В каюту проскользнул тихо, можно сказать бесшумно. Огонь в фонаре не горел, так что я в темноте разделся и скользнул в постель, прижавшись к боку теплой, гладкой девчонки. Она как обычно спала полностью обнаженной, у рабов это вообще как бы в ранге положенности - зачем им лишняя одежда? Только расходы для хозяина. Так что это было нормальным явлением. Впрочем, насколько знаю, здесь многие люди в постели спали совершенно обнаженными – кроме тех, кто очень любил тепло, или совсем уже старичков. На кой черт одеваться, когда ночью бывает едва ли не жарче, чем днем? Вот зима, то есть сезон дождей – тут да, лучше нацепить ночную рубашку и не мерзнуть, а летом, в жару – чем меньше на тебе одежды, когда ты спишь, тем лучше. Тут и воспоминания Альгиса, и мои в этом мире. Жарко. Для меня, жителя средней полосы и любителя кондиционированного воздуха – слишком уж жарко. Внезапно почувствовал прилив возбуждения. Во мне просто-таки кипел адреналин, и я все никак не мог успокоиться. Нужно сбросить напряжение. А значит… Аккуратно пристроился к попке спящей девчонки, примерился…она вздохнула, что-то пробормотала сквозь сон, а я начал двигаться, вначале потихоньку, а потом все ускоряя и ускоряя движения! Через несколько секунд уже «работал» как отбойный молоток, задыхаясь и пуская слюни от удовольствия. Уж и забыл, когда я с таким желанием и с такой энергией занимался сексом. В юности? Или после армии, когда длительное воздержание едва не сводило с ума? Альдина поскуливала, охала, потом начала подставляться, двигаясь попкой навстречу мне, и только мешала как следует ее попользовать. Тогда я вцепился в ее бедра, перевалил на живот, и…тут же пошла полная потеха. Успокоился минут через пять, обмякнув на вздрагивающей и продолжающей поскуливать девчонке. Затем отвалился в сторону и по извечной мужской привычке тут же забыв о партнерше – почти мгновенно уснул. Последней мыслью перед провалом в небытие, было: «Неужто убийство троих людей меня так возбудило?! Я что, маньяк?!» Конечно же, никаким маньяком юноша почти шестнадцати лет от роду не был, все это проклятые гормоны-тестостероны, которые никак не могут способствовать длительному воздержанию, особенно если рядом лежит голенькая молоденькая девчонка. Химия – она химия и есть. Можно сопротивляться требованию инстинкта, но вот только – зачем? Не помню кто точно, то ли какие-то китайские великомудрые мудрецы, то ли индийские сумасшедшие йоги говорили, что потеря мужчиной семени влияет на его организм в отрицательном ключе. Мол, уменьшает его то ли духовную, то ли физическую энергию. И по-моему, это самая настоящая чушь. Я вот после интенсивного секса просыпаюсь бодрым и ясным, как никогда! А если еще и утром сподобился посексоваться…то вообще все очень хорошо. Эти мудрецы по-моему просто ненормальные – только вспомнить одного индуса, который решил, что бог повелел ему поднять руку вверх и никогда ее не опускать. Он так и сделал, этот дебил! Я видел его фотографию! Рука высохла и навечно застыла в одном и том же положении. Ну не идиоты ли?! И как верить таким «мудрецам»? С этой мыслью утром я отделился от тихонько поохивающей партнершей (Повторение – мать учения! Или это не в тему? Утренний секс – самый лучший.), и довольно замер, рассматривая низкий, недавно покрашенный потолок каюты. За окном уже светло, солнечные лучи озарили верхушки сосен, растущих на взгорке за зданием пристанной администрации, слышался голос здешнего боцмана (название другое, но суть та же, что и у земного боцмана), который материл еле шевелящихся (с его матерной