Глава 27 Финал (II) Его взгляд, пронзительный, в котором был сам ад, охватил округу. И точно выцепил из общего месива людей и монстров сначала меня, а потом и Императора. — Вы — покойники! — произнес он и его голос прокатился громом по небу. Сразу несколько ракет полетели прямо в морду псоглавца, но врезались в невидимую преграду. Буреслав громогласно рассмеялся. И явился этому миру. Он вылез из портала и показался во всей свой внушительный рост. Казалось, его макушка достает до самого неба. Настоящий живой небоскреб. Буреслав одним взмахом руки смел целый отряд, уничтожив «Орел-5». Потом повернулся к другому отряду, «Медведям», и ледяным тоном приказал: — Умереть! И целый отряд по одной только команде просто упал на землю. Противник вновь рассмеялся, наслаждаясь своей всесильностью. Эта демонстрация силы произвела на нас неизгладимое впечатление, неприятное и давящее. Вспыхнули молнии. Разозленный Император активировал какие-то свои внутренние резервы — я почувствовал огромную силу, исходившую от Его Величества упругими алыми кольцами. Он создавал какой-то ответ. Мне даже пришлось глянуть на его ауру и хитросплетения формул, чтобы понять, что он пытается сделать. Но едва фантомное свечение окутало Императора, как я сообразил, что он собирается противопоставить Буреславу. Его Величество решил тоже увеличится в размерах, но только весьма хитрым способом. Он создал что-то вроде фантомного тела, но связал его со своим — иначе поступить было нельзя. И это значило, что если фантомное тело получит удар, то и Император его ощутит. А если ему будет нанесено смертельное ранение, то и… Я тряхнул головой, вновь выгоняя мысли прочь. А потом, вспоминая созданные Императором формулы и конструкты, сделал тоже самое. Что я терял? Ничего. В последней битве одна жизнь — не в счет. И потому я не боялся ошибиться. Нужно было встать на защиту главного. А для этого ничего не жалко, последнее достается и используется. Цепкий взгляд и память не подвели. Мне удалось создать конструкт точно такой же, какой создал и император. И едва я закончил, как почувствовал, насколько велик Император. Такая сложная конструкция, такие немыслимые формулы! И самое главное — сила. Для того, чтобы воплотить это конструкт, оживить его, понадобиться столько силы, сколько мне не добыть и за неделю. Мысль как закончить и осуществить задуманное пришла довольно быстро. Когда-то моя заклятая спутница, желающая меня убить, предводительница галактических штурмовиков роковая Естер сделала похожий фокус. Гадкий, признаться, фокус. Но иного выбора сейчас у меня не было. И потому я развернул что-то вроде ауральной воронки, собирая некротическую силу погибших воинов — не своих, но монстров. В созданный накопитель потекла черная зловонная жижа, от чего мне сделалось плохо и стошнило. Но я не остановился. К черту все предрассудки и брезгливость. Сейчас не до этого. В победе все методы хороши. Пусть и такие гадкие. Чтобы хоть как-то сбить это противное ощущение разложения и смерти, я накинул сверху еще и поток, идущий от Кристалла Отчизны. Светлая чистая сила немного разбавила эту гадость и сделалось чуть-чуть легче. Мой фантомный образ начал отделяться от тела и расти. Необычное чувство сменилось ощущение зябкого холода. Я вдруг увидел глазами своего двойника. И это было очень необычно, словно я высунул голову из вертолета смотрю на окружающий пейзаж. Но удивляться не было времени. Я увидел Буреслава, Императора, увидел, как они схватились в бою. И поспешил на помощь Его Величеству. Биться пришлось на шоссе, и это хорошо — не пострадали дома, да и нам было удобней. Буреслав с легкостью отбивался от всех выпадов Императора. Он словно предугадывал каждое его движение и даже успевал зловеще улыбаться. — Тебе пора на покой! — заметил противник. — Не думаю, — ответил Император. — А вот тебе действительно нужно. И не на покой, а на погост! Вновь атака — и вновь блок. — Я ждал этого момента века! — произнес Буреслав. — Мечтал и шел к цели. И вот я здесь. Неужели ты думаешь, что сможешь меня остановить? Император не утрудился