Сайрус Вик. А ещё? Ким нахмурился. Возможно, это сделал сам господин Керо – глава отдела по работе с клиентами, но... эта версия казалось совершенно нелепой и бессмысленной. А значит, остаётся только Вик. Зачем консультант отравил Магу? Ответ на этот вопрос заставил вздрогнуть: чёртов Сайрус знал, что мы задумали! Но почему он оставил чашку? Почему. Он. Оставил. Чашку? И почему прислал доктора? Двери лифта, наконец, открылись, Ким вырвался из стеклянного плена и рванул к пункту контроля, будто за ним гнались дьяволы. – Мне срочно нужен Сайрус Вик! – Ларго сунул в окошко пластмассовый пропуск и именной значок. – Я – детектив Ким Ларго. Особый отдел. Регистрировался утром. – Я вас помню, детектив. – Располневший от сытой жизни контролёр говорил медленно. Растягивал слова и делал между ними внушительные паузы. Причмокивал. Дать бы ему в рожу! – Да-да. Вы хотели побеседовать с господином Керо о деле Виктόра Лессера. А когда узнали, что его нет, согласились ждать, сколько потребуется. Так кто, говорите, вам нужен теперь? – Вик. – Терпение трещало по швам, как форменный китель на толстом пузе. – Сайрус Вик. Консультант из отдела по работе с клиентами. Подручный Керо. – Вик? Ви-и-и-ик. – Пальцы-сардельки застучали по клавишам. – Са-а-айрус. – Да. Вик Сайрус. Консультант. Долговязый, сутулый и в очках. Контролёр шерстил базу и личные карточки целую вечность. Ким с трудом сдерживался, чтобы не схватить его за химок и не тряхнуть, как следует. Спустя полвека, толстяк причмокнул и выдал: – Мне жаль, детектив, но вы ошиблись. У нас нет сотрудника с таким именем. И никогда не было. Глава десятая Часы спешили на пять минут. Ровно на пять. Пять потерянных, неучтённых минут между прошлым, которого не вернуть, и будущим, которое настанет не для всех. Реваж стоял у окна, сцепив руки за спиной. В тусклом свете настольной лампы он напоминал глыбу гранита. Неподвижную, мрачную и безмолвную. Полумрак, в котором тонул кабинет, казался наэлектролизованным, а молчание комиссара пугало так, что холод пробегал вдоль позвоночника. Уж лучше бы он кричал, – угрюмо подумал Ларго и дёрнул плечом, прогоняя мурашки. – Вопил, брызгал слюной да метал пустые угрозы, как всегда. Тогда бы я знал, что делать. Знал, как усмирить старого борова. А этот Реваж совсем чужой. Незнакомый. Он не простит. – Ким сжал зубы так, что на скулах заходили желваки. – Он никогда не простит мне Магу. – Уверен? – Шеф не повернулся. Он продолжал смотреть в никуда, а дождь барабанил по откосам, оставляя на стекле мокрые дорожки. – Абсолютно уверен? – Да, – хрипло отозвался Ларго, разглядывая собственные кулаки. – Абсолютно уверен. Сайруса Вика не засекла ни одна камера слежения. Он как в воду канул. Я хотел... Шеф развернулся, когда небеса сотряс раскат грома, похожий на взрыв. – Нет, – отрезал Реваж. Выцветшие глаза пылали яростью. Он никогда не простит. – Но... – Я сказал – нет! – Комиссар так жахнул по столу кулаком, что стопки пыльных папок подпрыгнули, роняя на пол пожелтевшие листы. – Я хотел допросить доктора! – Ким подался вперёд. – Он... – Заткнись, – глухо прорычал Реваж, и спорить Ларго не рискнул. – Заткнись и слушай внимательно. Так внимательно, как только позволяет мозоль от фуражки, которую ты, дубина, по ошибке считаешь извилиной. Дело я беру под свой контроль. Под свой. Непосредственный. Личный. Контроль. А ты... Ким перехватил его взгляд и всё понял. Не простит. Он никогда не простит. И будет прав... – Утром сдашь значок и оружие. – Каждое слово звучало, как приговор. – От дела Лессера ты отстранён и с завтрашнего дня в отпуске. За свой счёт разумеется. Всё понятно? – Понятно, – буркнул Ларго. – Не слышу. – Так точно, господин комиссар. – Ким поднялся и поковылял к выходу на негнущихся ногах. Он уж и не помнил, когда в последний раз спал или ел, а воняло от него, как от носков Реважа. Дни смешались в бестолковое марево без начала и конца: больница, Мага, страшный диагноз, Кибериум, камеры слежения, допрос контролёров, допрос сотрудников сектора "А", снова камеры, дорога, дорога, дорога, и опять больница, и Мага в ней, такой бледный, будто мёртвый и весь в трубках, как муха в паутине... Это моя вина, – Ларго сжал кулаки до хруста. – Реваж прав: это всё моя вина. Моя и больше ничья. Он чуть не зашиб дверью Калеба Тюра: сержант отскочил в последний момент. Опять подслушивает, чёртов хорёк! – Доброй ночи, господин инспектор, – Тюр скривил губы. – Приношу свои глубочайшие соболезнования, наслышан о вашем про... – Калеб... – Ларго небрежно привалился к стене, преграждая сержанту путь, и устало спросил: – Хочешь, я тебе кадык вырву? *** Он не стал вырывать Тюру кадык, хотя и очень хотелось. Вместо этого добрёл до своего кабинета и, облегчённо выдохнув, закрыл дверь изнутри. Свет зажечь не рискнул: заметят. Непременно заметят. Заметят и придут с фальшивыми соболезнованиями, тупыми вопросами, никчёмными советами... А этого не нужно. Совсем. Это моя вина... – стучало в голове. – Моя и только моя. Перед мысленным взором возникла смазливая физиономия Альбера Нея. Ларго моргнул, и лицо изменилось: теперь на него смотрел Руви. Везунчик Руви... Они хотели убить и его, но не смогли. Молодой механик оказался для них слишком ловок, а Мага... Мага попал в ловушку. И это моя вина! Ким рухнул на кособокое кресло и закинул ноги на стол. Вытащил сигарету зубами. Закурил. Мага... Он любил тяжёлое музло, носил глупую цацку в ухе, а у его куклы были синие волосы. Мага, Мага... Он мог сожрать дюжину бургеров за полсекунды, просиживал ночи за монитором, и частенько рассуждал о всяких хакерских прибамбасах, но разговаривал только с теми, кому доверял. А теперь... Теперь... Ларго встал. Потом снова сел и уронил голову на руки. От едкого дыма щипало глаза. Маге диагностировали затухание функций организма, и Ким никогда не слышал ничего более жуткого: парень придёт в себя, да... однако, утратит некоторые рефлексы и способность говорить. Навсегда. Навсегда... Навсегда! Это моя вина! Моя грёбаная вина! В двадцать три Мага превратится в овощ. Навсегда. И только потому, что он, детектив Ким Ларго, пошёл на поводу собственных амбиций. Кибериум раскусил меня, прожевал и выплюнул, – размышлял Ларго, уставившись в одну точку. – Я возомнил себя героем, а зря. Какая, однако, непроходимая тупость! Шеф прав: я – дубина. Ведь ультроней, которым Сайрус Вик щедро сдобрил кофе, предназначался вовсе не Маге, а мне. Это и гусю ясно. Это ясно и гусю... Но есть что-то ещё. Что-то нелепое там, в анкете. Но что?