Город Александрия также находился в числе главных центров добычи и огранки драгоценных камней (изумруды, аметисты, топазы, ониксы), медицинских препаратов и красок. Торговля текстилем – по большей части она была унаследована от древнего Тира – также в немалой степени поддерживала александрийскую экономику. Это еще одна сфера, где сообразительные александрийцы предвосхитили современное массовое производство. При этом учитывались вкусы разных народов. «Варварские ткани делались специально для Аксума, сабеев и жителей сомалийского побережья. В Арсиное (недалеко от Суэца) производили готовую одежду с рукавами. Среди товаров высокого качества можно назвать египетские ткани, выработанные из индийского хлопка и китайского шелка. Интересный, выразительный город, имеющий собственное неповторимое лицо. Эллинистическая Александрия, а потом и римская Александрия действительно была уникальным средиземноморским городом, словно двуликий Янус глядящим одновременно на запад и на восток. Этот город олицетворял историю Средиземного моря. Рим всегда был итальянским, Афины – греческими, Карфаген – североафриканским семитским торговым центром. Но только Александрия, единственная из многих городов, основанных великим завоевателем, объединила Восток и Запад и во взаимодействии между ними позже вдохновила некоторые самые благородные и возвышенные полеты религиозной мысли. Один из первых городов Древнего мира, застраивавшихся по плану, Александрия имела строго геометрические формы. Ее главная улица, Canopic, идущая на восток и запад, пересекалась только улицей Soma (место погребения Александра), а все остальные улицы шли параллельно одной из этих магистралей. Александрия не росла и развивалась, как Афины или Рим, а была спланирована архитектором Александра Великого Дейнократом, можно сказать, на пустом месте. Город был, безусловно, впечатляющим, но без души. Даже улицы обозначались только буквами греческого алфавита. В то же время Александрия обладала величием, необычным для большинства древних городов. Искусственная насыпь Гептастадион, связывавшая остров Фарос с материком, была одной из весьма впечатляющих черт. Насыпь со временем занесло илом, превратив ее в перешеек, соединяющий город с местностью, называемой Рас-эль-Тин (мыс Инжира). Александрия была прежде всего городом, посвященным богам воды. По обе стороны Гептастадиона расположились две большие гавани, а южнее – озеро Мареотис (Марьют). В наши дни озеро в основном заилилось и не имеет особого значения, но в классические времена оно играло огромную роль в жизни Александрии. Между озером и Нилом был прорыт канал, способный принимать крупные грузовые нильские суда. Далее они шли вдоль по Нилу и в Мемфисе входили в другой канал, соединяющий с Красным морем. Александрия не только обладала самой лучшей глубоководной гаванью на длинном и негостеприимном побережье. Она также находилась в прямой связи с Аравией, Индией и Дальним Востоком. Этот центр эллинизма также был центром семитизма и впоследствии стал величайшим в мире иудейским городом. Одно из чудес света, Фаросский маяк, стоял на восточном мысу острова. За века Фарос стал идентифицироваться со всеми средиземноморскими маяками до такой степени, что во Франции маяк стал обозначаться словом phare, а в Италии – faro. Этот шедевр инженерного гения имел высоту более 400 футов (возможно, 500) и был спроектирован греческим архитектором Состратом во время правления Птолемея в III веке до н. э. Маяк стоял на окруженной колоннами площадке, был высотой четыре этажа и вмещал все известные механические приспособления для защиты судоходства и предсказывания погоды. Одна статуя на вершине (если верить арабам, позднее завоевавшим город, но не сумевшим удержать ни его, ни Фарос) указывала рукой на солнце. Другая поворачивалась и указывала направление ветра, то есть служила флюгером. Третья сигналила звуком каждый час, а еще одна поднимала тревогу при появлении вражеского флота. В этом описании нет ничего невероятного. В Александрии очень любили механические игрушки, и ученые Музейона были вполне способны придумать столь хитроумные автоматы. Люди, работавшие на маяке, жили в квадратном нижнем этаже, где, согласно утверждению некоторых авторов, было три сотни комнат или даже больше. Гидравлическое устройство поднимало наверх древесину для костра, который разжигали на вершине. Купол опирался на восемь колонн, под которым горел костер из смолистых пород