– Ну ладно, – выдохнула девушка как перед прыжком с десятиметровой вышки. – Вам, как старшему товарищу, скажу. Была у меня гомосексуальная связь в девятом классе с учительницей физкультуры. Я тогда художественной гимнастикой занималась… – Вот видишь, Шумбасова, значит, есть с чем сравнивать, – подбодрил генерал. – Да, конечно, – не очень уверенно согласилась Шумбасова, – есть с кем, только… только все равно не с кем! – Почему это? – озадачился в недоумении генерал. – Чтобы одна баба двух других не могла между собою сравнить? Никогда не поверю! – Да поймите же, товарищ генерал, Анечка никакая не баба! – А кто? Мужик, что ли? – Женщина она! Да какая еще женщина! – А, ты в этом смысле, – осклабился в облегчении генерал, но тут же взяв себя в руки, зорко вгляделся в лейтенанта: неужто втюрилась? Вот незадача! С этим бабьем всегда так, в самый неподходящий для родины момент могут с ноги сбиться, в декрет слинять, в климакс вляпаться. Малопригодный для настоящей службы элемент. Даже пидоры, уж на что народ несознательный, по сексуальной фазе задом наперед передвинутый, а и то – куда бабам до них! – Ладно, Шамбабова, то есть Шумбасова, – решил генерал продемонстрировать чуткость, – не жмись, теперь не старые времена, из комсомола не попрут. Да и в старые времена не было такой статьи, чтобы вашего брата за это дело – за титьку и на лесоповал. За мужеложство было, не спорю. И правильно, что было! Потому как мужик – это, прежде всего, воин, защитник отечества! А какой из него может быть защитник, ежели он в жопу трахнутый? Прямо скажу тебе: херовый! Один соблазн для личного состава… Ну, а с вас, баб, какой спрос? Вас хоть так, хоть этак поверни, всё баба. Поэтому партия вас и щадила, дурех. Опять же мужиков не на всех хватало… Нет, лейтенант, что́ бы эти нынешние пустобрехи про партию ни говорили, какую бы антисоветчину о ней ни несли, но в одном отказать ей даже они не могут. Знаешь в чем, лейтенант? Лейтенант призадумалась, наморщила лобик, наманикюренный пальчик к виску приставила, но так и не додумалась даже, в чем бы ей этой партии не отказать. Пришлось признаваться: – Не знаю, товарищ генерал, но хотела бы знать. – В уме, лейтенант, в уме! Представляешь, столько лет такую махину в трепете, повиновении и послушании держать! Ослабила хватку, перестала коллективный партийный ум напрягать на благо всего прогрессивного человечества и вот вам, пожалуйста, – всем миром теперь маракуют, как бывший соцлагерь в узде соблюсти, и ни шиша придумать не могут. Посмотрел бы я на этих американцев, напади они не на зажравшихся в своем полукапитализме сербов, а на нашу остервеневшую в изгнании Чечню. Много бы им их лазерные системы наведения помогли от терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне защититься… – Когда же эти сербы зажраться-то успели? – не скрыла своих сомнений от начальства лейтенант Шумбасова. – Дурное дело нехитрое, лейтенант. Если б не зажрались, своих бы не предали: ни в Боснии, ни в Краине. Думали, Запад их за это по головке погладит, санкции отменит, в кредитные объятия заключит. А того не захотели понять, что НАТО из факта их предательства совсем другие выводы сделает. Что не станут сербы драться не на живот, а насмерть. И право оказалось, хрен им в глотку! Даже не пикнули братушки наши славянские. Ни единого теракта, ничего! Мишени на пупках нарисовали, бульварами прошвырнулись, перед камерами покрасовались – ажно напугали! Бедный Клинтон ночей, поди, не спит, все ему протестующие сербские пупки снятся… Расстроенный генерал встал, прошелся, вернулся к бару, плеснул в бокал чего-то желтоватого, проглотил, скривился: «Тьфу! Думал, старка, а это виски, мать его! Куда ни ткнешься, всюду они!..» Девушка тоже переместилась к бару, нашла старку, налила генералу, себе… – Вам, молодым, не понять, что чувствуем мы, опытные бойцы, видя этот агрессивный блок у самого нашего порога. Что для одних свобода, для других – головная боль и сердечные муки. – Им же хуже, товарищ генерал, – попыталась молодая внести успокоение в душу старика. – Что бы они там не затевали, какие бы электронные штучки не выдумывали, наше атомное оружие всегда при нас, и в случае чего, если вконец прижмут, мы ведь можем и сами себя подорвать вместе с их хваленым цивилизованным миром. Ведь для этого нам даже не придется носители в космос запускать. Рванем прямо на месте базирования. Пусть дышат нашим пеплом, недолго им дышать придется… Копысов во все глаза смотрел на девушку и никак не мог от волнения сформулировать свой вопрос. – Не много ли чести, всякий раз, как им приспичит, поджигать для них Москву! – выразился, наконец, генерал. – Ничего, заново отстроим, – махнула беспечно рукой девушка. – Еще краше, чем была или будет… Анечка… Анна Сергеевна как-то сказала, что в России могут выжить только русские. Поэтому наш ответ на все их происки прост и неадекватен: устроим из всего мира Россию и выживем!.. – Анечка, говоришь, сказала… – повторил генерал, проницательно щурясь. – А что еще она интересного тебе говорила? Девушка залпом осушила бокал, поморщилась, скосила глаза на закрытую дверь. – Товарищ генерал, может, позовем ребят? Чего они там в коридорах как неродные маются? – Им по службе не положено ни пить, ни тебя слушать. – А чего меня слушать? Я уже все сказала. А что не сказала, спецсвязью сообщила, – пожала плечами девушка. – Лично меня одно интересует, товарищ генерал. Кто мне за работу на этого датчанина заплатит, если он пропал с концами? – То есть как – заплатит? – не понял генерал. – Ну как же! Я ведь работала, по поручениям его бегала, ночей недосыпала, опять же трахалась отдельной строкой. Между прочим, по триста баксов за ночь… Вот мне и интересно, кто мои труды оплатит? Однако генерал, против ожидания, на сей раз не удивился. Наверное, устал одному и тому же чувству ежеминутно предаваться. – И сколько же ты в сумме заработать успела? – Три тысячи семьдесят американских долларов! – За неделю? Видать, не отдельной строкой, а целыми печатными приложениями трудилась, – хмыкнул генерал. – Три тысячи – это мелочь, товарищ генерал, – заметно оживилась девушка. – А вот если бы его командировка удачной оказалась, тогда бы он мне двадцать пять тысяч зеленых отвалил! Вот это – сумма! Вот чего мне жалко, товарищ генерал! Ох, как жалко, – повторила лейтенант Шумбасова с невыразимой горечью и смахнула со щеки непрошенную слезинку. – В каком смысле – удачно? – вкрадчиво уточнил генерал. – Удачно – это если статья у него скандальная на весь мир получится, вот в каком… – О чем? – А я знаю? То ли о русской наркомафии, то ли о курдских повстанцах, то ли о каком-то психотропном оружии, – и девушка безутешно разревелась, закрыв пылающее личико ладонями. – А сам, гад, слинял, – долетело до генерала из-под них. Генерал поднялся, обошел столик, пристроился на широком подлокотнике кресла и принялся, как мог, утешать подчиненную, поглаживая ее по голове и бормоча на ушко всякие глупости типа «все еще образуется», «да может он еще найдется», ну и, разумеется, самую доходчивую – «что свет клином на этом безобразнике не сошелся». – Дура я, дура, – продолжала свое мокрое дело Шумбасова, уткнувшись в лацкан генеральского пиджака. – Надо было мне тогда с Игорьком в кабинете остаться… Да кто же мог знать, что он столько тысяч баксов в рулетку огре-бё-ёт… – Стоп! – скомандовал генерал, резко вставая и ретируясь обратно на диван. – С этого места, лейтенант, давай подробней и членораздельней. О каком Игорьке речь? Девушка утерлась бумажной салфеткой, плеснула себе глоток старки, выпила, закурила генеральской «Герцеговины флор» и устало объяснилась: – Да тот самый, что «Амфитриту» от черных спас… – И какое впечатление у тебя об этом парне сложилось? – Симпатичный, молчаливый, некурящий, малопьющий… – А ничего в нем странного не заметила? – Кроме, некурящего и малопьющего, ничего, – честно призналась Шумбасова. – А так – нормальный парень… – Нормальные парни, лейтенант, на вооруженных бандитов с голыми руками не бросаются. Такое принято только в Голливуде. Но кто назовет их нормальными? – Вы на Брюса Уиллиса намекаете, товарищ генерал? – И на этого клоуна тоже… Вот ты как непосредственный очевидец ответь: он понарошку их бил или от всей души? – Понарошку мужские яйца в гоголь-моголь без сахара? – с сомнением покачала головой Шумбасова. – Гоголь-моголь, говоришь, – задумчиво протянул Копысов. – А ты, Катюша, как насчет компьютерных игр? Бродилками часом не увлекаешься? – Я? Бродилками? За свои собственные деньги?! – казалось, изумлению лейтенанта не будет ни конца, ни краю. – Да вы что, товарищ генерал! Да я если и залезаю в Интернет, то только ставку в казино поставить или какую-нибудь нужную вещичку по дешевке купить… – Жаль, – вздохнул генерал. – А я вот, благодаря внуку, приобщился. Полезная, между прочим, в нашей работе вещь. И как я понимаю, скоро ни одной спецслужбе без нее будет не обойтись… Взгляд девушки выразил искреннее сострадание. – Ладно, проехали, – решил генерал. – Что тебе полюбовница твоя о Кульчицком рассказывала? Она ведь, кажется, невестой ему приходилась… – Да рассказывала что-то, но ничего интересного, так, мелочи бытовые. Как он за формой своей следит, как неотразимым плейбоем казаться старается, как в Бога вдруг ни с того, ни с сего уверовал… – В Бога, говоришь? – живо перебил Копысов. – Ни с того, ни с сего, утверждаешь? А тебя разве в спецшколе не учили, Катериночка, что в жизни ни с того, ни с сего ничего не бывает? Тем более в Бога уверовать. Вот ты, Шумбасова, можешь вдруг ни с того, ни с сего взять и в Бога поверить? – Ну, я, в общем-то, и так в него немножко верю, – сказала в ответ Шумбасова, не слишком, впрочем, уверенно. – Немножко не считается, – возразил генерал. – Немножко все, в меру личного мандража, верят. Я имею в виду по-настоящему, без дураков. Вот я, например, пробовал, было дело, каюсь. Но ни черта не вышло. А вот у Кульчицкого, видимо, получилось… Кстати, упоминала твоя подруга о его коллекции икон? – Да что-то там об антиквариате, помнится, говорила… А что, ценная коллекция, товарищ генерал? – Да какая там ценная, – махнул рукой генерал. – Так, доски солдатские… Он ее, видите ли, городу завещал! Вот ведь позер… – Я слышала, он сбежал куда-то… – Далеко не убежит. И потом его ведь никто не собирался арестовывать, с ним просто побеседовать хотели. А он, дурак, деру… – А что он натворил, товарищ генерал? – С врагами родины связался. По глупости. Нам бы найти его, да мозги ему вправить, объяснить, что да как. Он ведь парень, в общем-то, неплохой, только с кондиционером в голове. Одно его плейубожество чего стоит!.. Короче так, лейтенант, – генерал решительно поднялся. – Ты там намекни твоей зазнобе, пусть женишку своему даст знать, чтобы возвращался домой подобру-поздорову. И чем раньше, тем лучше. А то неровен час, объявят его в розыск как сексуального маньяка, укрывателя краденного, наркодельца и так далее, ищи потом ветра в поле… А связь со мной будешь поддерживать вот по этому номеру, так будет намного оперативнее, чем слать свои отчеты сюда через Москву. Генерал извлек из бумажника визитку, подержал ее перед глазами лейтенанта и, убедившись, что номер запомнен, немедленно сжег карточку в пепельнице. – Товарищ генерал, – опомнилась у порога Шумбасова. – А как насчет датчанина моего? Он у нас или где? Копысов нахмурился: – Это что, официальный запрос?