Дядя Лёка поднял руку, и у Светика на мгновение потемнело в глазах. Это была шоколадка. Желтенькая упаковка с розовощекой девочкой в платке. Новенькая. Целенькая. – Шоколадка! – тут же забыл все свои печали Костик. Он прижал к себе плитку, словно это была его родная мать. Зыркнул злыми глазками по сторонам, проверяя, нет ли желающих на его радость покуситься. Желающих не было. – Вот мы сейчас чай попьем, – хлопнул себя по бокам дядя Лёка и даже чуть присел, чтобы стать одного роста с мелкой врединой. – Поживешь еще немного у дяди Лёки? И яичница у меня почти готова. Светик попятилась. Вид шоколадки рождал панику. Новая плитка. Дядя Лёка никуда не отходил. Значит, ему дали. Здесь из щедрых раздатчиков только один человек. И даже не человек, а злой демон. Костик зашуршал оберткой, впился зубами в коричневый край. Светик зажмурилась. Плитка с щелчком сломалась под его зубами. Светик крутанулась и бросилась на выход. – Света! Света! – звал в спину дядя Лёка, но больше она не останавливалась. Ногами впрыгнула в сапоги, натянула куртку. Дождь – не страшно, лишь бы скорее прочь! Дождь был не сильный, так, слабый моросит. Светик надвинула ниже на лоб капюшон, прикинула, как долго ей придется идти. Предположим, она сейчас добежит до дамбы. Лодки там нет. Кричать, прыгать – никто не услышит. Да и бежать мимо кладбища, мимо болота с Белой Женщиной – страшно, еще утащит в болото, утопит. А может, на маяк? Туда каждый день приезжает смотритель. Оттуда ее спасут быстрее. Маяк! Анка за ночь сходила туда и обратно, и Светик сможет! Девочка стояла около куста. Смотрела внимательно. Как будто спрашивала: «Неужели тебе здесь не понравилось?» – Нет! Не понравилось! И оставь меня в покое! – вскрикнула Светик, спрыгнула с крыльца и побежала вокруг дома. Это направление показывал дядя Лёка, когда рассказывал о маяке. «Маяк, маяк… Я хочу на маяк!» – как заклинание твердила Светик. Если девочка выполняет желания, пытаясь угодить гостям, то сейчас ей самое время поторопиться. Светик очень будет счастлива, если ее немедленно перенесут на эти самые семь или десять километров, и она окажется около маяка. И желательно, чтобы как раз в этот момент к берегу причаливала лодка смотрителя. Да! Ей очень хочется на маяк! Показалось, что сверкнула молния, грохнуло и как-то разом потемнело. Она даже посмотрела на небо, потому что не помнила таких уж темных туч, легкий дождик не обещал грозы… Неба над собой она не увидела. Там были кроны сосен. Далекие, темные. Они печально качались под порывами ветра, скрипели, недовольно покряхтывали. Ствол слева имел приметную извивистую кору, словно великан взял ее когда-то одной рукой за один конец, другой за другой и свернул в разные стороны. И она свилась, собравшись некрасивыми складками около веток. Свиловатая… Светик осторожно повернула голову. Кривой ряд крестов. Они клонились, каждый дальше другого, словно все хотели первыми увидеть – кто это к ним пришел. Под сосной была уже знакомая могила с приподнятой плитой. За каменными крестами заступали на свое место железные кресты с вензелями по краям. Светик почувствовала, что в горле у нее что-то застряло, и она откашлялась. Скрипнула над головой сосна. Светик медленно опустилась на хвою. Выхода не было. Их отсюда не отпустят никогда. Глава 7 Клад под бузиной Светик бродила среди могил. Она уже ничего не боялась. Ей было все равно. Еще помнились собственные страхи, опасения. Белая Женщина, умершая Вера, призраки на пляже. В ушах стоял крик неизвестного, позвонившего дяде Лёке: «Немедленно уезжайте!» Но все это уже стало неважным. Когда-то давно она боялась кладбищ. Ей снились нехорошие сны – что ее закапывают, а она кричит, чтобы этого не