Ким глянул на Хому, а тот пожал плечами. Вот ведь чудеса... Белобрысый ковырнул ложкой серую медузу. Глаза мальчишки подозрительно заблестели. Лазарет был его спасением... – А почему ты здесь? – Ларго разломил ковригу. – Ты же за сто десятой закреплён. – М-меня к вам в у-усилиение п-послали. – Бедолага всхлипнул, и слёзы побежали по бледным щекам. – В-вместо Бугая. А вас… А вас… – А нас направили вниз... – глухо пробормотал Ким. Он хотел успокоить и ободрить несчастного парня, но не нашёл нужных слов. Шансов пережить смену в штольне у Лео практически не было. Штольню боялись все: бывалые каторжане, новички и даже надсмотрщики. Последние туда даже не спускались – функцию контроля выполняли парализующие чипы, вшитые в запястья заключённых. Там, далеко внизу, зэков ждали мрачные, лишённые света и воздуха коридоры, узкие забои, пропитанные разъедающим внутренности релидиевым излучением, и радиоактивная пыль, что обжигала кожу, точно кислота. Ни одна бригада ещё не вернулась из этого ада в полном составе... Штольня всех нас похоронит... – Будешь? – шикнул Хома, протягивая крохотную пилюлю. Ларго мотнул головой. – Зря. – Бывший медбрат проглотил наркотик и закусил ковригой. – Расслабился бы перед спуском. – Постараюсь не напрягаться, – выцедил Ким и помрачнел: ко всем бедам, свалившимся на него, добавлялась клеть – скрипучая железная махина с насквозь проржавевшими прутьями. Каторжане набивались туда, точно сардины в консервную банку, и клеть, покачиваясь, везла обречённых на минус пятый ярус. Каждый такой спуск становился для Ларго серьёзным испытанием. Как Хоме удалось подметить этот его страх, оставалось загадкой. Сначала Ким всерьёз напрягся – узнай кто о его слабости, бед не оберёшься. Однако бывший медбрат держал рот на замке и всякий раз во время спуска становился рядом. Так, чтобы Ларго в любой момент мог опереться на его плечо. Хороший всё-таки Хома парень. Жаль, что наркоман. Сигнал к построению взвыл, сотрясая стены. – Пора, – чужим голосом прохрипел бывший медбрат и поднялся первым. Глаза его затуманились. – Пора, – кивнул Ким и бросил взгляд на Лео. Парень побледнел до синевы, и губы его дрожали. Штольня всех нас похоронит. Кто-то не вернётся назад... Глава двадцать седьмая Рррррашх! – кирка высекла искры. Рррррашх! Снова искры, а толку чуть. Чёрт. Нужен отбойник. Ларго попытался встать половчее, но треснулся головой о каменный свод. Проклятье! Встать тут в полный рост мог только карлик. Или гном. Как те цверги из древних сказок. Ким вытер пот со лба и поправил каску с фонарём. Луч света дёрнулся, разрезая кромешную тьму забоя. Мучительно хотелось сорвать респиратор и вдохнуть полной грудью. Но нельзя. Нельзя. Один такой вдох, и пиши – пропало. Ларго отбросил бесполезную кирку и вскинул левую руку. Браслет учёта показывал тройку. Плохо. До нормы ещё семь тонн. Но это ещё полбеды: на экране второго браслета высвечивалась стройная единица. Проклятье! Без отбойника никак. Ким опустился на карачки и пополз, словно крот: иначе из чёртовой норы не выбраться. Надо сделать паузу, – решил он. – Попить, отдышаться и отобрать у Хомы отбойник. Глядишь, и дело двинется. Штрек освещался мощными фонарями, но всё равно казался тёмным. Мрачный гулкий тоннель без конца и края. Здесь, на минус пятом, его пересекало более двадцати коридоров. Одни вели к забоям, другие в тупики, третьи… Третьи обросли легендами. Кто-то говорил, что там живут чудовищные плотоядные черви размером с трамвай. Ещё ходил слух о кровожадных мутантах, в которых превратились канувшие в забоях зэки, но самой любимой байкой была история о выходе на поверхность. Ларго мог слушать её снова и снова. Именно она натолкнула его на мысль о побеге. Мысль совершенно безумную, но такую сладкую… *** На раздаче харчей стоял Лео. Он один из всей бригады не разделся до пояса, и даже нацепил передник. Вот ведь… – Детектив Ким! – Паренёк приветственно взмахнул половником. – Перерыв? – Угу, – буркнул Ларго, стягивая респиратор. – Вот. – Лео смочил тряпку в чане с технической водой. – Держите. Ларго благодарно кивнул и принялся оттирать ладони. Тряпка стала чёрной. – Ну как…там? – Мальчонка подал кружку, и Ким осушил её одним глотком. – Хреново. У меня тройка, а тебе единицу зачли. Двойник Альбера Нея сник. – Не горюй. – Ларго избавился от каски и тряхнул головой. Пот лил ручьями, оставляя на губах солоноватый привкус. Спину ломило. – Наверстаем. – А если нет? То в ход пойдут парализующие чипы... – Наверстаем, говорю. – Он плюхнулся на перевёрнутое ведро, служившее стулом. – Полсмены впереди. Вот только отбойник заберу… Кстати, где Хома? В забое ещё? – Нет, – парень мотнул головой. Волосы у него отрастали быстро. Жёлтые и мягкие, как цеплячий пух. – Он… ну… отошёл… ну… это… – Ссать я ходил. – Наркодилер вынырнул из ближнего коридора. Тощий торс блестел от пота, штаны съехали по самое не хочу. – Обед скоро? – Скоро. – Лео принялся разливать по мискам жидкий суп. Каторжники потянулись к полевой кухне. Все, как один, чумазые и мокрые, они выползали из нор и, шатаясь, ковыляли к самопальному столу: грандиозному сооружению из поддонов, носилок и дырявых жбанов. Зэки снимали респираторы. Жадно дышали. Пили. Всё больше молчали: на разговоры не осталось сил. Ларго угрюмо жевал. Лео подсунул ему часть своей порции, и Ким не стал отказываться: парень поступил правильно. И я поступил правильно, – думал он. – Только это может плохо кончиться. И для Лео и для меня. Впереди ещё целых полсмены! Ким бросил взгляд на товарищей по несчастью. Бригада у них разношерстная: кого только нет! Вон рыхлый мягкотелый Макс – жуликоватый чиновник-взяточник. А рядом – хмурый и волосатый, похожий на питекантропа Жорес. Он занимался разбоем на шестой автостраде. Хома попал на каторгу за торговлю наркотой, Лео обвиняли в разглашении конфиденциальной информации. Пупок и Гнус – мелкие воришки. Солёный Том держал кадровое агентство, привлекал туда молоденьких ребят, а потом продавал их попки состоятельным извращенцам. А вот Перец... Плечистый рослый тип сидел во главе стола, развалившись на самодельном стуле, как на троне. Лицом бывалый зэк напоминал бульдога, а сложением – медведя. Перец мотал срок за двойное убийство и слыл настоящим отморозком. Два года каторги превратили его в злобного психопата. Агрессивного, непредсказуемого и жестокого. Правда, киркой он орудовал отменно. Перец перешёптывался со своими прихвостнями, кивая в сторону Лео, флегматично почёсывал яйца и сально хмыкал. Наивный белобрысый юнец ничего не замечал: как ни в чём не бывало, он убирал со стола грязные миски и складывал в жбан с технической водой. Нехорошо... – подумал Ким, мельком глянув на Перца. – Ох, нехорошо... Быть беде... Перерыв закончился. Пришло время возвращаться к работе, и каторжане неохотно поднимались со своих мест. Кряхтя и матюгаясь плелись они к забоям, чтобы отработать проклятущую норму. Ларго тяжело вздохнул, схватил кирку и, понурив голову, побрёл прочь. Это не моё дело, – убеждал он себя, ковыляя по штреку. – Не моё. И нечего вмешиваться! Однако Перец и его шакалы не торопились к своим норам. Когда полевая кухня опустела, бывалый зэк подошёл к Лео вплотную. – Твоя жрачка – говно, – коротко бросил он, глядя на парнишку с высоты исполинского роста. Белобрысый пролепетал что-то нечленораздельное, видимо извинения, и попятился. – Я всё ещё голоден, – хмыкнул Перец, наступая. – Только вот еда от такого голода не спасёт, да ребятки? Припотелы дружно загоготали. – Держите его! – скомандовал громила, и шакалы набросились на мальчугана. – Нет! – завопил Лео, вырываясь из цепких рук, но перцовские подлипалы уже стащили с него портки. Развернули и поставили в нужную позу. – Не надо! Не н-на-а-до! Пожа-а-алуйста-а! – Не дёргайся. – Перец легонько шлёпнул парнишку по бледному заду. – Мы славно повеселимся. – А ну пусти его! Безумие... Форменное безумие. Никто из бригады никогда не рискнул бы встать на пути Перца. Никто. Никогда. – Иди куда шёл, Легавый. – Уркаган смачно харкнул в его сторону. Продолжать дискуссию Ларго смысла не видел. Набычился, крепче сжал кирку и двинулся вперёд. Краем глаза заметил, как в штреке мелькнула тощая сутулая фигура. Хома. Хома с булыжником в руке.