точки зрения) матросов. Корабль качнулся и сосны медленно проплыли мимо нашего окна. Поехали! Аккуратно, чтобы не разбудить Скарлу натянул трусы, штаны, надел рубаху, и тут же наткнулся взглядом на острый взгляд моей «надзирательницы». Она вздохнула, и спокойно, с усмешкой сказала: - Откуда у тебя столько сил? Я даже завидую этой девчонке! Кстати, слышал, что на палубе шумели? Трое матросов найдены убитыми. Ты не в в курсе, что там случилось? - Совершенно не в курсе! – искренне, как только мог ответил я. - Я так почему-то и подумала – снова вздохнула старуха – Сдается мне, своей смертью рядом с тобой я не умру. Ладно, пора вставать… Она закряхтев поднялась с кровати, скинула ночную рубашку, я невольно оглянулся и поразился – ее тело совсем не соответствовало старушечьему лицу. Жилистая, длинноногая, будто свитая из канатов – не старуха, как какой-то высохший культурист! То-то она единственная из нас в том бою осталась невредимой! А еще пришло в голову, что эта чертовка кряхтит нарочно, чтобы создать облик немощной, никудышной старухи. Тоже своеобразная маска. Как и у меня. Мда…не мы такие – жизнь такая. А пожить-то хочется. Честно сказать – так интересно я никогда не жил. Мне тут нравится, в этом опасном, но интересном мире… Глава 11 Глава 11 Шшшш… Шлеп! Шлеп! Шлеп! Бам…бам…бам… Весла медленно опускались и поднимались, барабан задавал ритм, И нос галеры с шипением разрезал спокойные, слишком спокойные воды. Когда мы вышли в Океан, ветер как нарочно стих, и над водной гладью пролегла мертвая, душная тишина. Жара, сияние солнца, и ни дуновения ветерка. Представляю, как сейчас приходится гребцам. Не позавидуешь. Второй день уже мертвый штиль, и второй день гребцы изнемогают в жаре под ударами бича надсмотрщика. Бьет он не сильно, не так, чтобы повредить кожу, но очень даже ощутимо. Я видел, как он хлестнул могучего, перевитого мышцами седого мужика, который что-то говорил соседу, и того буквально повело от боли, а на спине осталась красная полоса, как от ожога. Еще чуть-чуть, и по всей полосе выступила бы кровь. Но на то он и хороший надсмотрщик, чтобы наказать, но и не испортить гребца. Так сказать – живой механизм. Надсмотрщик – смуглый мужчина лет тридцати, со слегка негроидными чертами лица, курчавый и вечно улыбающийся. Похоже, что он ничего плохого не видел в том, чтобы работать надсмотрщиком. Ходишь себе, хлещешь кнутом, да шуточки отпускаешь в адрес гребцов. Ну так, для того чтобы веселее гребли! Нет, шуточки веселья не добавляют, эти твари не понимают настоящих шуток, но все равно – остроумный человек всегда найдет себе собеседника. Например, такого как этот молодой аристократ, зачем-то спустившийся на палубу к гребцам. - Господин, хочешь кого-нибудь высечь? – надсмотрщик весело улыбнулся и потряс кнутом – Возьми, развлекись! Вон того, например! Эй, Стратон, спишь, что ли?! Кнута захотел?! - Мне нездоровится! – мускулистый седой мужчина, можно сказать старик, закашлялся, и мне почудилось, что на его губах выступила кровь – Грудь болит! Я позавчера ударился о весло, когда мы наскочили на бревно! Было такое, точно. Нет, я не видел, как гребец ударился о весло, но слышал удар бревна о корпус, корабль сильно вздрогнул, будто на что-то наткнулся. Матросы тогда забегали, зашумели, потом одного из матросов спускали с носа на специальной люльке-подвеске, видимо осматривали сохранность обшивки. Но видимо все обошлось, что и немудрено – носы таких галер обшивались железным деревом, мало чем уступающим по крепости настоящему железу. Кстати – это дерево даже в воде