делали, пытается выбраться, но ее все равно закапывают. Земля с кладбища – к неудачам. Их преследуют неудачи. И надо бежать отсюда. Звонить маме, отцу Глеба… Зачем звонить? Зачем бежать? Вот же оно – кладбище. И ничего страшного в нем нет. Никто не бежит к ней с лопатами, чтобы стукнуть по голове и закопать. Никто. И земля к сапогам не прилипает. Утрамбована земля, ни частички не застревает в ботинках. Привыкла? Все равно? Да… все равно. Странно. Должна волноваться. Должна бежать. Должна спасаться. Но – нет… ни страхов, ни тревог не осталось. Кресты кружили в сумасшедшем хороводе. Она их уже узнавала и могла обращаться по имени. Железный с красивым узором сломан, торчит высокий пенек. Она назвала его Мареком. Дальше шел Иван Иммонен. И тебе – здравствуй. Михаил Васильевич, не хворай там у себя. Моряк Ива Кюха. Крест тоже сломан. Основание с якорем и морской волной осталось, а сам крест с именем осторожно прислонен к дереву. Простой деревянный крест – палка с перекладиной, дерево потрескалось от сырости, края закруглились от долгих дождей… Пускай ее зовут Ханна. Значит, ей, Светику, здесь нравится? Анке нравится на маяке, Костику рядом с шоколадками. А Светику – среди покойников? Это было обидно и несправедливо. Все кричали, что кладбище крутое! Почему именно ей его назначили? Светик остановилась около упавшего креста с задранной надгробной плитой. Здесь было несколько таких ажурных железных крестов, с кругляшами в центре под медальоны. Кресты клонились к земле. Этот вот вместе с плитой направо, следующий налево, третий за ними опять направо. Светик уставилась на первый крест. В медальоне уже давно ничего не было. Предположим, что тут лежит Петер – Светик не сильна была в финских именах. Итак, Петер… Были у него тут какие-то родственники. Их захоронили рядом. А потом война, потом всех финнов с острова выгнали, потому что нечего проигрывать в войнах. Проиграли – уходите. Чувствуя холод в ногах, Светик обошла злополучную могилу. Она снова была готова увидеть угол гроба, вылезающего покойника, белеющие кости. Но ничего не было. Земля, порядком спрессованная от снегов и дождей. Все надгробия стоят, а это опрокинулось. Вроде стоит не на холме, кирпичом укреплена… С чего кресту падать? «А мне вот сны тут все снятся… такие затейные. Однажды сплю и вижу: женщина стоит около куста и рукой на него показывает. Я делаю вид, что не понял. Она во вторую ночь снится. Опять на куст показывает. Я снова ни в какую не понимаю. Она в третий раз во сне является и зло так говорит: «Больше показывать не буду! Здесь клад». И я, конечно, ничего доставать не стал». От догадки у Светика подкосились ноги. Ну, конечно! Финны уезжали, думали, что ненадолго. Многое оставили на месте. Что смогли, закопали. Кто где – под крыльцом, под кустом, под барханом. А кое-кто и в самое надежное место – прикопал на могилу родственнику. Уж где-где, а тут искать точно не станут. Кладоискатели, конечно, люди беспринципные, но не до такой степени, чтобы могилы разорять. Но прошло время, с финнами опять мир вышел, и стали на остров приезжать родственники тех, что тут жили. Приезжать и доставать клады, по наследству завещанные. А клады – Светик это отлично знала – так просто в руки не идут. Их же столько лет местные духи охраняли. Наверняка, уезжая, финны свои клады защитили. Велели местным домовым и лесовикам следить, чтобы чужим в руки не попалось. И вот клады стали доставать. Отовсюду. Из подвалов, из-под крылечек, из-за кустов. Из могил… С могилой Петера так спешили, что не стали плиту класть обратно, укреплять ее. Что там дядя Лёка говорил? Что любой клад бес охраняет, поэтому он и не станет ничего доставать. Подальше от лукавого. Теперь