя встать на весы. Ты не его собственность, не марионетка, чтобы контролировать каждый твой шаг. И приказать он не сможет. Ты принадлежишь мне, и так будет всегда. А доктор Лунд лишь помеха. Преграда на пути к совершенству…» Я смотрела на накрашенную девушку в зеркале, и глаза наполнились слезами. Ведь от правды не скрыться. Я видела перед собой настоящую уродину. Недостойную. С серьезными изъянами. На меня в ответ глядела вовсе не королева красоты; круглое, незамысловатое лицо не претерпело никаких изменений. Избыточный жир поглотил тонкие черты, порождая уродство, доступное взглядам окружающих. И я приняла решение. Я сделаю, как велел голос, и сброшу еще несколько фунтов. А потом, когда немного похудею, остановлюсь. Все не зайдет слишком далеко. И никто ничего не заподозрит. Это будет легко. Другого выхода я не видела. Я с легкостью смогу остановиться… Без усилий… Как только похудею. Глава 16 Лекси – Что значит не можешь летать? – крикнула Шелли Блэр, и я услышала, как стоявший рядом Лайл тихо присвистнул. – Я только что вернулась от физиотерапевта. Он запретил мне исполнять трюки в воздухе. Но я все еще способна танцевать. Из-за растянутой мышцы спину трогать нельзя. Приземления после трюков слишком сильно на ней скажутся. Но я могу станцевать соло во главе отряда. Я с легкостью произносила лживые слова, хотя во рту от них оставался привкус уксуса. Но я не ощущала никакой вины. «Отлично, Лексингтон. Не позволяй касаться своей спины. И не волнуйся из-за лжи. Так нужно. Ты и сама знаешь. Что значит маленькая ложь на пути к совершенству?» Расправив спину, я снова взглянула на Шелли и проговорила: – Прости, Шелли, но все именно так. Другого выхода нет. Идеально накрашенные губы Шелли раздраженно скривились, и она прорычала: – Прекрасно! Совсем скоро чемпионат Юго-восточной футбольной конференции, потом Национальный. А моя лучшая исполнительница трюков просто сдулась. В этом году нас ждет полный провал! С этими словами Шелли умчалась советоваться с Таней, вице-капитаном команды, а мне оставалось лишь неловко стоять в стороне. – Лекси, детка, ты поранилась? Почему ты ничего мне не сказала? – недовольно спросил Лайл, коснувшись моей руки. Пожав плечами, я отступила назад и скрестила руки на груди.