– Не желаю. – А что дальше? – Я уже собираю свою команду. По ходу каперства получится обзавестись дополнительным опытом на ее развитие. А там… Россия велика. Необитаемых островов и даже архипелагов у нас хватает. – Даже та-ак, – протянул Яковенков. – Плох тот матрос, который не мечтает стать адмиралом. И я не сижу на месте. – Согласен, Борис Николаевич. Только вы забываете одну маленькую деталь. Государь не жалует каперов. Ему претит мысль о пиратстве, даже узаконенном. – Я это помню, ваше превосходительство. – Ну что же, позвольте тогда пожелать вам успехов. – Благодарю. – Но, надеюсь, в ваших амбициозных планах найдется местечко для написания портрета моей скромной персоны? – Разумеется. Могу приступить прямо сейчас. Я ведь изначально готовил к работе два холста. Так что основа уже имеется. И если у вас есть время… – Н-да. Ну что же, назвался груздем… Мне устроиться на стуле моей жены? – Если хотите быть изображенным стоя… – Только не с моим ростом. Я понимаю, что все в руках мастера, но хотелось бы получить портрет без прикрас. – Тогда рабочий стол? – Да, пожалуй. – Значит, садитесь сюда. Борис указал на другой стул у небольшого столика. Вице-адмирал посмотрел на него с сомнением, явно давая понять, что этот антураж никак не тянет на его рабочее место. – Просто доверьтесь мне, – повторяя приглашающий жест, произнес Измайлов. Сменив на мольберте холст, он быстро сделал набросок. Благо бывал в рабочем кабинете боярина и прекрасно помнил планировку и обстановку. Для детальной прорисовки можно будет переместиться туда и попозже, когда закончит работать над портретом Марии Платоновны. Постоянно таскать мольберт с места на место – дурная затея. По окончании прорисовки наброска взялся за краски. Начало работы. Сейчас мазки ложились один за другим, быстро заполняя полотно. Уже через пару часов был нанесен первый слой и обозначились общие контуры картины. – А говорил, что сегодня быстро, – укоризненным тоном встретил Бориса поджидавший на улице Яков. – Ну извини, дружище. Так вышло. Боярин тоже захотел портрет. Но в этом есть и свои плюсы. – Это какие? – Шанти был со мной и не помешал тебе навестить пивную. – Тяв! – встав на задние лапки и опершись передними на ногу моряка, возвестил о своем присутствии песик. – Вот откуда ты свалился на мою голову! – Яков, ты ничего не путаешь? – хмыкнул Борис. – Да вот уже как жалею о своем подарке, – проведя по горлу ребром ладони, сокрушенно произнес Ганин. – Но-но. Я бы попросил. Отличная была идея. Пошли уж. – И куда? – Как куда? В трактир, конечно. – А чего же тебя не пригласили отобедать? – Пригласили. Только я ведь помню, что мой верный Санчо Панса голодный стережет подходы к резиденции боярина, выискивая коварных врагов. – А попроще? – Яков, читай книги, расширяй кругозор. Или ты от голода плохо соображаешь? – Может, и от голода, – не стал спорить телохранитель. Трактир нашелся неподалеку. Так как центр рядом, заведение респектабельное, которое не зазорно посетить и благородной публике. Кстати, таковых тут предостаточно, что легко угадывается по костюмам европейского кроя. Борис остановился, чтобы отдать в гардероб шляпу и трость. Положение обязывает. – Тяв! – Жалобно тявкнув, Шанти поспешил спрятаться за ногами хозяина. Борис даже опешил от подобной наглости. Какой-то неизвестный господин, явно трезвый и при памяти, вдруг пнул песика, нечаянно оказавшегося у него на пути. Обойти шпица или остановиться, чтобы дать ему самому отвернуть в сторону, – никаких проблем. И зазорного в том ничего нет. Скажи кто Борису еще полтора года назад, что он из-за какой-то собачонки… Вот только Шанти не какой-то. Он друг, не давший ему сойти с ума от одиночества, деливший с ним все тяготы одиночного плавания. Очень может быть, что у Измайлова на этом фоне малость протекла крыша, но… – Сударь, придержите свои ноги, пока вам их не вырвали, – подхватив Шанти, бросил Борис. – Что? – презрительно вздернул бровь незнакомец. Судя по костюму, вальяжной манере держаться и жестам, дворянин, имеющий за плечами соответствующую светскую школу. По правильному московскому выговору угадывается обладатель третьего уровня «Лингвистики». Впрочем, за