тонуло. Столкновение с бревном на реке частое дело, обычно эти бревна корабли даже не замечают – винта нет, скорость небольшая – только перо руля береги, а так все пофиг. Но тут случай был иным – очень уж большое бревно, сравнимое по размеру с самим кораблем. Упавшее в воду дерево, которое откуда-то с верховьев реки протащило до самого устья. Вот тогда похоже что это мужик и пострадал. - Так пора помирать, Стратон! – весело сзубоскалил надсмотрщик – Зажился ты! Сколько ты тут уже чалишься? Пять лет! Да пять лет на галере никто не живет! А ты вон чего! - А как он оказался на галере? – спросил я, разглядывая гребца, которому на вид было от сорока до шестидесяти лет. Могучие плечи, руки с бицепсами, как шары для тенниса, пресс – на зависть культуристам. Оно и понятно – тяжкий труд гребца, довольно-таки обильная пища (иначе не смогут работать), так что культуристом тут стать даже очень запросто. Только нахрена сдался такой культуризм… - Купец был! – хохотнул надсмотрщик – Приехал из торгового путешествия, а там молодая жена с любовниками! Ха ха ха! - С любовниками?! – удивился я. - Ага, с любовниками! – довольно кивнул надсмотрщик, которому явно хотелось поделиться со мной имеющейся информацией. Есть такие люди – их хлебом не корми, только дай показать себя знающими и шибко информированными. Они будут строить умное лицо, подмигивать, и по секрету сообщать то, что услышали по случаю, и к чему присовокупили кучу всяческих своих домыслов-небылиц. Ну так…чисто для интереса. Но такие спелтники все-таки полезны, ибо и в этой куче навоза можно выудить жемчужное зерно информации. - Толпа солдат – и все с ней развлекались! Ха ха ха! Говорят – красотка была! И очень любила мужчин. А он, дурак, ей верил! Пока не застал с десятком стражников! Голую! И сразу с троими! Ха ха ха… Мне было совершенно не смешно. Противно. И гадко. Но я спросил, хотя уже понимал, что мне сейчас ответит этот мразный придурок: - Ну и что? Как он тут-то оказался? - Да как-как…поубивал он их! – умерил веселость надсмотрщик, не поощренный моим мрачным ликом. А потом убил и жену. Сложил их штабелем, и пошел сдаваться властям. Судили, приговорили к смерти, а потом продали с торгов на галеру с условием, что он никогда больше ее не покинет – только трупом. Муниципалитету всегда нужны деньги, так почему бы не продать сильного заключенного? Чего на него тратить деньги? Он видишь ли будет жрать, пить, и отдыхать в темнице! Ха ха ха! А тут пользу приносит! Долго правда они не задерживаются – видишь, господин, какие у нас условия. Жарко, работа тяжелая, так что…вот и его черед пришел. Завтра-послезавтра покормим водяных тварей. - А вы что, не лечите гребцов? – искренне удивился я – Зачем деньги тратить на покупку нового, когда можно вылечить этого? - Да зачем его лечить? – тоже удивился надсмотрщик – можно набрать новых буквально за медяки! А лечение денег стоит, маг-лекарь дорогое удовольствие и стоит дороже, чем какой-нибудь из этих прохвостов. Их ведь нельзя больше никуда употребить, кроме как на греблю! Бунтовщики, убийцы, грабители – кто его возьмет в дом работником? Кто его поставит на поля? Они ведь так и смотрят, как на господ напасть, да поубивать! - Постой! – спохватился я – Десять стражников?! Ты сказал – десять стражников?! Один?! Да ты врешь, уважаемый…один, и на десять стражников! Урежь до двух. А лучше – до одного. Среди стражников хилых парней не бывает. - Да чтоб мне в ад попасть, если вру! – осенил себя животворящим кругом надсмотрщик – Десять! Голыми руками! Кому шеи сломал, кому головы кулаком разбил! Ты посмотри на него, какой он бык! Я же говорю – пять лет продержался! Другие дохли, особенно когда мы вверх ходили, в джунгли к коротышкам, за ароматической смолой. Вода грязная была, жара, мошкара жрала – а он выжил. Половина гребцов померла, остальные болели – а он все жил! Но видишь как – всем свой черед приходит. Вот и ему досталось. Ну, ничего, на перерождение пойдет. Родится шелудивым псом! Потому что вредный гад! Ха ха ха… Представляешь – он на моего сменщика напал, когда тот поучил его соседа. Сосед помер, хилый был, а этот злостный Стратон ухватилмоего приятеля и чуть шею не сломал – хорошо я рядом был, вырубил его дубинкой! Потом выпороли – видишь, у него вся спина в шрамах? Вот! Думали сдохнет – нет, не сдох, скотина. Но вот и ему досталось, да. И поделом! Если ты раб – слушайся господина, делай то, что он скажет, и тогда в новой жизни возродишься господином! А если ты не соблюдаешь закон, если ты бунтуешь – так и останешься рабом, а то и того хуже. Мне очень хотелось врезать козлу по балде, и бросить тому самому Стратону, чтобы хрустнули позвонки гада и больше не видеть его рожу. Но я понимал, что это будет неправильно. «Цирики» тоже нужны. И большинство из этих людей отбывают свой срок за дело. И тот же Стратон – разве он не за дело попал на каторгу? Ну да, убийство в состоянии аффекта, но если бы одного! Ударил вгорячах, человек упал и умер. Бывает, да. Никто из мужчин не застрахован – поспорил с собеседником, поругались, он тебя оскорбил, ты ударил, и…труп. Вот тебе и уголовный срок – при падении твой противник сломал себе шею. Но когда ты уничтожаешь 10 (десять!) человек, какой тут, к черту, аффект? Да еще и стражников – читай, ментов. У нас за убийство ментов пожизненное – смертную казнь-то не применяют. Его вообще-то обязательно должны были казнить. Хотя…разве ЭТО не казнь? Только отсроченная во времени. Мучительная, растянутая на годы - казнь. Одно меня удивило – а какого черта он не убежал? Ну взял бы, да и скрылся! И кстати – а чем стражники были виноваты? Насколько я понял – бабу не насиловали. Ей нравилось, что ее дерет толпа мужикам. А русская народная пословица гласит: «Пока сука не захочет – кобель не вскочит». Убил бы изменщицу – скорее всего суд не отнесся бы к нему так жестоко. А тут уже перебор, точно. Хотя…все-таки можно понять. Крыша поехала, и понеслось. Берсерк! - Я хочу с ним поговорить – сказал я надсмотрщику, и тот удивленно поднял брови: - Со Стратоном?! Господин, ты рискуешь. Он неуправляемый, полубезумный. И терять ему теперь нечего. Все равно скоро подыхать! Дело, конечно, твое, как я могу тебе запретить? Но если с тобой что-то случится – я не виноват. - Ты не виноват – ответил я холодно и зашагал к гребцу, который теперь почти что висел на весле рядом со своими двумя соратниками – он еле шевелился. Их было по три человека на весло – один отдыхал, двое других гребли. Потом они менялись. Отдыхающий спал прямо на полу, среди нечистот и ползающих по ним мух. Время от времени по рядам проходил специальный уборщик - тоже из числа рабов-заключенных, и специальной лопаткой-скребком чистил полы, собирая дерьмо в деревянное ведерко. Из этого же ведерка он потом окатывал полы, смывая остатки дерьма и мочи в специальные отверстия (палуба была сделана чуть под наклоном к борту, видимо как раз для этой цели). Спящие даже не просыпались, когда рядом стучал скребок или прокатывалась волна забортной воды из поганого ведерка. Привычка. Люди ко всему привыкают. Годами жили даже в фашистских лагерях смерти. Я остановился возле весла, которым ворочали Стратон и его напарник, сидящий у борта, и негромко, так, чтобы слышало как можно меньше народа – спросил: - Почему ты не убежал, когда убил стражников? Почему сдался? Стратон кашлянул, и я увидел на его губах кровь. Голубые глаза из-под кустистых бровей посмотрели на меня пристально, будто просвечивали рентгеном. Потом он усмехнулся в длинную спутанную бороду (явственно послышался смешок), и ответил, задыхаясь и явно натужно пытаясь ворочать весло: - Да зачем тебе это надо, господин? Неужели на самом деле интересует судьба умирающего узника? - Интересует – кивнул я, и поморщился от вони, которая шла от пола и от гребцов. Смесь запаха пота, мочи, дерьма – тут и хороший одеколон не поможет. Такую вонь ничем не перебить! - Так почему ты не убежал? – повторил я - А куда? – серьезно и мрачно ответил Стратон – Жизнь кончилась. Я любил эту женщину. Всем своим сердцем любил. Сам себя кончить не могу – так я испорчу свою карму, и в следующем перерождении рожусь каким-нибудь монстром. Я должен ответить за свое преступление! Стражники ни причем. Она – заслужила. Наверное. Они – нет. Теперь я отбываю свое наказание. За убиенных мной парней. - Болван! – яростно выдохнул сосед по веслу – Тупой религиозный болван! Бежать надо было! Бежать! И деньги были, и возможность была – ищи-свищи потом! Пиратом можно было стать! Купчишек щипать! Или просто уехать в Союз, и начать жизнь с начала! А этот болван вон что учудил! О Создатель, почему ты даешь возможности идиотам, а не умным людям! - А ты за что сюда попал? – заинтересовался я. - Людей он убивал. Грабил, и убивал – бесстрастно сказал Стратон – Пиратом был. Людей на корм пираньям бросал. А потом их зажали имперские галеры береговой охраны, и всех, кто выжил, приковали к веслам. Вот и сидит теперь здесь, как и я. - Сижу! Но я хоть пожил! – сплюнул под ноги пират – Я баб перетрахал больше, чем ты видел! Я пил не просыхая, я дрался до смерти и побеждал! А ты что видел?! Пыльный тракт?! Сраные трактиры с клоповными комнатами? Лошадиный навоз? И как венец всему – женушку раком, которую дрючат три стражника! А она им подмахивает! Нравится ей, ага! Удар! Говоривший обвис на весле, брошенное весло ударилось о соседнее, сбивая с ритма, то зацепило третье…и вот вся левая сторона превратилось в хаос – весла бились друг о друга, тормозили корабль, и он стал все замедляясь описывать полукруг, теряя ход и превращаясь в обычный плавающий кусок дерева. *** - Готов? – капитан, усатый мужчина лет пятидесяти от роду поднял руку, готовясь подать команду. И вдруг я, сам того не ожидая от себя, остановил его: - Капитан, подожди! Капитан уставился на меня, будто увидел впервые, только что, и нахмурился, сведя брови: - Господин, что ты хочешь? - Двадцать серебряных – за него! – я указал на обнаженного мужчину, привязанного к мачте – Ему все равно умирать, а так ты получишь двадцать серебряков. Соглашайся! - Зачем? – капитан пожал плечами, хмыкнул – Хмм…вообще-то я не должен отпускать его до того момента, как он умрет. - Так он умер. И ты опустил его в океан. И на то есть акт, который составишь ты, и твои помощники. Двадцать серебряников. Соглашайся! - Брат, зачем он тебе? Он же сдохнет! – усмехнулся Первый, вернее уже Глава, который стоял рядом со мной. Я даже не заметил, как он тут оказался, настолько тихо шагал мой брат. Умеет! - Все мы сдохнем – усмехнулся я, и когда глаза брата расширились со смехом добавил – Но не сейчас! Когда-нибудь! Я попробую на нем мои снадобья, что взял в дорогу. На ком мне еще пробовать? Не на братьях же? Вдруг отравлю!