ответить ему. Вместо этого швырнул в противника пучок яркого света. Не помогло. Конструкт разбился о невидимую преграду. Тогда в бой решил вмешаться я. Это удивило не только Императора, но и Буреслава. — Зачем тебе это? — спросил противник, отражая мудрёный выпад. — Я ведь предлагал тебе многое — деньги, женщин, власть. Даже бессмертие. Но ты идиот, ты оказался от всего. Ради чего? Ради этого? Он кивнул на Императора. — А теперь тебе придется умереть. Так же, как и твоему повелителю. Буреслав выписал в воздухе остроконечную звезду, обвел ее кругом и швырнул в меня. Я поставил блок, но он рассыпался, словно был из песка. Острая боль обожгла. Я упал, попытался встать, но не смог — конструкт сдерживал меня по руками и ногам. Но не только это. Еще он пиявкой высасывал из меня силу. Буреслав рассмеялся. И рванул вдруг к Императору. Один точный удар — и Император оказался на земле. Буреслав вновь рассмеялся и этот смех был самым унизительным из всего, что я пережил когда-то. — Нам его не одолеть, — тихо произнес Император, озвучивая наши общие мысли. Он стер с лица кровь, потом провел по воздуху рядом с моим лицом, и я сразу же почувствовал облегчение — Император убрал конструкт-пиявку. Добавил: — По одиночке не одолеть. — Что вы имеете ввиду? — я глянул прямо в глаза Императору. И вдруг понял, что Император нисколько не поддался эмоциям. Это падение и смех Буреслава не задели его равновесия, в отличие от меня. Каждую секунду этой битвы он делал расчеты и теперь что-то задумал. — Он слишком долго копил силы, слишком долго прокачивал умения. Слишком долго ждал. И достиг таких высот, каких нам не одолеть. Но мы можем справиться вместе. Я не совсем понимал, что он имеет ввиду. Ведь мы и так бились с ним плечо к плечу. — Единый в теле, единый в духе, единый в мысли и единый в ударе, — произнес он. И глаза Император вдруг налились ледяной белизной. Я понял. Это был отчаянный шаг — иначе это и назвать невозможно. Император предлагал одну очень опасную вещь. Это как детская игра в пластилин: один ребенок лепит большого человечка и сражается с другом, играется, у которого тоже есть человечки. Но силы не равны. У второго мальчика есть два маленьких человечка, но они слабы по отдельности против одного большого. И тогда мальчик объединяет этих двух своих бойцов, мнет их в один комок и лепит одного, большого воина, равного по силам с первым. И побеждает бой. — Двуединый, — выдохнул я. — Двуединый, — кивнул Император. Знал ли я, что будет со мной после этого превращения? Нет, не знал. Останусь ли я в живых? Вряд ли. Победим ли мы? — Хорошо, — произнес я, тряхнув головой. Нельзя мыслям проникнуть в разум. Они разрушают, они ослабляют. А сейчас это непозволительная роскошь. Император кивнул. И тут же создал такую плотную вязь формул, что я не углядел там ни единого символа — так они были сплетены друг с другом, что сплетались в сплошное месиво. Такого уровня мастерства я не видел еще ни у кого! А потом меня пронзили иглы холода. Я сжал кулаки, стиснул челюсти — а боль только нарастала. — Терпи, — сдавлено произнес Император — его тоже пронзала боль. — Что это вы удумали? — небрежно спросил Буреслав. — Вам меня все равно не одолеть. Император, я предлагаю тебе сдаться. Ты отдашь мне корону и будешь всю оставшуюся жизнь прислуживать мне и целовать ноги. Но останешься в живых. Вполне неплохое предложение, как считаешь? И вновь громогласный смех. Император не обращал на слова никакого внимания. Он плел формулы, шептал их, тут же чертил руками, использовал еще какие-то, мне неведомые способы создания конструктов. Свет поглощал мой разум, на мгновение ослепив меня и оглушив. Потом все прошло и все сделалось так же, как и раньше. Что чувствовал Император я не знал, но ощущал, что продолжаю мыслить, хотя думал, что растворюсь в мощной ауре Его Величества. Однако кое-что все же изменилось. Я был силен. В разы силен, и чувствовал себя словно бог. — Думаешь, это поможет? — спросил Буреслав, глядя на меня. Тон его голоса был насмешлив, но где-то глубоко я почувствовал, что он напряжен.