русского его можно принять только с пьяных глаз. Смуглая кожа и характерные черты лица выдавали в нем представителя южных краев. – Яша, подержи Шанти. Передав собачку, Борис одарил задиру самой приветливой улыбкой, на какую только был способен, после чего врезал от всей широкой души. Тот не ожидал ничего подобного, а потому отлетел в сторону, лихо взбрыкнув ногами, под изумленные вздохи и восклицания присутствующих. Измайлов вдруг понял, что слова тут попросту бесполезны. Не поможет и охрана, будь ее тут хоть батальон. Если кто-то решит спровоцировать вас на дуэль, то так или иначе, но он своего добьется. Тем более если это профессиональный бретер, каковой и угадывался в незнакомце. Не сказать, что Борис проникся дворянским духом настолько, что, отстаивая свою честь, был готов встать к барьеру. Но тут есть два обстоятельства. Первое: если откажется драться, то ему не видать Кати как своих ушей. И второе: хочет он того или нет, но тут сословное общество. Поведет себя как трус, в понимании местных, и никакая Харизма не сможет обелить его в глазах своих же соратников. А раз хуже уже не будет и поединка не избежать, так отчего бы тогда не получить от этого удовольствие? Ну вот мало ему забрать у этого придурка жизнь. И, судя по всему, весьма удачливого или умелого. Борис видел его Суть. Восьмая ступень и в запасе – неизрасходованное возрождение. – Я дворянин португальской короны и требую удовлетворения, – даже не придя до конца в себя, произнес неизвестный. – Будет вам удовлетворение, сударь, – хмыкнув, пообещал Борис. – Но если изволите хамить, задевать моего шпица или товарищей, я перед тем вам еще раз набью морду. А пока… Потомственный дворянин Российского царства Москаленко-Измайлов Борис Николаевич к вашим услугам. – Барон Орнелас. – Ну вот и познакомились. Ваши секунданты найдут меня в гостинице «Таврическая». Честь имею. Яша, ну ты чего замер? Идем. Есть хочется. – Борис Николаевич, а за каким чертом я тебе сдался, если все так-то? – Ты, дружище, от других напастей. А с этой я уж как-нибудь сам разберусь. Ох ты ж! Яша, иди вон за тот столик и закажи половому что пожелаешь. Я на минутку. Вот уж кого не ожидал тут увидеть. Нет, как только завертелось с этим представителем южных широт, нечто подобное подспудно в голове возникло. Но чтобы вот так… Не ожида-ал. – Сеньорита да Мота, – подойдя к столику, за которым сидела молодая аристократка, кивком изобразил поклон Борис. – Сеньор Зотов. Или все же Москаленко-Измайлов? – с самой радушной улыбкой произнесла она, указывая на стул напротив себя. – Без разницы, – присаживаясь за стол, отмахнулся Борис. – На тот момент ваш брат все одно не мог вызвать меня на дуэль. – Но потом… – многозначительно произнесла она и осеклась. – И потом – тоже. Вы забываете, сеньорита Фелисия, что стреляли в меня, так что ни о каком праве чести не может быть и речи. Поэтому я мог себе позволить не раскрывать своего инкогнито. Но не будем об этом. К чему такие сложности? – кивая на присевшего рядом с ней барона Орнеласа, недоумевающе поинтересовался Борис. – Что бы вы там себе ни решили, я представительница древнего дворянского рода, а потому не опущусь до удара из-за угла. – Повторяю: вы сами разрешили ситуацию с вашим братом, стреляя мне в спину. Говорили они негромко, а потому разобрать, о чем именно, присутствующим было проблематично. Измайлову не нужно особо стараться, чтобы не устраивать всеобщего представления. Хватит уже. Повеселились. Да и сейчас сидят перешептываются. – Тогдашнюю ситуацию можно квалифицировать как боевое столкновение, где все средства хороши. – Если это была боевая обстановка, то с чего ваш братец вдруг решил, что я оскорбил его? – Сначала вы повели себя недостойно дворянина, отказавшись нам помочь. Потом начали распускать руки. Впрочем, теперь я знаю, что иначе вы попросту не умеете, – презрительно бросила она, явно намекая на происхождение. Разговаривать тут бесполезно, выдвигать какие-либо доводы – тоже. Фелисия попросту не готова к конструктивной беседе. Перед ней ведь, по ее мнению, быдло, которое по недоразумению вдруг обрело дворянство. – Последний вопрос. Мистера Арцмана вы также решили покарать?