дерева. Из разных и зачастую противоречащих друг другу источников следует, что свет пламени костра усиливался системой зеркал, возможно, стеклянных, но скорее из шлифованного металла. В одном источнике даже предполагается, что александрийцы изобрели телескоп, поскольку там упоминается человек, сидящий за таинственным стеклянным зеркалом, с помощью которого он мог видеть корабли в море, находящиеся слишком далеко, чтобы видеть их невооруженным взглядом. Представляется возможным, что математики и стекловары города действительно могли изобрести линзы, но если так, все следы этого открытия были утрачены, когда маяк разрушился вскоре после арабского завоевания Александрии в 641 году. Когда Клеопатра в 51 году до н. э. взошла на трон, ей было всего семнадцать лет. Ее отец Птолемей XIII умер, будучи практически полным банкротом. Он был вытеснен из Египта и впоследствии восстановлен на трона римлянами, но за это ему пришлось дорого заплатить. Птолемею пришлось разорить Египет тяжелейшими налогами, чтобы заплатить римским кредиторам. Египет уже давно находился под римским влиянием, и после того, как империя поглотила остатки завоеваний Александра Македонского на Востоке, было очевидно, что превращение Египта в очередную римскую провинцию – вопрос времени. Клеопатра, которая была настолько же умна и беспринципна, насколько привлекательна, несомненно, рассчитывала, что Римская империя развалится на части раньше, чем эта аннексия произойдет. На другой стороне Средиземного моря шла ожесточенная борьба за власть между Цезарем и Помпеем, и человеку со стороны вполне могло показаться, что Рим в этой борьбе уничтожит себя сам. Клеопатра, как было принято у греков – Птолемеев (которые приняли священный инцест египетских фараонов вместе с троном и царством), была замужем за своим младшим братом Птолемеем XIV, с которым правила Египтом вместе. Прирожденная интриганка, она устроила заговор против своего брата-мужа и была изгнана им в Сирию. В этот момент Помпей, побежденный Цезарем, бежал в Египет, надеясь на защиту Птолемеев, которым покровительствовал. По прибытии он был предательски убит, возможно, по наущению своих подопечных, которым было наплевать на честь, равно как и на все остальное, за исключением своего выживания. Следующим пришельцем на александрийской сцене стал Юлий Цезарь, новоявленный триумфатор, хозяин мира. Он был сразу очарован Клеопатрой. В последующем столкновении, когда египтяне восстали против римлян, Клеопатра стала на сторону Рима, а Птолемей XIV возглавил египетское национальное движение. Потерпев поражение от Цезаря в сражении возле канопского рукава Нила, Птолемей утонул, а его армия была уничтожена. Египет и Клеопатра достались Цезарю. Хотя Клеопатре пришлось выйти замуж за другого младшего брата, она довольно скоро избавилась от него с помощью яда. Последовав за Цезарем в Рим, она открыто жила с ним, согласившись с ролью любовницы, и родила ему сына Цезариона. Для римлян она была воплощением всего, к чему они испытывали недоверие и отвращение на сибаритском и аморальном Востоке, и после убийства Цезаря ей хватило сообразительности поспешно убраться в Египет. Трудно сказать, какие чувства она испытывала к Антонию, но она не позволила горю отвлечь ее от политики, которая больше всего устраивала Египет и, конечно, ее лично. Вернувшись в Александрию, она оттуда наблюдала за новой римской дуэлью – между Марком Антонием и убийцами Цезаря. Можно было ожидать, что в этом состязании она автоматически станет на сторону Антония, но она довольствовалась нейтральной позицией. Она была властительницей Александрии до мозга костей, продуктом трех веков эллинской изощренности и коварства. Вероятно, в глубине души она считала всех римлян вульгарными мужланами. Но у нее было только одно оружие, которая она могла использовать против них и, если возможно, победить, – ее тело. При разделе средиземноморского мира между Октавианом (будущим Августом) и Марком Антонием последний получил всю восточную империю. Он уже встретился с Клеопатрой и пал жертвой ее чар так же быстро, как покойный Цезарь. В годы, когда она – хотя никогда не была его супругой, по крайней мере, по римским законам, всегда оставаясь любовницей, – правила восточной империей вместе со своим новым покровителем, Александрия стала их столицей. Клеопатра родила Антонию троих детей, а ее сын от Юлия Цезаря был коронован как Птолемей XVI. Нет никаких оснований сомневаться в