на опрокинутое надгробие Светик смотрела с сожалением. Бедные духи, вот они здесь намаялись. Сначала дома все увезли, домовых побросали, потом хранителей кладов без работы оставили. Светик задрала голову. В скрипе сосен слышалась жалоба. Значит, клады… А что? Это интересно! Даже очень интересно. Ей девочка Вера тоже что-то показывала. В дюнах. Неподалеку от их лагеря. Сходить, проверить? Больше кладбище не казалось страшным. Ей даже стало интересно, какие еще тайны хранит это место. Может, в одной из могил лежит несметное сокровище?.. Хозяйским взглядом окинула разнорядицу крестов. Все они смотрели на нее. Все они ждали, что она предпримет. Начнет искать? Уйдет? Светик усмехнулась. Стянула с головы капюшон, поправила сильно наползший на лоб платок. А почему бы и не поискать? Дюны рядом. Ей ничего не стоит… Она провела рукой по кромке ближайшего креста, смахнула собравшиеся на ребре капли. Показалось, что дождинки упали с веселым звонким переливом. Словно на металлофоне заиграли. «Иди! – пропела песенка. – Веселей!» Впервые за эти долгие-долгие дни Светик почувствовала, что ей хорошо. И даже не хорошо, а отлично! Прекрасный остров! Великолепный остров! Замечательный остров! Остров сокровищ и тайн! Чего она тут так боялась? Куда бежала? Да… бежала… Было страшно. Вот удивительно – было страшно, а теперь хорошо. Душу сжимал бешеный страх, а теперь хочется улыбаться. И даже немного петь. Вот ведь чудеса какие случаются на земле! Никогда бы не подумала, что так можно переметнуться от страха к радости. Да, прав Глеб – удивительный остров. Она благодарно посмотрела на кресты и отправилась к дороге. Дождь закончился. Ветер еще гнал тучи, но буйствовал он где-то в верхах. Здесь же, около земли, было даже тепло. Под ногами чавкало, голенища сапог сбивали дождинки с поникших трав. Лес, еще вчера такой мрачный и тревожный, сейчас казался светлым. Худые сосны давали далекий обзор. И Светик легко представила, как там, за этим лесом, кончается земля и начинается бескрайняя Ладога. Никто Светика не тревожил, никто не отвлекал. Не было туманов и привидений, не было криков и явлений прошлого. Отворотка направо. Дорога вверх. Мимо вечных болот – сапог уходил в воду по щиколотку. Попетлять вокруг кустов. И вот они – дюны. Лагерь их выглядит довольно разбито – вещи разбросаны, тент над костровищем порвался. На месте костра – лужа. Продукты… продукты где-то лежат. Но в целом ничего, жить можно. Вещи просушить, тент укрепить заново, костровище обложить камнями. Да они тут не только до выходных – еще неделю проживут с комфортом! В палатке мальчишек она отыскала саперную лопатку, перекинула ее через плечо и весело зашагала к дюнам. Итак, надо вспомнить, где ей девочка показывала место клада. Светик еще ухитрилась на этом бархане навернуться. Так… Прищурившись, Светик оглядывалась. Шла она тогда от лагеря, по тропинке… И сейчас она тоже идет по тропинке. И вот этот песчаный холмик слева… Слева? Светик покосилась на дюну справа. Нет, слева. Здесь девочка стояла, здесь Светик ногой топнула. Не, она сильна, конечно, чуть что – сразу ногами топать начинает. Ага, значит, этот бархан, изогнутый такой. Дальний склон. Светик обошла возвышенность, любовно посмотрела на белесый песок. Вот где ее сокровище запрятано. Место странное, ну да ладно. Может, тут на берегу одинокий финн жил, до кладбища ему было далеко, в кусты он не верил, поэтому копал, где удобней было – мягкий песок. Копать песок и правда было просто. Он легко распределялся по лопате, легко отбрасывался. Расстраивало только, что яма сразу опять заполнялась песком, но это был вопрос времени. Надо яму делать больше, тогда до чего-нибудь докопаешься. – Чего делаешь?