— Думаешь, я буду драться с твоим защитником в этом бассейне? Ты просто сумасшедший, Катулос! Но я буду драться! Я буду драться с твоим защитником в самом пламени Гадеса, если это надо для того, чтобы освободить Зулейху из твоего рабства — и расправиться с тобой! Скорпион в ответ лишь улыбнулся. Вода подобралась к мускулистым плечам Костигена, и поток постепенно замедлился. Наконец, она дошла ему до лба. Он мог достаточно свободно плавать в воде или, при желании, встать на твердое песчаное дно арены, надолго задержав дыхание. — Прекрасно, мистер Костиген, — сухо отрезал Хозяин. — Я больше не заставлю вас ждать. С этими словами он посмотрел в сторону и сделал жест какому-то невидимому слуге. Сквозь прозрачную воду Костиген увидел, как возле дна только что возникшего бассейна раздвинулась широкая дверь, открыв квадратное, темное отверстие фута два на два. Через это отверстие в бассейн начало заползать что-то непонятное. Даже одурманенная опиумом красавица Зулейха, заметив это, раскрыла рот от ужаса. Стивен Костиген, подняв взгляд на долю секунды, успел разглядеть, что Катулос наклонился и поднес наполненную опиумом трубку к податливым губам беспомощной наркоманки. Костиген обернулся посмотреть, что же так испугало Зулейху. Длинное, извилистое существо безмолвно скользило в воде со зловещей грацией, и в нем было заключено больше зла, чем в самых ядовитых рептилиях и пауках. Оно сверкало какой-то пурпурной чернотой. С брюха чудовища свешивались ряды щупальцев, волнообразные движения которых обеспечивали его движение. Круглый рот его был полон острых как бритва треугольных зубов и окружен присосками. Монстр поворачивал голову из стороны в сторону, словно пытаясь что-то найти. У Костигена мороз прошел по коже, когда он увидел, что чудовище слепо. Не ослеплено. Оно не потеряло зрение в битве. Скорее всего, у него вовсе не было глаз. Оно существовало в каком-то темном мире, где день не отличался от ночи, куда никогда не проникали лучи солнца и где все существа находили друг друга не зрением, а другими органами чувств. Запахом или каким-то странным острым чувством, неизвестным человеку. Костиген отступал от монстра, то подплывая к стене и ощущая спиной волнистую, извилистую стену арены, то время от времени погружаясь в воду и нащупывая одной ногой песчаное дно, чтобы найти точку опоры и утвердиться. Монстр полностью заплыл на арену, и дверь закрылась. Теперь Костиген видел, что от жуткого кольца треугольных зубов до кончиков черных скользких щупальцев на хвосте в гаде было не менее тридцати футов длины. — Ну что скажете о моем любимце, мистер Костиген? — эхом отдался по заполненной водой арене холодный, сухой голос Катулоса. — Уверяю вас, немногим удавалось уйти живыми от ему подобных. Красная пелена ненависти застлала сверкающие глаза Костигена. Как бы он хотел, чтобы у него было хоть какое-то оружие! Копье, сабля, мачете, даже малайский нож! Ему так хотелось броситься на гадкое чудовище и вонзать лезвие в его скользкое, мясистое тело, распарывать и рубить до тех пор, пока оно не будет окончательно побеждено и не упадет к его ногам без малейших признаков жизни. — Честная борьба, мистер Костиген, — снова заговорил Катулос. — Ни у моего помощника, ни у вас нет никакой искусственной помощи. Каждый из вас будет пользоваться тем, что дала вам Природа. Узнаете своего противника? Наполовину гигантская минога, наполовину морской кальмар. Они живут только в самых глубинах океана. Живыми их невозможно поднять на поверхность. Разница в давлении для них смертельна. Я пытался — и бедные существа просто взрывались! Хозяина это почему-то рассмешило, и он прервал свою речь дребезжащим смехом, от которого мороз шел по коже. — Но мне удалось добыть горстку яиц этих прелестных существ, и я вывел и вырастил этого малого, который сначала был не больше моего мизинца. О, но я вижу, он вас заметил. Ладно, хватит болтовни, мистер Костиген. Простите болтливого старика. Я буду молча наблюдать, как вы и мой любимец будете постепенно узнавать друг друга. Последние слова Хозяина Костиген проигнорировал. Он полностью переключил внимание на монстра, извивающегося в воде и ищущего его. Теперь Костиген мог сказать, что монстр ощущал его