том, что этот период их жизни был счастливым и спокойным. В чувственном воздухе Александрии Антоний – простой «сын Марса», – вероятно, стал постепенно утрачивать и умственную, и физическую силу. Клеопатра организовала обожествление Антония и построила ему храм, который был украшен двумя знаменитыми обелисками – Иглами Клеопатры. Вино лести и низкопоклонства вскружило ему голову, и Антоний явно страдал от его избытка, когда в 39 году до н. э. посетил Афины, где вел себя, как пишет один из авторов, «в высшей степени экстравагантно, приписывая себе черты бога Диониса». Октавиан тем временем, обладающий холодным и логичным умом, готовился к тому дню, когда римский мир будет снова объединен под властью одного правителя. Антоний, развращенный Клеопатрой и самой атмосферой александрийского мира, распоряжался царствами и провинциями по желанию своей любовницы и в конце концов настроил против себя своих сторонников в Риме. Октавиан следил и наблюдал. В 32 году до н. э., когда сенат принял решение лишить Антония власти, Октавиан объявил войну Клеопатре. Ее исходом стала битва при Акциуме 2 сентября 31 года до н. э. Акциум – мыс в Западной Греции на входе в Амбракийский залив. Именно здесь две сотни галер Октавиана встретились с таким же количеством галер Антония и Клеопатры. В решающий момент по причинам, которые никогда не станут нам известны точно, Клеопатра бежала и увела свою эскадру из шестидесяти кораблей. Антоний, и без того ослабленный годами жизни на Востоке, пал духом и обратился в бегство вслед за любовницей, покрыв себя вечным позором. Шекспир вкладывает в уста приверженца Антония Скара следующие слова: Когда она умчалась, Антоний, жертва колдовства ее, Расправил крылья-паруса и вслед, Как селезень влюбленный, устремился, Оставив бой на произвол судьбы. Такого срама я еще не видел. Отвага, честь и опыт никогда Не падали так низко. (Перевод М. Донского) Бежав в Египет и снова обосновавшись в Александрии, эти двое вроде бы даже не делали никаких приготовлений, чтобы дать отпор преследовавшему их Октавиану. Опьяненные любовью, они погрузились в сибаритство Александрии, предварительно заключив договор о взаимном самоубийстве, если мстительный Октавиан вторгнется в Египет. Говорят, что именно в этот период жизни Антоний услышал, что его Геракл-Геркулес, прежде любивший и защищавший его, ушел прочь под звуки флейт и волшебные песни. Этот инцидент вдохновил александрийского греческого поэта XX века К. П. Кавафи на создание чудесной поэмы. Когда внезапно в час глубокий ночи услышишь за окном оркестр незримый (божественную музыку и голоса) — судьбу, которая к тебе переменилась, дела, которые не удались, мечты, которые обманом обернулись, оплакивать не вздумай понапрасну. Давно готовый ко всему, отважный, Прощайся с Александрией, она уходит. И главное – не обманись, не убеди себя, что это сон, ошибка слуха, к пустым надеждам зря не снисходи. Давно готовый ко всему, отважный, ты, удостоившийся города такого, к окну уверенно и твердо подойди и вслушайся с волнением, однако без жалоб и без мелочных обид в волшебную мелодию оркестра, внемли и наслаждайся каждым звуком, прощаясь с Александрией, которую теряешь. (Перевод С. Ильинской) Через год после победы при Акциуме Октавиан прибыл в Египет. Представляется вероятным, что в это время он уже переписывался с Клеопатрой, потому что, даже если она была без ума от любви к Антонию, себя и Египет она любила больше. Последняя из династии македонских фараонов, последняя греческая царица Египта превыше всего ценила власть и успех. Она сначала поставила на Цезаря, рассчитывая стать правительницей всего римского мира, а после его смерти – на Антония, считая, что он станет правителем Средиземноморья. Когда звезда Антония закатилась, это было в ее характере – снова попытаться использовать свой ум и красоту, чтобы оказать влияние на нового правителя Римской империи. Антоний ненадолго пробудился от летаргии, чтобы оказать неэффективное сопротивление войскам торжествующего Октавиана, подошедшими к Канопским воротам Александрии. Его войска бежали перед лицом закаленных в сражениях легионов Октавиана. Теперь для Антония все было потеряно. Он отступил в город и покончил жизнь самоубийством. Даже тогда Клеопатра считала, что может что-то спасти. Она очаровала Цезаря, когда ее принесли к нему, завернутой в ковер. Она покорила Антония, явившись к нему на корабле с позолоченной кормой. Быть может, на Октавиана тоже можно повлиять? Надеясь вызвать его сострадание, она велела принести себя к нему, как писал Э. М. Форстер, в «соблазнительной небрежности горя». Но Октавиан был слишком хладнокровен, чтобы испытывать какие-то чувства, кроме потрясенного неодобрения к женщине, которая, по мнению бывшего цензора, была не более чем прелюбодействующей куртизанкой, воплощением всего, что он ненавидел на чувственном Востоке. Клеопатра поняла, что все кончено, и, если она останется в живых, ее выставят на посмешище толпы, которая и раньше ее никогда особо не жаловала. И 29 августа 30 года до н. э. она совершила самоубийство, согласно традиции, приложив к груди аспида. Ее похоронили рядом с Антонием в гробнице, подготовленной ими для себя. Это был конец царской Александрии, уникального греческого творения. Город был основан великим завоевателем и прекратил свое существование при царице, которая, каков бы ни был ее моральный облик, своим бесстрашием и целеустремленностью была достойна самого Александра. Октавиан теперь стал хозяином Египта. Выходец из небогатой семьи стал царствовать в Александрии. Египет постигла судьба многих других древних царств – он стал провинцией Рима. Тем не менее, будучи столицей провинции, морским портом и торговым центром, а также главной житницей Рима, Александрия быстро вернула себе несколько утраченную значимость. Ее население (не считая огромного числа рабов) составляло около 300 000 человек в век Августа, и она оставалась вторым по величине городом Средиземноморья. Ее последующие достижения в основном сосредоточились в области философии и религии. В 45 году Александрия познакомилась с христианством, возможно благодаря святому Марку. Город на границе моря и пустыни, основанный Александром Великим, город, где Марк Антоний был обожествлен и который в конце концов покинул бог Геракл, стал превращаться в один из источников христианской мысли. Глава 9 Римляне, иудеи и христиане Римляне, ведя экспансию в восточном направлении – в ходе которой они поглощали разрозненные части империи Александра Македонского, – неизбежно должны были столкнуться с евреями. Народ, упрямо веривший, что он один является богоизбранным, а все остальные религии ложны, не мог не навлечь на себя гонения. Либеральное отношение Древнего мира к божествам других людей не разделялось этим удивительным семитским народом. В конечном счете, что неоднократно доказала история, одна нетерпимость всегда порождает другую, причем следующая всегда бывает страшнее предыдущей. Долгое время римляне старались избегать открытого столкновения с этим небольшим подчиненным народом. Но в конце концов этому пришел конец. Иудейские войны, историю которых записал иудейский историк Иосиф Флавий, были спровоцированы не только упрямой неуступчивостью евреев, но и продажностью череды более чем обычно неэффективных римских правителей. Растущие беспорядки в провинции Иудея были нетипичными для Римской империи того периода, и римлянам пришлось принимать меры. 10 мая 70 года Тит, сын императора Веспасиана, осадил город Иеру салим. Осада оказалась упорной и длительной. Джеймс Паркс в «Истории еврейского народа» пишет: «Евреи имели так много тайных тоннелей и выходов через известняковые скалы, на которых стоял их город, что постоянно могли сжигать осадные машины римлян или доставлять в город продовольствие. Наконец Тит подошел к стенам самого святилища и в последний раз предложил защитникам сдаться. Предложение было отвергнуто, но даже после этого Тит старался спасти святилище от разрушений. В конце концов, это была самая знаменитая постройка в восточной части империи его отца. Но его усилия оказались тщетными, и 29 августа здание сгорело. Сопротивление продолжалось, и только 26 сентября после осады, продлившейся 139 дней, римская армия овладела всем городом». Последующая грустная история еврейского народа составляет часть мировой истории, так же как истории Средиземноморья. Захваченных евреев тысячами продавали в рабство по всей империи. Такова была намеренная политика римлян, чтобы предотвратить их воссоединение как народа. Но и после этого евреи Вавилона и те, кто еще остались на территории своей древней родины, продолжали провоцировать римлян постоянными волнениями, протестами и восстаниями. Конец наступил при императоре Адриане (который разозлил евреев, предложив построить святилище Юпитера на месте их древнего храма). Бар-Кохба, один из многочисленных мессий, появившихся в этот неспокойный век, возглавил евреев в последней отчаянной попытке оказать сопротивление римским хозяевам. Конфликт длился три года, но Иерусалим снова пал в 135 году, вместе с последним еврейским оплотом – крепостью Бейтар, что к юго-западу от Иерусалима. Римляне уже давно пришли к выводу, что единственное решение – полное уничтожение противника. Название Иерусалим было исключено из латинского языка, а город постигла судьба Карфагена – он был стерт с лица земли. Он снова был построен, но теперь уже как римский город Aelia Capitolina – Элия Капитолина. Иудею переименовали в Палестину, и имело место второе, более или менее окончательное расселение еврейского народа. На месте храма – осквернение которого и вызвало восстание – римляне воздвигли храм Адриану. Также были построены храмы Бахусу, Венере и египетскому богу Серапису. Город Элия Капитолина был объявлен местом, куда евреям вход воспрещен. В качестве финального оскорбления над южными воротами города была помещена эмблема победоносного Десятого легиона – кабан. Интересно, что христианам (к тому времени ставшим уже многочисленной сектой), которые не присоединились к евреям в недавнем восстании, был разрешен вход в новый город. Поскольку влияние христианства на римский мир вызвало важные перемены в религиозном климате Средиземноморья, следует кратко остановиться на истоках их победы над старым языческим миром. Гиббон, скрывая враждебность под иронией, перечисляет некоторые причины, позволившие этому отпрыску ортодоксального иудаизма победить там, где потерпел неудачу его родитель. «Обещание милости небес вместо потомства Авраама теперь предлагалось всем свободным людям и рабам, грекам и варварам, иудеям и язычникам. Каждая привилегия, которая могла вознести прозелита с земли на небеса, усилить его веру, польстить той тайной гордости, которая под видимостью веры вкрадывается в человеческое сердце, также сохранялась и для членов христианской церкви. Но в то же время всему человечеству дозволялось – его даже настойчиво просили – принять славное отличие, которое не только даровалось как милость, но и налагалось как обязательство. Самой священной обязанностью новообращенного стало распространение между друзьями и родственниками бесценного блага, которое он получил, и предостережение их от отказа, который будет сурово наказан, как преступное неповиновение воле милостивого, но всемогущего божества». Христианство на самом деле, в отличие от иудаизма и бесчисленных языческих культов Древнего мира, было религией прозелитизма. Святой Павел в своей работе и путешествиях указал направление и проложил путь иудеям и неевреям одинаково. Всю жизнь он доказывал: «Христианство для всех». Поэтому оно медленно, но верно распространялось по всему средиземноморскому миру. Христианство повсюду пустило корни. Оно было для бедняков и рабов и для всех тех, у кого в жизни не было перспектив и надежд. Если римляне были подчеркнуто терпимыми в религиозных вопросах, почему тогда христианство так сильно пострадало от их рук? Ответ заключается в следующем: римляне выказывали терпимость, если религиозная группа также, в свою очередь, проявляла терпимость. Христиане этого не делали. Если евреи считали, что их народ избран Богом, христиане желали обратить в свою веру всех, кого возможно, чтобы спасти их от духовной смерти язычества. Были также другие факторы. Р. Х. Бэрроу в «Римлянах» пишет: «Во-первых, христианство было особенно уязвимо к неправильному толкованию. Во-вторых, христиане часто намеренно навлекали на себя гонения. Римлянину того времени казалось, что христиане ненавидят человечество. Они ожидали скорого пришествия Христа, когда все, кроме них, будут уничтожены огнем, как зло. Они, казалось, упивались этой катастрофой, которая постигнет «Вечный Рим» и надежды человечества. Во II веке и далее такой настрой выражался по-разному. Христиане всячески провоцировали враждебность, чтобы заслужить венец мученика. Христиане были выходцами из нижних слоев общества, и их учения вроде бы были направлены на революцию». Тот факт, что они не собирались на публичные встречи для молитвы, вызвал обвинения в аморальных обрядах и даже каннибализме. Что мог изощренный римлянин понять в следующем отрывке из Евангелия от Иоанна? «Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни. Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь имеет жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день».