Противник вскинул руки и рванул вперед. Мощный конструкт пролетел над головой, но я-Император успел увернуться. В каждом движении я-Император чувствовал небывалую гибкость и силу. Атака. Блок. Выпад. Удар. Впервые за все время схватки я-Император ударил противника. И это поразило Буреслава. Он некоторое время смотрел на меня, не в силах поверить в то, что нам удалось ответить. И даже не отер кровь, которая тонкой струйкой сейчас стекала с его разбитой скулы. — Ты за это ответишь! — прошипел Буреслав. И ринулся в атаку. Блок. Уход. Я-Император отклонился в сторону, сделал подсечку, и противник расстелился на земле, сметая своим телом несколько зданий. Еще большее удивление отразилось гримасой на его морде. А потом удивление сменила ярость, огненная, безграничная. «Меч», — подсказал я Императору, вдруг поняв, четко и кристально, что он сможет помочь нам. Каким образом? Я не знал. Но поможет. И Император прислушался к моему совету. Я-Император вскинул меч, выписал в воздухе узор. И рванул в атаку. Буреслав отразил выпад. А потом создал конструкт. И метнул в нас. Это было столь стремительно, что невольно подумалось, что это какая-то заготовка. Черный пучок магии ударил в грудь. И едва прикоснулись к телу, как начали проникать внутрь черной отравляющей субстанцией. Я попытался остановить распространение заразы, но мои формулы встретились лишь с непробиваемой черной спиной. «Что это?» — спросил я у Императора. «Не важно, — ответил тот. — Нужно продолжить атаку». Но в голосе Его Величества вдруг проскочила тревога. Я почувствовал, что Император пытается создать какой-то ответный конструкт, но что именно это такое я не понял. «Атакуй!» — с долей раздражения произнес Император. И я атаковал. Вся моя злость, ярость, боль сплелись в единый поток, который я направил на меч. И удар вышел невероятным. Меч прорезал невидимую глубокую защиту противника и отсек правую руку. Буреслав взвыл от боли. Но добить себя не дал. Вместо этого самоубийственной атакой бросился на меня, повалил на землю и принялся наносить удары оставшейся конечностью. Каждый выпад был подкреплён страшным заклятием, которое вбивало меня в землю не хуже отбойного молотка. Пришлось воспользоваться всеми резервами, чтобы увернуться от очередного удара и сбросить с себя противника. Буреслав захрипел, его налитые кровью глаза зыркнули на меня. — Ты умрешь! — прошипел он, поднимаясь. — Ошибаешься, — ответил я. И бросился к противнику. Буреслав угрожающей зарычал. И тоже побежал на меня. Мы стремительно неслись друг на друга, словно два поезда на одном пути. И это движение должно было закончиться для одного из нас смертью. Две точки, и две галактики, две силы и два атома — сближение друг с другом приводит к смерти. Вот и сейчас мы неслись, чтобы окончательно решить и закрыть вопрос правды и то, на чьей она стороне. Буреслав хотел нанести удар лапой — на ней уже виднелся черный конструкт, несущий в себе окончательную смерть. Я поставил свою ставку на меч. Находясь уже в одном шаге друг от друга, Буреслав первым не выдержал и обрушил конструкт на меня. Я же, ожидая такого исхода, увернулся. И ударил мечом, прочерчивая лезвием горизонт. Мы разбежались в разные стороны. И замерли, пытаясь понять как судьба разрешила этот спор. Я глянул на себя. Руки, ноги, тело в порядке. Буреслав тоже посмотрел на себя. И вдруг увидел на теле тонкую красную линию. Из нее полилась струйка крови. Буреслав попытался что-то сказать, но вместо слов изо рта вырвался сдавленный хрип, сопровождающийся бульканьем и брызгами крови. Тело противника, его верхняя часть, вдруг начала плавно отходить в сторону, а вот ноги остались на месте. Противник был разрезан мечом ровно надвое. «Ваше Величество! — радостно воскликнул я. — Мы победили! Победили!» «Победили», — эхом повторил тот. И я вдруг понял, что не все так радужно, как кажется. Черный конструкт, который швырнул в нас Буреслав, как-то отразился на нашем слиянии. «Ваше Величество…» — прошептал я. И вдруг почувствовал, что Император деактивировал конструкт увеличения — мы вновь расходились и превращались в обычных людей. Потеряв обзор с высоты многоэтажки, я огляделся. Буреслав — две его половинки, — валялся невдалеке. Его уже окружили солдаты и менталисты, и накидывали на тело скрепляющие конструкты, не дающие возможности возродиться. Это было лишним, но ребята все же хотели перестраховаться. Враг был повержен. Но и мы не обошлись без потерь. Очень страшных потерь. Убедившись, что Буреслав мертв, я подскочил к Императору, который лежал прямо на земле, смертельно раненный, с трудом дышавший. — Все будет нормально, — произнес я, чтобы хоть как-то приободрить Императора. Алексей Иванович грустно улыбнулся. Потом протянул мне руку. Я взял ее и вдруг почувствовал, что в ладонях он что-то зажимает. — Возьми, — одними губами произнес он. Я послушался, взял. Это была вторая часть Кристалла Отчизны. — Мы вернули украденное, Российская Империя снова в своей изначальной силе. Все благодаря тебе. — Это не только моя заслуга, — сконфуженно ответил я. — Ваше Величество, вам нужно поберечь силы. — Мне уже не поможешь, — отмахнулся Император. — Противник использовал смертельный удар. Меня не спасти. — Лекари справятся… — начал я, но понял, что Император прав. Только сейчас я смог расплести клубок черного конструкта. И едва это сделал, как ужаснулся. Противник использовал силу Кристалла и точку фиксации Императорского рода (и где только смог достать ее?) и замешал на этом яд. А это значило лишь одно — смерть без возможности хоть как-то спастись. — Лекари не справятся, — прохрипел Император. — Уж поверь мне. Времени осталось мне совсем мало. Пушкин, пообещай мне. Слышишь? Пообещай, что позаботишься о моем сыне? Ты помнишь его, я вас знакомил. Пообещай. — Обещаю, — ответил я. — Спасибо тебе. Император некоторое время смотрел на меня, потом грустно улыбнулся. — Чувствует мое сердце, — а оно никогда не ошибается, — что после меня страной будет управлять одарённый Император. Алексей Иванович хотел сказать что-то еще, но вдруг замер, словно задумавшись. — Ваше Величество! — произнес я, понимая, что случилось страшное. — Ваше Величество. Но он не отвечал. Император был мертв. К нам стали подходить офицеры и простые солдаты, израненные, все в крови, опаленные и изувеченные, они снимали головные уборы и скорбели о том, кто ценой собственной жизни спас страну. — Жизнь не закончена, — произнес кто-то из солдат, подойдя ко мне и легонько похлопав по плечу. Он хотел утешить меня. — Верно, — кивнул я, поднимаясь. — Все только начинается. И глянул на горизонт, откуда поднималось утреннее солнце. — Все только начинается.