присутствие. Он лежал в воде почти неподвижно, шевеля самыми нижними щупальцами. Хлопнув щупальцами, как бы предупреждая противника, монстр бросился вперед, лязгая треугольными зубами. Костиген позволил себе опуститься на несколько дюймов, необходимых для того, чтобы твердо стоять на песке, после чего отскочил в сторону и нанес монстру сильный удар кулаком. Жуткая морда — сплошной зубастый рот с присосками — шмякнулась о стену арены. Этот удар мог бы сломать спинной хребет любому человеку или животному, но на монстра он, казалось, не подействовал. С помощью извилистых движений щупальцев огромное существо отступило на несколько футов и снова начало жутковатые поиски своего противника. Стивен Костиген оглядывался по сторонам, ища какой-нибудь предмет, который можно использовать в качестве оружия против монстра. Но он видел только арену, волнистые стены, зрительскую ложу, в которой сидели злорадствующий Катулос и одурманенная наркотиками Зулейха, и скользящего по воде монстра. Монстр снова бросился через водное пространство, и Костиген заранее увернулся, но на этот раз чуть медленнее, так как нога соскользнула с опоры. Монстр не ударил изо всей силы, а лишь нанес скользящий удар головой, оказавшейся неожиданно жесткой и костистой. Когда монстр отскользнул, Костиген ощутил тупую боль в боку. Взглянув вниз, он обнаружил, что скользящий удар не на шутку ушиб ему ребра, а одно, может быть, даже сломал. А присосок, которому не удалось вонзиться в его тело, оставил тем не менее отвратительный овальный бесцветный след. Монстр кружил, готовясь к следующему нападению, но Костиген отплыл в сторону и схватил монстра за извивающиеся щупальца. Чудовище боролось, корчилось, пытаясь повернуть к Костигену смертоносную голову, но, как бы монстр не бился, Костиген не сдавался, отчаянно цепляясь за скользкие, похожие на кнуты, щупальца. Костиген пытался пробиться сквозь них к телу монстра, но монстр корчился, извивался и брыкался, как разъяренный полудикий пони. Костиген отчаянно цеплялся, но в конце концов был отброшен. Прислонившись к стене арены, он осторожно ждал, что предпримет монстр, но его противник тоже отступил и теперь находился на полпути к противоположной стороне арены. На губах Костигена появилась чуть заметная улыбка. Он понял, что ему удалось пробудить нечто похожее на страх в одноклеточном мозгу этого примитивного дикого чудовища. Битва еще далеко не закончилась, но Костиген знал, что первый раунд он выиграл. Он позволил себе роскошь бросить взгляд в зрительскую ложу. Катулос пристально следил за ходом битвы. Костиген снова посмотрел на своего противника. Монстр готовился к следующему скачку, но Костиген уже давно уяснил, что путь к победе заключается не в том, чтобы ждать атаки противника, а в том, чтобы самому нанести сокрушительный удар. Он плотно подтянул ноги к телу, оттолкнулся босыми ногами от стены и бросился вперед через весь бассейн. Монстр, секундой раньше кинувшийся навстречу Костигену, меньше всего ожидал, что его противник ринется вперед. Озадаченный и напуганный, монстр отступил, бесславно упустив свою жертву, и, когда отвратительное существо проносилось мимо него, Стивен Костиген нанес ему еще один сильный удар, на этот раз в то место, где костлявая голова монстра соединялась с его более мягким, мясистым телом. Чудовище, казалось, сплющилось под ударом Костигена, быстро заскользило по воде, выпуская за собой шлейф какой-то пурпурно-черной краски. Костиген по-волчьи оскалился. Он медленно плыл за огромной миногой-кальмаром, набирая воздух с помощью нескольких глубоких вдохов. Приблизившись к чудовищу на расстояние нескольких ярдов, он в последний раз глубоко вдохнул и погрузился в воду. Монстр сновал взад-вперед, пытаясь наброситься на Костигена. Казалось, он пришел в замешательство и был напуган. Костиген решил, что он покалечил противника последним ударом. Он с трудом пробирался по бледному, песчаному дну арены. Монстр находился над ним, по-видимому, не имея ни малейшего понятия, куда подевался его противник. Вдруг, словно сработал долго спящий механизм, и чудовище выпустило огромные клубы такого же пурпурно-черного непрозрачного вещества. Мгновение спустя Костиген был, как и монстр, полностью ослеплен — но он не обладал волшебным даром обнаруживать добычу без глаз. Но Костиген уже твердо встал на песчаное дно арены и изо всех сил бросился вверх на врага. Он мысленно молил Бога, Люцифера или кого-либо еще из всесильных хоть чем-нибудь ему помочь. В кромешной тьме он почувствовал, как его руки сжимаются вокруг отвратительного скользкого тела его противника. Одной мощной рукой он вцепился в мягкое мясистое тело монстра. Другую он протянул вперед и ухватился пальцами за костистую голову монстра, нащупав наконец место соединения головы с туловищем. Тогда он начал тянуть назад голову монстра. Монстр в агонии бился против него своими длинными тягучими щупальцами, но так и не смог спастись от разъяренного, мускулистого американца. Костиген тянул, монстр боролся из последних сил и, наконец, вслед за тем, как чудовище дало душераздирающий вопль — единственный звук за все время борьбы, — мягкое, мясистое тело отделилось от костлявой головы. Рванувшись в последний раз, монстр затих. Костиген, из последних сил задержавший дыхание, поднял голову на поверхность окрасившейся в чернильный цвет воды и вдохнул долгожданный глоток воздуха. Стряхнув с глаз чернильную воду, он поднял взгляд на Желтолицего. Лицо древнего существа выражало неописуемый гнев. С трудом увлекая за собой мясистое тело монстра, Костиген изо всех сил плыл по направлению к зрительской ложе. На страшном пергаментном лице Желтолицего теперь он прочел не только гаев, но и разочарование. Костиген отвел назад мощные мускулистые руки, все еще сжимающие скользкие останки его противника, и с огромным усилием подбросил их в воздух. Потянув за собой свои безвольно висящие щупальца, мертвый монстр взмыл вверх, шлепнулся мокрым телом о барьер арены, затем перелетел через край и тяжело рухнул в ложу к ногам Катулоса. Стивен Костиген схватился за свисающие скользкие щупальца и подтянулся к барьеру. Держась руками за зловонные скользкие щупальца, а ногами упираясь в отвесную стену арены, он принялся взбираться наверх. * * * Костиген перелез через край ложи, готовый встретить все, что угодно, — самого Желтолицего, кольцо вооруженных ножами головорезов, гнездо змей, цистерну с разъедающей тело кислотой. Всего этого можно было ожидать от Скорпиона. Костиген же увидел… Ничего! Ложа была пуста. Хозяин исчез, а с ним и одурманенная опиумом прекрасная черкешенка Зулейха. Куда они исчезли, понять было трудно, но через какой выход — было совершенно ясно. Тяжелый гобелен высотой в стену, по обеим сторонам которого стоили любимые пальмы Катулоса, все еще качался. Отдернув ткань, Костиген увидел массивную дубовую дверь и навалился на нее своим мускулистым плечом. В коридоре не было ни души, но следы хозяина и его рабыни остались. Ну, конечно же — зловонные чернильные выделения монстра, которого Костиген бросил в ложу. Отвратительное вещество плавало по ложе, и Скорпион с Зулейхой, выбираясь оттуда, были вынуждены пройти по нему. Со скоростью, потрясающей для такой массивной фигуры, Костиген рванулся вперед. Следы вели прямо к концу коридора, затем, казалось, исчезали в гладкой стене. Костиген неистово искал щель или отверстие, которое обозначало бы потайной вход. Даже его проницательный взгляд не обнаружил ни одной линии — или, скорее, обнаружил слишком много линий! Стена фактически представляла собой путаницу из камней, декоративной черепицы, глазированных кирпичей и совершенно невероятных инкрустаций. Картина с истинно восточным великолепием воспроизводила сцены подводного царства, напоминающие о морском происхождении Катулоса. Поразмыслив, Костиген решил рискнуть. Он осмотрел стену, пытаясь найти хоть какое-то изображение побежденного им существа — наполовину миноги, наполовину кальмара. Наконец он нашел его, схватил рукой выступающую ужасную голову, внутренне содрогаясь при мысли о его живом двойнике, которого совсем недавно победил, потянул за нее и… Перед ним отступила значительная часть стены. Не думая о том, что может попасть в ловушку, Костиген ворвался в находящуюся за стеной комнату. Это был тронный зал хозяина, и американец снова увидел Желтолицего, стоявшего перед богато украшенным троном, и Зулейху, распростертую у него в ногах на роскошной шелковой подушке. Но то, что он увидел рядом с Катулосом, повергло его в ужас, и он застыл на месте. Одетые в черные, похожие на пижамы костюмы фаворитов Сына Моря, перед Хозяином стояли в ряд четыре заложника Скорпиона: сэр Холдред Таверел, его невеста Марджори Харпер, брат Марджори Гарри Харпер и возлюбленная Харпера, американка евразийского происхождения, прекрасная Джоан Лa Тур. Их лица были лишены всякого выражения, а бессмысленные глаза подернуты поволокой. Было ясно, что все они злой волей одурманившего их Катулоса были превращены в зомби. Хозяин подал знак своим зомби, и они, медленно, механически повернувшись, начали неумолимо приближаться к Костигену. Как будто язык яркого пламени взметнулся перед глазами Стивена Костигена. Как воин, прорывающийся сквозь неприятельские ряды, Костиген преградил путь Гарри Харперу. Харпер упал в сторону, сбив с ног Джоан и Марджори, подобно тому, как главная кегля в кегельбане сбивает сильным ударом три, а то и пять кеглей. Теперь только сэр Холдред Таверел стоял между Костигеном и Катулосом. Дворянин засунул руку в свое черное одеяние и вытащил оттуда малайский нож с волнистым лезвием. Он поднял оружие, чтобы ударить Костигена, но американец нанес один-единственный апперкот, от которого Таверел буквально взлетел на воздух. Нож пролетел по комнате, ударился рукояткой о ствол одной из пальм Скорпиона и повалил ее прямо на персидский ковер. Сам Таверел, опускался на одетого в шелковый халат Хозяина, и тот, отскочив, тяжело хлопнулся на трон. Сэр Холдред упал на пол рядом со своими друзьями по несчастью. Костиген, не теряя времени на размышления, стрелой бросился на противника и мертвой хваткой вцепился в его тонкую, костлявую шею. Он не просто душил Скорпиона, а, подняв его с трона, сворачивал ему шею; Катулос безуспешно боролся, дергая длинными руками и ногами. Наконец раздался треск, за ним — леденящий кровь щелчок, и огромная голова отделилась от туловища, безжизненно повиснув на тощем плече Хозяина. Костиген отшвырнул тело в сторону, как терьер отбрасывает мерзкую крысу, которой он свернул шею. Повернувшись, он увидел остальных, распростертых перед троном. Они изумленно смотрели на Костигена, затем начали оглядывать друг друга, и их лица стали проясняться. — Слушайте меня, — приказал Костиген. Все еще находясь под гипнотическими чарами Катулоса, четыре фигуры в черном тупо ожидали следующих приказаний. — Мы должны вырваться отсюда. Люди Скорпиона могут схватить нас в любой момент! Костиген наклонился и поднял находящуюся в состоянии гипнотического сна Зулейху. Он приказал Таверелу, Харперу, Марджори и Джоан строго следовать за ним. По-прежнему обернутый только набедренной повязкой и все еще источая отвратительный запах пурпурно-черных выделений монстра, Костиген повел честную компанию по коридорам Храма Грез, ожидая в любой момент встретиться с вооруженными слугами Скорпиона. Но на пути им никто не встретился! * * * Час спустя, одетые в одежду, участливо одолженную им чиновниками британского и американского консульств, Костиген и остальные сидели в комфортабельном офисе парижской сыскной полиции. Инспектор полиции брал у них показания обо всем, что произошло в Храме Грез. Обе пары пришли в себя от гипноза довольно быстро после того, как Костиген свернул шею Катулосу. С Зулейхой все обстояло сложнее: на этот раз она не просто находилась под влиянием гипноза. Скорее всего, Катулос намеренно одурманил ее опиумом, и юную черкешенку поместили в санаторий, где — все на это надеялись — терпение и заботливый уход помогут девушке преодолеть пагубную страсть. В дверь вошел парижский жандарм и по уставу приветствовал инспектора. Разговор происходил по-французски, но, поскольку Костиген служил во Французской Экваториальной Африке, он уловил, о чем шла речь. — Вы принесли тело этого мерзавца Желтолицего, сержант? — спросил инспектор. Жандарм, смертельно побледнев, помотал головой. — Никакого тела не нашли, капитан. Мы обыскали все помещения храма снизу доверху. Нам открылось нечто ужасное. Монстр, которого убил месье Костиген, все еще висел на барьере арены. В комнате были пальмы, да, и наркотики. Опиума и гашиша столько, что можно одурманить целый батальон! Но ни души, ни живой, ни мертвой!