– Да. – Вот и ладушки. А теперь возвращай нашему «Страшному» прежний облик. – Дорофей Тарасович… – Я уже под сотню лет Дорофей Тарасович, – оборвал он Измайлова. – Ты в курсе, что иные ничегошеньки поделать с этим артефактом пока не могут? – Знаю. – А тогда знай и то, что ты сейчас как самый лакомый кусочек для сластены. Мало, что на тебя облизываются, так ты еще и дразнишься. – Так толку-то меня хватать? Ты же знаешь, что бесполезно это. – Смысл есть всегда. Как тебе такое – ни себе ни людям? Грохнуть тебя, чтобы у других таких преимуществ не было, и вся недолга. Замазывай, говорю, и возвращай все как было. Уяснил? – Да уяснил я. – Вот и ладушки. Яша. Яша, йакорь тебе в седалище! – Здесь я, Дорофей Тарасович, – отозвался телохранитель, который и не думал оставлять своего подопечного. – Ты вот что, братец, дуй-ка к нашему Вепрюшке и передай, чтобы минимум двое его партизан все время были у тебя в помощниках. Не приведи Господь, умыкнет еще кто нашего непутевого оболтуса, сиди потом кусай локти. – Слушаюсь. – Дорофей Тарасович, но ведь все одно без дела стоим. Так, может, я все же займусь «Новиком», а? Ну перекрасим его обратно. Ведь пока вплотную не приблизятся, никто и не разберет, какие там у него показатели. – Н-да. Ну, отчего бы и нет. Надо только Проклу сказать, чтобы он охранение выставил и никого не подпускал. – Если хочешь что-то спрятать, прячь на виду, – возразил Борис. – То есть? – За все время никто даже не попытался приблизиться к «Страшному». Не подойдут и к «Новику». Ну а если вдруг, то на этот случай найдутся не вооруженные матросы, а бездельничающие или занятые каким полезным делом, но так, чтобы пресечь попытку. – Ага. Ну-у-у, дело говоришь. Только потом закрась все и верни как было. Пусть лучше думают, что ничего не получилось. Глава 27 Фрамская мясорубка Кто бы сомневался, что уругвайцы выведут в море всю эскадру. Надо отдать им должное, силы вторжения составили новейшие корабли. Ни одного старичка, которые перешли в категорию кораблей береговой обороны. Внушительное зрелище. Три эскадренных броненосца. Два броненосных, три первого, четыре второго рангов и столько же минных крейсеров. Ну и в довершение – десяток миноносцев. Атаковали же их один эскадренный броненосец, броненосный, по два первого и второго рангов да пара минных крейсеров при пяти миноносцах. Отдельной группой и значительно в стороне двигался отряд Бориса. В его состав помимо эсминца, четырех миноносцев и девяти катеров входил еще и угольщик. Это судно было всего лишь прикомандировано к ним за отдельную, так сказать, плату. Его полностью избавили от груза и отскоблили от грязи открытые трюмы. Высота у них изрядная, так что оказавшимся внутри пленникам деться будет некуда. Ну а что прикажете делать? Бросать людей на произвол судьбы в море? Во-первых, это не по-божески. А во-вторых, нерационально. Борис был уверен в победе, а значит, пленных даже по самым скромным прикидкам наберется порядка двух тысяч человек. Им, конечно, будет тесновато, но тут уж ничего не поделаешь. Экипаж парагвайский. В качестве охраны и спасательной команды – два взвода морской пехоты… Преимущество уругвайской эскадры настолько велико, что иначе как подавляющим его не назвать. И адмирал де Рамальо прекрасно отдавал себе в этом отчет. Как понимал и то, что де Каррильо все же имеет шансы не только подпортить ему кровь, но и победить. Горский прекрасно понял задумку Измайлова, поэтому сделал все возможное, дабы уругвайцы доподлинно узнали о том, что парагвайцы собираются делать ставку на маневр «кроссинг над Т», и именно по этой причине к Фраму прибыли только самые быстроходные корабли их эскадры. Ничего удивительного в том, что де Рамальо отнесся к подобным известиям со всей серьезностью и решил противодействовать этому всеми доступными способами. В частности, он разделил свои силы на два отряда, каждый из которых был сильнее парагвайцев, а затем развел обе части далеко в стороны, намереваясь зажать противника в клещи. Если тот выскользнет из ловушки, уругвайцы не больно-то и потеряют. Даже выстроившись в две кильватерные колонны, они не смогут задействовать всю свою артиллерийскую мощь. И при условии равной скорости благодаря малым силам де Каррильо получит преимущество в маневренности. А, как следствие, даже не имея возможности использовать прием «кроссинг над Т», станет сам задавать выгодный ему рисунок боя. Сражение разворачивалось как по писаному. При этом обе стороны пребывали в уверенности, что задуманное ими воплощается в полной мере. Уругвайцы сжимали клещи. Парагвайцы ускорились, чтобы обойти голову отряда, возглавляемого непосредственно адмиралом де Рамальо. Но тот и не думал им позволять этого, из-за чего они шли буквально ноздря в ноздрю. Одновременно с этим второй отряд сближался с противником, чтобы наконец обрушить на него свой огонь. – Боря, а нас-то уважают, – хмыкнул Рыченков, указывая рукой на приближающегося противника. И впрямь уважают. В их сторону выдвинулись два минных крейсера, ну или все же эсминца, и пять миноносцев. Отчего-то уругвайский адмирал решил, что этого будет достаточно. – Странные они какие-то. Неужели до них еще не дошли сведения о том, как мы расправились с отрядом у Транкераса? – удивился Измайлов. – Смеешься? За три недели-то? Конечно, знают. Но тут дело в том, что все лучшие части, корабли и экипажи находятся в составе эскадры вторжения. То есть там, в тылу, мы разделали неумех. А вот тут против нас выйдут настоящие морские волки. – Думаешь, разница велика? – Для них – да. Для нас – нет. Тем более после того, как ты настоял на смене «Камуфляжа». Минус одиннадцать процентов к рассеиванию снарядов, это, я тебе скажу, серьезно. Тем более с учетом подготовки наших наводчиков. – Опять меня отправишь к пушке? – с прищуром поинтересовался Борис. – Если припечет, то отправлю, даже не сомневайся. А пока пусть волчата потреплют добычу. Не все же офицеру за них отдуваться. – Согласен. – А раз так, то готовься командовать стрельбой. – Слушаюсь, – бросив руку к козырьку, лихо произнес Измайлов. Рыченков решил не усложнять жизнь как преследователям, так и себе. Поэтому приказал угольщику с катерами отойти в сторону, а сам с миноносцами пошел на сближение. Тут ведь какое дело. Начнешь выверять и вести бой на выгодной тебе дистанции, а в результате отдалишься от основных сил. Что ни говори, а главная их цель не вот этот отряд. Он скорее досадное недоразумение на пути к основной. – Пора, Боря, – буднично произнес Рыченков и тут же скомандовал: – Право на борт! – Есть право на борт, – отозвался рулевой. – На дальномере, дистанция до головного эсминца. – Это уже Борис. – Четыре тысячи восемьсот, – тут же последовал доклад матроса. Борис снял телефонную трубку и несколько раз провернул ручку индуктора. – Первый плутонг к бою готов, – послышался доклад в трубке. – Второй плутонг к бою готов. – Третий плутонг к бою готов. – Четвертый плутонг к бою готов. – Орудия, лево тридцать! Наводить по головному эсминцу! Осколочным! – отдал команду Измайлов. – Четыре тысячи семьсот, – действуя по инструкции, вновь выкрикнул данные дальномерщик. – Прицел сорок семь! Упреждение треть корпуса! Первый, огонь! И тут же рявкнуло орудие, отправляя в противника горячий гостинец. Измайлов выждал три секунды и скомандовал второму, потом третьему и четвертому. Как уже говорилось, Борис предпочитал не делать ставку на залповый огонь, отдавая предпочтение индивидуальной подготовке и стрельбе вразбежку. Это упрощало наводчикам их работу и в значительной мере повышало результативность. Первые выстрелы явственно указали на то, что цель взята под накрытие, но попаданий добиться так и не получилось. Разве только засыпать палубу осколками. Взрыватели штатно срабатывали от удара о воду. Борта у эсминцев невысокие. Так что кому-то мало не покажется. И в подтверждение этого Борис рассмотрел, как один из матросов споткнулся и повалился на палубу, где и затих. Повторные выстрелы расставили все по своим местам. Сначала два попадания. Потом еще одно. И сразу три. Орудия стреляли как метроном, посылая снаряды с равными промежутками. При этом поток снарядов в направлении противника стал практически непрерывным. – Четыре тысячи шестьсот, – продолжал выкрикивать данные дальномерщик. Вообще-то на корме и баке имеются и свои дальномерные посты. Но приборы там не такие громоздкие, как на центральном, и выдают большую погрешность. Их очередь наступит, если центральный пост выведут из строя или перебьют телефонный кабель. Борис и не думал вмешиваться в работу комендоров, которые четко уловили ритм и вели цель, самостоятельно внося необходимые поправки. Но случиться может все что угодно. Корабль противника ведь не стационарная мишень. Им управляют грамотные офицеры, которые непременно начнут маневрировать. Так же, как и Рыченков, который систематически менял курс, уводя корабль в сторону и сбивая неприятелю пристрелку. И вот тут наводчикам могут потребоваться точные данные. Противник не отмалчивался и также посылал в «Новика» снаряды, но пока не сумел добиться ни одного попадания. Пару раз снаряды плюхались рядом с бортом. Имей они чувствительные взрыватели, и, возможно, смогли бы доставить неприятности. Ну или, при более настильной траектории, добраться до борта под водой. Но ничего подобного. – Право на борт. Право. Еще. Вот так. Руль прямо, – все время оценивая обстановку, отдавал команды Рыченков, ведя эсминец сквозь огонь противника. При этом, несмотря на маневрирования, он всячески старался выдерживать примерно одну и ту же дистанцию. Что у него неплохо получалось. Наконец, получив с десяток попаданий, головной эсминец загорелся, его заволокло дымом. Второй выдвинулся вперед, прикрывая товарища. – Задробить стрельбу! – вновь вооружившись телефоном, приказал Борис. – Наводить по второму эсминцу! – Четыре тысячи пятьсот, – как заведенный, выкрикнул дальномерщик. – Прицел сорок пять! Упреждение четверть корпуса! Первый огонь!