Служанка проговорила: – Все, вызываю полицию. Мисс Кью обернулась к ней. – Успеем, Мириам. Ну, неряха, отвечай, что тебе нужно. – Мне нужно говорить с вами с глазу на глаз, – проговорил я. – Не надо, не соглашайтесь, мисс Алисия! – выкрикнула служанка. – Успокойтесь, Мириам! А ты говори при ней. – К чертям! – Обе охнули. – Дин не велел мне этого делать. – Тихо, Мириам. Молодой человек, следует все-таки придерживать язык… – И тут глаза ее округлились. – Кто тебе не велел?.. – Дин. – Дин. – Стоя наверху лестницы, она опустила взгляд к ее подножию и сказала: – Мириам, пусть будет так. – Слова эти, похоже, произносила совсем другая женщина. Служанка открыла рот, но мисс Кью нацелила на нее указательный палец. Словно разглядев на конце его револьверную мушку, служанка капитулировала. – Эй, – окликнул я, – вот твоя щетка. Я уже намеревался кинуть ее этой тетке, но мисс Кью пошла ко мне и отобрала у меня щетку. – Иди сюда, – указала она. Мисс Кью провела меня в какую-то комнату величиной с наш купальный пруд. Кругом было много книг, стояли столы, обитые кожей, с золочеными цветочками по углам. Она указала мне на кресло: – Садись. Нет, подожди минутку. – Она отправилась к камину, извлекла газету из ящика и, развернув, закрыла ею сиденье кресла. – Теперь можешь. Я уселся на газету. А она пододвинула еще одно кресло, но класть газету на него не стала. – В чем дело? Где Дин? – Он умер, – отвечал я. Она охнула и побледнела. И все глядела на меня, пока глаза ее не увлажнились. – Вам худо? – спросил я. – Умер? Дин умер? – Да. На той неделе была большая вода, она размыла корни старого дуба. Следующей ночью Дин проходил рядом, когда случился сильный порыв ветра. Дерево и свалилось на него. – Свалилось на него, – прошептала она. – Ах нет… этого не могло произойти. – Все так, я не вру. Сегодня утром мы закопали его. Терпеть было уже невозможно, он начинал см… – Подожди. – Она закрыла лицо руками. – В чем дело? – Сейчас со мной все будет в порядке, – негромко поговорила она. Встала, подошла к камину и замерла спиной ко мне. Ожидая, пока она вернется, я скинул с ноги башмак. Однако она возвращаться в кресло не стала. – Так ты и есть его мальчишка? – Да, он велел, чтобы я пришел к вам. – О, мое дорогое дитя! – Она бросилась назад, и я уже подумал, что она вот-вот возьмет меня на руки или выкинет еще что-то в том же роде. Однако она остановилась передо мной, чуть наморщив нос. – А… а как тебя зовут? – Джерри, – отвечал я. – Ну, Джерри, а как ты посмотришь на то, чтобы жить со мной в этом доме? У тебя здесь будет все… одежда, еда! – Об этом и была речь. Дин велел, чтобы я шел к вам. Он сказал, что деньги свои вы не знаете куда девать, а еще сказал, что вы в долгу перед ним. – В долгу? – Она заволновалась. – Ну, – попробовал я объяснить, – он говорил, что когда-то что-то сделал для вас и что вы обещали расплатиться с ним. Вот и все. – И что же он говорил тебе об этом? – К тому времени она уже справилась с собой. – А ни фига. – Пожалуйста, не говори больше подобных слов. – Она зажмурила глаза. Потом открыла их и кивнула. – Обещала и сделаю. Можешь оставаться у меня. Если хочешь, конечно. – Я не могу сделать иначе. Дин приказал мне. – Тебе будет хорошо здесь, – пообещала она, оглядев меня с ног до головы. – Я пригляжу за этим. – О’кей. Можно звать остальных ребятишек? – Остальных… Сколько вас? – Да, речь не обо мне одном, обо всех нас… о нашей шайке. Она откинулась на спинку кресла, достала дурацкий маленький платочек, промокнула им губы, не отрывая от меня взгляд. – А теперь расскажи мне о них… об этих детях. – Ну, там у нас есть еще Джейни, ей одиннадцать, как и мне. Бини и Бони по восемь, они близнецы. Еще Малыш. Ему три. Я заорал. Но Стерн уже стоял на коленях возле кушетки и держал руками мою голову, мотавшуюся с боку на бок. – Отлично, мальчик, – проговорил он, – вот и нашел, еще не ясно, что именно, но докопался, это уж точно. – Докопался, – согласился я. – Дайте попить. Он плеснул воды из термоса. От холода даже заломило зубы. Я лежал и отдыхал, словно только что взобрался на гору. – Больше такого мне не вынести. – Ты хочешь сказать, что на сегодня с тебя хватит? – А с вас? – Я, пожалуй, еще потерплю, если только выдержишь ты. Я подумал. – Хотелось бы, однако новых хождений вокруг да около я уже не перенесу. Во всяком случае, пока. – Если ты хочешь еще одну из приблизительных аналогий, – продолжал Стерн, – психиатрия – вроде карты дорог. И достичь одного и того же места можно разными путями. – Придется помучиться, – вздохнул я. – Это только сперва восьмиполосное шоссе… А потом – по горной тропке. Но ведь я не знаю, где сворачивать? Он хохотнул. Мне понравился его смех. – Вон за той грунтовкой. – Пытался. Только там смыло мост. – Ты уже знаешь эту дорогу, – сказал он, – начнем сразу от моста. – Никогда не думал, что так можно. Мне казалось, я должен заново проделать ее, дюйм за дюймом. – Необязательно. Может, придется, а может, и нет, но мост легче перейти, когда ясна вся остальная дорога. На мосту может и оказаться, и не оказаться ничего ценного, однако ты не сумеешь подойти к нему, если не осмотрел все остальное. – Тогда пошли. – Я ощутил растущую решимость. – Хочешь еще совет? – Нет. – Просто говори, – сказал он, – не пытайся слишком глубоко погружаться в то прошлое, о котором идет речь… Первый отрезок, когда тебе было восемь, ты по-настоящему прожил, второй, с детьми, – подробно пересказал. Визит, что был в одиннадцать лет, воскресил. Теперь просто говори.