– Ждет вас внизу, – Гордеев осмотрелся. – Как я понимаю, из всей компании в живых остался только Наумов. – Отнюдь, – Ирма указала рукой на разложенные по полу бумаги, которые она просматривала несколько минут назад. – Здесь сведения о персонале. Все, начиная от мелких дилеров, заканчивая крупными птицами, до которых вам, к сожалению, не дадут добраться. Бизнесмены, политики, полицейские и многие другие из тех, кто входил в северный сектор. – Не так уж и мало! – улыбнулся Гордеев и повернулся к пришедшему в себя Наумову. – Здравствуй, Игорек! – Тот скривился и отвернул лицо в сторону. – Что же ты так неосторожно сработал? – ехидно продолжил капитан Гордеев. Ирма уже не видела того, что происходит в квартире. Она спускалась по лестнице, пропуская полицейских, быстро идущих наверх. На Ирму никто не обращал внимания, видимо, уже получили приказ беспрепятственно выпустить ее. У подъезда на скамейке сидел Анри, напротив него стоял невысокий толстенький мужчина и что-то тихо говорил. Ирма подошла к ним, и мужчина быстро обернулся. – Э-э, – он протянул руку, приветствуя ее, – простите, не знаю, как к вам обращаться. Ирма? Шарлотта? – Как вам будет угодно, – усмехнулась Ирма. – А вы? – Полковник Илин, – пожал он ей руку и улыбнулся. – Я наверх, – сказал он, обращаясь к Анри. – Увидимся? – Увидимся, – кивнул тот. – Закончу все дела и прилечу к вам как турист. – Не лишай Антона удовольствия, – рассмеялся Илин и пояснил: – Остановись в «Гранд-отеле». Он ловко взлетел по ступенькам и исчез в подъезде. – Взяли Эльзу? – спросила Ирма, присев на место, где только что сидел Анри. – Самолет пришел пустым, – ответил Анри и нахмурился. – Где Эльза сейчас – неизвестно, но она вернется, – с уверенностью добавил он. – В Амстердаме остался Макс де Фриз. Его она не оставит. – С чего ты взял? – Мы выяснили, что их связывают очень теплые отношения. Нельзя бросить того, кого любишь. – Намекаешь на то, что много лет назад я ушла от тебя? – Ирма прищурилась. – Сейчас я этого не сделала бы. Но тогда, поверь, не могла поступить по-другому. Она поднялась и направилась к своей машине, Анри пошел следом. – Когда вылет? – спросила Ирма, не поворачивая головы. – Завтра в десять, – ответил Анри. Ирма повернулась к нему и протянула руку. Он вежливо пожал пальцы и не удержался, притянул ее к груди. Сейчас Шарлотта показалась ему такой же, как и в тот день, когда они поженились. Она была мягкой и спокойной. Нежность охватила Анри, и он долго не отпускал из объятий женщину, которую когда-то любил. Ирма же думала о том, что, приехав домой, примет душ и намертво уснет, чтобы забыть обо всем, что произошло за последние часы. И главное, она перестанет думать о Павле, образ которого не выходил из головы. Потом она вспомнила, что ее ждет Сема. Ему она хотела оставить квартиру, в которой жила, потому что возвращаться в Петербург не намеревалась. Здесь закончилась важная глава ее жизни, а Ирма была не из тех людей, которые настойчиво возвращаются в прошлое. Завтра начнется другая жизнь, без Павла. И без Анри. Глава 29 Габи Тасман была владелицей огромного поместья в Вентворте. На территории с обширными садами находился особняк с двенадцатью спальнями, на внутреннем дворе – два плавательных бассейна, отдельные домики для прислуги, гараж, вмещающий в себя десятки машин. Как говорила Эльза, не раз приезжающая в гости к подруге, та жила с королевским размахом, причем не скрывала этого. В отличие от других управляющих, Габи могла себе позволить подобный образ жизни, так как кроме теневого бизнеса, связанного с «Аквилоном», имела свое дело, приносящее приличный доход. Мисс Тасман была владелицей продюсерской компании и, как императрица, одним лишь взмахом руки могла поднять к звездам или опустить в преисподнюю. Знающие люди предпочитали не ссориться с могущественной королевой шоу-бизнеса, заискивали и угождали во всем, потому что от нее во многом зависела карьера как молодых, так и уже известных артистов. Если Габи злилась на кого-то, можно было смело паковать чемоданы и уезжать в Гондурас, только там «звезды» могли укрыться от нее без страха преследования. А все потому, что Габи смертельно боялась тараканов и москитов. Она никогда не летала в тропики, предпочитая мерзнуть у себя на родине, кутаясь в дорогие меха, или сидеть с бокалом вина в уютной гостиной, слушая, как приятно потрескивают горящие поленья в камине. Дочь бакалейщика и воспитательницы детского сада, Габи проделала длинный путь наверх, прежде чем купить это баснословно дорогое поместье. В молодости она была официанткой, танцовщицей и даже подумывала о карьере певицы, что, кстати, у нее неплохо получалось. Однако, отличаясь изрядной сообразительностью, но еще больше – расчетливостью, Габи быстро поняла, что не заработает на этом денег. Пела она хорошо, но не настолько, чтобы стать звездой мировой величины. Да и внешность ее не соответствовала стандартам поп-див. Слишком высокая, с мужественным, как у амазонки, лицом и дерзким характером, она больше походила на телохранителя звезды, чем на саму «суперстар». Зато она, как никто другой, умела налаживать контакты и за милю чувствовала, на ком можно заработать кругленькую сумму. Так, более тридцати лет назад она была никому не известной девицей, которая снимала маленький офис в не самом лучшем районе города, но нагло декларировала, что может сделать знаменитым любого, кто хотя бы немного умеет петь. Желающих проверить это не было, однако через год все изменилось, когда ей в руки попала «звездулька» без пенса в кармане, но с высочайшими амбициями. Это был ее первый удачный проект. Между прочим, та звезда до сих пор сияла на небосклоне благодаря стараниям Габи и ее команды. Теперь, спустя три десятилетия, на уже известную даже за пределами Великобритании Габриэллу Тасман работало множество людей: сценаристы, операторы, звукоинженеры, режиссеры. Все вместе они приносили серьезный доход, делая компанию «Тасман» одной из самых уважаемых в мире шоу-бизнеса. Но если в легальном бизнесе, который теперь не слишком интересовал Габи из-за своей предсказуемости, она достигла успехов лишь благодаря себе, то теневой бизнес, утроивший ее состояние, достался в наследство от мужа. Да, когда-то эта известная любительница женских округлостей была замужем за торговцем наркотиками, который и проспонсировал ее в начале деятельности. Тасман, это была фамилия мужа, обожал свою жену, но еще больше любил наркотики. Он не только торговал ими, но и употреблял, что в конечном итоге привело к весьма ожидаемому концу. Он умер от передозировки, к большому удовольствию самой Габи, которая незадолго до того поняла, что Тасман был последним мужчиной, который присутствовал в ее постели. Став вдовой, она продолжила дело мужа. Мало того, расширила, упрочила и подняла на такую высоту, на которую до нее не замахивалась ни одна британская преступная группировка. Габи с блеском удавалось совмещать столь разные виды деятельности. Единственное, в чем она потерпела фиаско, – в личной жизни. Любовь к женщинам всегда доставляла ей немало хлопот, она даже перестала общаться с родителями, потому что те считали ее неполноценной. Габи так и не смогла найти постоянную подругу, потому что была слишком влюбчивой и непостоянной. Она часто меняла партнерш. Стоило ей получить ту, за которой она охотилась, сразу же теряла к ней интерес и с новыми силами бросалась в другие, более волнующие отношения. Она была инфантильной, несдержанной на язык, вспыльчивой и вместе с тем самым добрым и нежным другом, который когда-либо был в жизни Эльзы. Пожалуй, в Габи Эльза нашла свое продолжение, потому что только с ней была настоящей. Тесно общаться они начали после того, как Габи стало известно, что Эльза заняла место Генриха, и сумели сохранить дружеское тепло, несмотря на то, что одна из них была жестоким боссом, а вторая безропотно подчинялась, признавая власть первой. И все же приватные отношения их были равными, хотя Габи часто говорила, что не прочь перевести их на другой уровень, и заговорщицки подмигивала при этом. Но она никогда не переступала черту, за которой следовало отчуждение из-за опрометчивых поступков или действий. Сейчас Габи сидела в огромном кресле перед камином и дымила сигарой. Эльза с бокалом в руке пристроилась на диване и задумчиво смотрела в сад, начинающийся сразу за окнами гостиной. – Ощущаю себя счастливчиком, который держит в руках инструкцию по управлению миром, – сказала Габи, с увлечением просматривая информационную базу Генриха. – А я ощущаю себя глупцом, который дал тебе в руки такую мощь, – ответила Эльза и с сомнением посмотрела на ноутбук, в котором хранилась вся история «Аквилона». – Брось! – отмахнулась Габи. – В любом случае всем этим стоит пользоваться, а не прятать в стол или уничтожать, что в принципе одно и то же. – Я считала, что у всех нас появилась благоприятная возможность начать нормальную жизнь. В ответ на это утверждение Габи громко рассмеялась. – А я и веду нормальную жизнь, – сказала она и подняла руку, предупреждая возражения. – Я не смогу все изменить. Потому что не хочу! Если я вдруг решу стать праведницей, то на мое место придут другие. – Великолепное оправдание, – хмуро улыбнулась Эльза. – Ой, замолчи! – вспылила Габи, глубоко затянулась и закашлялась. – С каких пор тебя тревожит моральная сторона нашей работы? Раньше ты не была столь мягкой. Это из-за Маргарет? – спросила она и замолчала на время. – Нет, моя дорогая, я не сверну бизнес и Генриху не дам умереть. Вот сукин сын! Умер десять лет назад, а оказался живучее большинства тех, кто меня окружает. Будет глупо просто уйти, тем более что ты отдаешь мне базы. – Уже сомневаюсь в правильности своего решения, – сказала Эльза, сделав глоток вина. Габи поднялась с кресла, прошлась по гостиной, потом остановилась перед подругой и с серьезным видом сказала: – Наркотики слишком прибыльный бизнес, и он будет существовать до тех пор, пока из него можно выжать хотя бы один доллар. Уйдет Генрих – его место займут тысячи других, и они не станут кривить нос, потому что, продавая зелье, смогут обеспечить безбедную жизнь не только себе, но и своим правнукам. Тебе известно, что ввозом наркотиков в Британию занимается по меньшей мере сто пятьдесят групп? Не таких крупных, как «Аквилон», но все же. В распространении задействовано более пяти тысяч оптовых торговцев и почти сотня тысяч уличных дилеров. – Габи, – усмехнулась Эльза, – тебе бы в группе Помпиду работать, занимать должность главного эксперта в области наркобизнеса. – Неплохое предложение! – рассмеялась Габи и взмахнула рукой. – Эти бюрократы за час беседы со мной узнали бы больше, чем за все годы существования этой долбаной и никому не нужной организации. Что они там делают? Ничего существенного! Только языками молотят и брюки протирают. – Если бы их работа была действенной, ты уже давно сидела бы в тюрьме. – И руководила бы бизнесом оттуда, – закончила предложение Габриэлла, остановилась возле кресла и поставила на него ногу. – Знаешь, я знакома с тремя «большими боссами», которые отбывают срок, но управляют своими синдикатами из тюрем. В наш век технологий все возможно, – заключила она и вздохнула. – С торговлей наркотиками невозможно бороться. Это многоголовая гидра. Если полиция ликвидирует один из каналов распространения, сразу же появляются новые. Остановить процесс сложно, потому что наркотики являются международным товаром и торговля ими превышает масштабы мировой торговли нефтью. Этим нужно пользоваться, и я буду идиоткой, если выйду из дела следом за тобой. Эльза внимательно посмотрела на подругу. – Во мне не было столько жадности, сколько в тебе, – сказала она. – Ты проявляешь неосторожность. Чувствую, что сейчас ты развернешься по полной программе. Но как бы тебе не пострадать от чрезмерной активности. – Намекаешь на Интерпол, полицию и другие вшивые организации, которые борются с нами? – снова рассмеялась Габи и упала в кресло. – Дорогая, они поцелуют мне задницу! – сказала она и указала рукой на ноутбук. – С той информацией, которую я имею, ко мне за сотню миль будут бояться подойти. – Габи, как ты не понимаешь! – воскликнула Эльза. – Ты уже в списке подозреваемых! Зеф выложил Интерполу всю структуру «Аквилона». Поэтому рано или поздно, но на тебя выйдут! – О! Не смеши меня! – всплеснула Габи руками. – Им нужен босс британского сектора? Они его получат. Скормлю Интерполу кого-нибудь, а сама останусь вне зоны наблюдения. – Ты бахвалишься, это настораживает, – Эльза подошла к Габи и присела на подлокотник кресла, обхватив подругу за плечи. – Что они мне сделают? – жестко спросила Габи, с силой сжав руку Эльзы. – Я обычная старуха, которая любит таскать молоденьких девиц за сиськи и двигать их в шоу-бизнес. Ничего криминального. А что касается всего остального, то это пустой номер. Меня побоятся трогать, потому что благодаря мне некоторые люди сделали себе состояния, а еще часть тешит себя надеждами о шикарных яхтах и виллах на Средиземноморье. Без таких, как мы, мечты многих превратятся в прах. Ах, Эльза, наркотики – это не просто травка или порошок, которым торгуют у метро на «Кэмден-таун». Все гораздо сложнее. Знаешь, если бы правительство могло заниматься легальной продажей героина, оно уже давно делало бы это. Как и торговало бы оружием, людьми, органами. Всем тем, что приносит деньги. Но эти высшие чины натягивают на лица благородные маски, при этом делают вид, что активно борются с преступными группировками, на деньги которых и живут. Кто финансирует их предвыборные кампании? Они сами? Из собственных карманов? Кто спонсирует проекты? За какие средства они имеют возможность жить на широкую ногу? За те деньги, которые получают, сидя в правительстве, или за скромное полицейское жалованье? Да, не все одинаковые, – серьезным голосом продолжала Габи. – Одни предпочитают мирно сосуществовать с криминалом, другие – яростно с ним бороться. Мир власти всегда будет разделен на две половины. Но при этом сложно определить, какая из половин доминирует. Кто из них кого контролирует? Неизвестно. Но то, что одна половина сдерживает другую, – реальный факт. Кучка идеалистов, вроде тех, которые вышли на «Аквилон», в какой-то степени не дают миру превратиться в свалку. Именно они уравновешивают ситуацию. И когда в одной чаше весов слишком прибывает – сливают оттуда часть дерьма, чтобы дерьмо само в себе не захлебнулось, – Габи покачала головой. – Империя Генриха развалилась, так как вела жесткую политику экспансии. Слишком много групп было задействовано там, где можно справиться меньшим количеством людей. Поэтому Генрих должен уйти. Какое-то время будет затишье, потом все начнется заново. Поэтому не беспокойся о том, что полиция выйдет на меня. Мое дело даже не пустят в ход, зная, какой ящик Пандоры откроется при этом. – Страшно тебя слушать, – сказала Эльза, прислонившись подбородком к волосам Габи. – Кому? Тебе? – голос Габи был веселым, но глаза не улыбались. – Страшнее тебя не было никого в Европе. Даже лидер Тихуанского картеля, пресловутый дон Феликс, казался строгой монашкой в сравнении с тем, как ты управляла «Аквилоном». Успокойся! – Она потянула Эльзу за руку, потому что та нервно поднялась. – Не мне тебя судить. Я вообще предпочитаю не давать оценку поведению людей, потому что слишком многое видела в жизни, – Габи похлопала себя по голым коленкам. – Можешь называть меня сумасшедшей, но все, что мы делали, было правильно! Наркоторговцы – своеобразные регуляторы высшей формы жизни: мы уничтожаем лишнюю дрянь, не давая ей распространяться. Мы творим божий промысел, смею заметить! Эльза не знала, как реагировать на эти слова. Она молчала, а Габи, посчитав, что та согласна с ее словами, продолжила: – Чистый человек не прикасается к наркоте, зато дерьмо уходит туда, где ему и место. В канализацию. Я не жалею тех людей, которые губят себя, употребляя героин. Я лишь его продаю, но никого не заставляю впускать наркотики в свою жизнь. У всех есть право выбора, и если одни предпочитают читать книги и смотреть кино, а другие – клубиться и нюхать, то мне глубоко плевать, по каким критериям они выбирают себе предпочтения. – Моя дочь тоже употребляла наркотики, – задумчиво произнесла Эльза. – И это твоя вина, – сказала Габи. – Не как наркоторговца, здесь у меня нет претензий. Но ты была гадкой матерью! Ты ею вообще не была! Эльза отвернулась от подруги. – Можешь не продолжать, – сказала она. – Сама знаю, где допустила ошибку. Жаль, что ничего не могу исправить. Рита выросла без меня, но теперь я ее не отпущу. Тем более после смерти Павла. – Она все еще молчит с того момента, как ты сказала ей об этом? – спросила Габи и налила себе вина. – Ни слова не сказала, – кивнула Эльза. – Лежит на кровати и смотрит в потолок. Не представляешь, как тяжело видеть ее, такую потерянную и опустошенную. – Хорошо еще, что физически не пострадала, – отозвалась Габи. – Смелая она, на тебя похожа. Ты была такой же, когда я увидела тебя впервые. Не переживай, Маргарет придет в себя, дай ей время. – Вечером возвращаюсь в Амстердам, – быстро произнесла Эльза, зная, что Габи не одобрит ее решения. – Не спорь. У меня нет другого выхода. И как ты сама сказала несколько минут назад, таким, как мы, ничто не угрожает. Единственное, что они могут предъявить мне, – это неудачное замужество с Генрихом. – Она похлопала подругу по плечу. – Нужно закончить дела. Генрих должен уйти. Хочу, чтобы полиция была уверена в том, что «Аквилон» полностью разгромлен и не имеет ни малейшего шанса на восстановление деятельности. Габи встревоженно на нее посмотрела. – У меня нехорошее предчувствие, – сказала она. – Волнуешься из-за меня? Или Зеф не дает покоя? – улыбнулась Эльза. – Не стоит. Он окончательно повержен: ни Маргариты, ни базы, ни Генриха. У него нет ничего. – Это и беспокоит, – покачала головой Габи и обняла ее. – Ему нечего терять. Он может вести себя так нагло, насколько осмелится. А человек, которого прижали к стенке, как тебе известно, начинает брыкаться. Останься, – попросила она. – