Генерал Копысов выпрямился в кресле, сверкнул очками как пенсне и поделился сомнениями насчет профессиональной пригодности агентов с такими неординарными оперативными псевдонимами. Товарищи его сомнений не разделили. Правда, сделали это в мягкой обтекаемой форме, так что кое-кому из непосвященных могло со стороны показаться, что они, напротив, не только сомнения разделили, но еще и вдобавок в великую озабоченность, этими самыми сомнениями навеянными, впали. Но генерал Копысов – это вам не кое-кто, а один из самых посвященных в таинства спецуры мужей. Его на мякине лицемерного согласия не проведешь. Вот кто, например, этот Перечун? Частный детектив, взявший след Лядова?.. Ну, допустим… А кем у вас Адмирал подвизается? Старшим швейцаром на объекте? Ладно, сойдет… Ну а… Птицекрыл? Главный консультант местного мэра?! Владлен Лаврентьевич умолк, задумался, пробормотал что-то о гнилой форме не соответствующей приличному содержанию, и счел за благо вернуться к своему опросному листу. Вопрос третий: с кем контактировал Таблоид? Ответ: с Кульчицким, которому представился эстонцем, якобы хорошим знакомым его давнего делового партнера некоего Ивенсона. Предложил продать ему коллекцию икон, посулив за нее пятнадцать миллионов американских долларов. – Опять ваши дурацкие шуточки! – не поверило начальство в реальность услышанной суммы. – Да что вы, товарищ генерал, какие уж тут шуточки! – запротестовали, окстясь, подчиненные. – Пятнадцать миллионов наличными в три приема либо двадцать один миллион безналом в течение восемнадцати месяцев. Можете проверить по записи… – Интересно, кому и зачем из подмосковных орлов могли понадобиться эти доски? – задался мысленным вопросом генерал. Подчиненные, не дождавшись очередного вопроса на засыпку, взглянули на генерала, пригляделись, переглянулись и замерли в почтительном ожидании: начальство думать изволит, неведомую им шараду мозговым штурмом берет! – Разве что какого-нибудь высокопоставленного забугорного чиновника, помешанного на иконах, заарканить крупной взяткой пытается, – добил между тем шараду кувалдой опыта Владлен Лаврентьевич и вернулся к своим баранам – в прямом и переносном смысле этого слова – как, вздохнув, подумалось ему. – Что известно о коллекции? – Ничего конкретного пока узнать не удалось. Знаем только, что раньше Кульчицкий активно занимался антиквариатом, подозревали, что кое-какие ценности где-то прячет, но чтобы в таких размерах!.. – Хороши сотруднички! У них под носом деляга, вор, можно сказать, всесоюзного масштаба, а они ни в зуб ногой, ни в жопу пальцем! Генерал протяжно вздохнул, откинулся в изнеможении на спинку кресла, укоризненно уставился на изображение какой-то голой бабы в педофильском окружении херувимчиков, висевшее аккурат на том самом месте, где в его московском кабинете зовет на подвиги портрет отца-основателя, мысленно пожаловался («Видишь, Феликс Эдмундович, с кем работать приходится!»), проникся к себе сочувствием, ощутил поддержку, деловито вопросил: – Во-первых, где хранится коллекция? Во-вторых, много ли в ней помытого? Ответ на «во-первых» порадовал генерала обилием точной информации (место расположение тайника, пути подхода, коды электронных замков и проч.). Тем разительнее был контраст с ответом на «во-вторых», сплошь состоявшем из невнятных междометий и нерешительных переглядываний подполковников. – Так, – крякнул в сердцах Копысов. – Значит, как я понял, дубликатов вы не делали и экспертиз по оригиналам не проводили. Но хотя бы опись и фотоснимки у вас имеются, соколики вы мои? Соколики же в ответ только головы повинные повесили. Копысов понял, тут что-то не то. Не могли соколики, зная местоположение тайника и способы проникновения в него, не сделать того, что требовал от них не только долг, а даже простая инструкция. Следовательно, должны быть веские причины. А коль они молчат о них, значит в этом деле замешано нечто из ряда вон. Из какого ряда и каким образом вон, – вот в чем вопрос… Генерал взял себя в руки, облаченные в ежовые рукавицы здравомыслия, сочувственно взглянул на подполковников и проникновенным тоном батяни-комбата принялся рассеивать тень с плетня. Поначалу подполковники вяло отнекивались общими фразами нулевого содержания. Затем несколько оживились, заговорили обиняками о скудости человеческих знаний (при этом как бы невзначай обмолвливались о своей психической адекватности и неврологической полноценности, подтверждая эти обмолвки соответствующими справками от медицинских учреждений). И, наконец, раскололись: двум смертям не бывать… Причина, из-за которой не была произведена экспертиза отдельных экземпляров, а также отсутствовали четкие фотоснимки коллекции, оказалась невероятно проста и просто невероятна: ни один из сотрудников, посланных произвести эти нехитрые операции изъятия и фотографирования, с задания не вернулся. Нет, они, к сожалению, не пропали без вести. Позже большинство из них обнаружили среди иноческой братии Казачетынского монастыря имени Святого Варфоломея. Остальные, как выяснилось впоследствии, поровну распределились между различными сектами, как то: квакеры, кришнаиты, суфисты, неопифагорейцы, глобалисты и прочие паразиты. Всех их временно оформили как находящихся на спецзадании по внедрению в сообщества, представляющие потенциальную угрозу для государственной безопасности РФ. Из изложенных фактов вывод один: иконы в коллекции Кульчицкого не только настоящие, но и как минимум чудотворные, иначе говоря, способные вызывать паранормальные реакции и явления среди стойких атеистов и хлипких маловерующих. Спрашивается, как о таком Центру докладывать? – Большинство… Меньшинство… – пробормотал в задумчивости Копысов. – Сколько же попыток сфотографировать и изъять было предпринято, ретивцы госбюджетные? – Ровным счетом двенадцать попыток, товарищ генерал. На тринадцатую не решились, – ждали вас… Но должны предупредить, товарищ генерал, что отныне рассчитывать мы можем только на добровольцев. Согласитесь, не каждому охота сделаться вдруг монахом-аскетом или пифагорейцем-молчальником. – Ваши выводы о чудотворности икон я считаю поспешными, преждевременными и необоснованными. Иконы могут быть тут ни при чем. А при чем – какой-нибудь галлюциногенный газ. – Совершенно верно, товарищ генерал. Эта версия нами тоже рассматривалась. К сожалению, она ничего не проясняет. Согласно последним данным химической науки, галлюциногенного газа, способного лишать атеистов неверия, еще не изобретено и в обозримом будущем такое изобретение не ожидается. Отсюда вывод: что́ газ чудотворный, что́ иконы с аналогичными свойствами – все равно: необъяснимая аномалия, выражающаяся в неадекватном поведении опытных, годами проверенных сотрудников госбезопасности, проникших по заданию в тайник. – Как ты сказал, Стегнеев, – переспросил генерал, – газ, лишающий атеистов неверия? Хм, забавная формулировочка… – Осмелюсь доложить, автором формулировки является архимандрит Маврикий, в миру – кандидат химических наук Олег Отвлеченцев, которого мы были вынуждены привлечь в качестве религиозного эксперта. Разумеется, ситуация была ему изложена в самом общем виде, без имен, адресов и воинских званий. – Ладно. Допустим. Примем к сведению. А насчет Кульчицкого этот Маврикий ничего не сказал? – Кульчицкого? – задумались подполковники. – Маврикий? – занедужили они же. – Ну да, Кульчицкого, – подтвердил генерал. – Ведь насколько я понял, этот субъект ничем таким духовным не заразился. Продолжает плейбоить в свое удовольствие… Этот газ у вас что, как дрессированная собака, своих не трогает? – Никак нет, товарищ генерал! – запротестовали подполковники. – Трогает!.. Это только с виду кажется, что он, ну то есть Кульчицкий, не заразился. А на самом деле – еще как заразился! Был себе нормальным атеистом: свечки в церкви по праздникам ставил да яйца крашенные в Пасху жрал. А сделался (правда, не сразу, исподволь) верующим католиком православного толка. Мимо церкви или часовни просто так не пройдет, обязательно на кресты перекреститься, внутрь залезет, уйму свечек поназажигает, Богоматери помолиться. Да не абы как помолиться – для проформы, а с расстановкой: со слезой, с раскаянием, с умилением… – Ишь ты! – покачал головой Копысов. – С умилением, говорите… Ладно, – решил генерал, вдруг резко вставая и отнюдь не препятствуя подчиненным последовать его примеру. – Считайте, что Центру вы уже доложили. Я лично займусь этой ненормальной аномалией. С Кульчицкого, Таблоида, протоиерея и разуверившихся в неверии атеистов глаз не спускать. Все их перемещения, разговоры, контакты должны оперативно доставляться мне на стол… Подполковники заведённо кивали в ответ, приговаривая «есть», бормоча «так точно» и облегченно переглядываясь. Если б собирался отстранить, то не грузил бы невыполнимыми заданиями, а дал бы чего-нибудь полегче и помешал бы исполнить, чтоб всем стало ясно, какие они неумехи и разъездяи. – Да, кстати, на каких условиях согласился Кульчицкий продать свою коллекцию, налом или безналом? – Ни на каких, товарищ генерал. Обещал подумать. Судя по тону, думать он собирается долго… – Не исключено, что и тон и суть высказывания были адресованы возможным подслушивателям, а жестами он дал понять совершенно обратное, – рассудительно заметил Копысов. – Не тот это фрукт, чтобы кочевряжиться в виду таких деньжищ… – Визуальное наблюдение ничего такого не показало, товарищ генерал. – Видеозапись с таймером имеется? – Никак нет. Не было физической возможности, товарищ генерал. – Вот видите, у вас не было, а у них была. К примеру, ногой на ногу под столом надавить, дескать, не будь дураком, уважаемый Таблоид, не принимай мой треп за чистую монету. Могло такое быть? Могло. А раз могло, исходить надо из худшего. Это же азы, товарищи офицеры! Уличенные в незнании азов подполковники устыдились до корней волос, а то и глубже. Копысов меж тем вернулся в кресло и бодро приступил к заключительному вопросу. – Теперь, товарищи, о первоочередном этапе операции, выделенном Центром в самостоятельный эпизод под кодовым названием «Высокий Гость». Сколько народу собираетесь задействовать на площади? – Порядка тридцати, товарищ генерал. – Всего или это, не считая обеспечения? – Всего, – развели руками товарищи. – Н-да, не густо, не густо… И генерал вновь горестно уставился на голую бабу напротив, мысленно жалуясь в ее лице железному Феликсу на нынешнее вопиющее положение вещей в деле обеспечения государственной безопасности любимого отечества. В прежние времена в его распоряжение не тридцать, а триста спартанцев предоставили бы, дабы не только за врагом присматривать, но и за упадническим преклонением перед Западом среди населения бдеть. Толпа без «арматуры» – дикость! А ему смогли выделить только жалкую треть минимума дополнительного контингента. Да и ту по сусекам наскребли. Это, разумеется, не считая местных сил, моральный дух которых, судя по всему, основательно подорван чудотворными иконами Кульчицкого. Вон стоят орлы, сами не свои: не цари пернатых, а канарейки певчие… – Где остановится объект? – В точности еще не решено: либо на правительственной, то есть муниципальной даче, либо на собственной яхте. Не исключено компромиссное смешанное решение… – Надеюсь, дача под контролем? – Так точно! – радостно рявкнули офицеры. – Что думаете делать с яхтой? – Может, подорвать ее? – вошел с предложением Наровчатый. – Может, – согласился Копысов, – но только в крайнем случае. Пока же, кровь из носу, но чтобы спал объект с нашим человеком Кто он там по масти, пидор? – Бисексуал, товарищ генерал. – Тем лучше. Значит, если постараетесь, сможете обложить его с обеих сторон. Только учтите, это опытный и опасный враг, профессионал со стажем. Значит, и подсовывать ему нужно тоже не абы кого, а хорошо проверенных и отлично подготовленных агентов. Есть такие? – Так точно! Четверо россыпью и две пары для групповичков. – Маловато, – поморщился генерал. – Всего-навсего восемь агентов… Да он у вас должен быть так обложен, чтобы на кого ни глянул, на нашего человека наткнулся! – Где ж их взять столько – надежных, проверенных да подготовленных? – зачесали в затылках недоумевающие контрразведчики. – Личных блядей подключите. Опять вас азам учить… – Есть, – приуныли подполковники, причем Стегнеев – примерный семьянин, – опечалился гораздо меньше Наровчатого, – неутомимого ходока и непревзойденного егеря-перехватчика. – Товарищ генерал, – осенило вдруг последнего, – а что если нам этого плейбоя перевербануть, да и дело с концом? Копысов испытующе уставился на Наровчатого: шутит, прикалывается или просто дурак? Наконец, выбрав из трех единственно верное, удостоил ответа: – Перевербовывали мы его, подполковник, уже раза два, если не больше. Да что толку, если он в качестве друга обходится нам раз в десять дороже, чем в виде врага. Так что не жмитесь, товарищи офицеры, подключайте личных блядей на благо родины. Генерал взглянул на часы, покосился на телефон. – Свободны до двенадцати-тридцати, товарищи. Жду вас с подробным докладом о принятых мерах. Подполковники лихо щелкнули каблуками, повернулись строго через левое плечо и потопали на выход. Генерал подождал минуту-другую, встал, потянулся, вышел на балкон, еще раз внимательно осмотрел место дислокации. Впереди до самого горизонта – море, позади – бесстыжая роскошь пятизвездочного отеля, прямо под ним – прибой, резвящийся на кромке песчаного пляжа, постепенно заполняющегося обнаженным буржуазным элементом… Копысов чутко принюхался: в воздухе пахло разложением. Гадливо сплюнув, вернулся в номер, убрал папку сейф, вмонтированный в стол, и двинулся дозором по трехкомнатным апартаментам. Спальня, гостиная, кабинет, ванная, кухня. Как исконный московский продукт – любимый сын выдвиженца-томича, – комфортно он себя чувствовал только на кухне. Его бы воля, он бы и совещания здесь проводил. А что? Ведь все под рукой: кофе, чай, закуска, холодильник. Разве что только бильярдного стола недостает. Ну да ладно, успеется еще… В холодильнике дожидались указаний бутылки бурбона, арманьяка, чинзано и перцовки. На запивку предлагалось, кроме вездесущей колы, местная минеральная вода двух сортов: «Гелонская» и «Скифская». Генерал решительно потянулся к последним в обоих списках. Основательно приложившись к избранницам, вернулся в гостиную, проверив по пути запоры входной двери, прошел через спальню в ванную и оторопел, не обнаружив в оной душевой кабинки. Люкс называется! В гробу он видал ваш уголок!.. Делать нечего, придется воспользоваться обыкновенным гостиничным телефоном. Достав из кармана небольшой, величиной с сигаретную пачку прибор, подключил его к аппарату и стал ждать, поглядывая на часы. Ровно в девять-тридцать телефон ожил, заблебетал. Генерал нажал кнопочку на приборе и поднял трубку. Внимательно выслушав абонента, бросил несколько загадочных фраз: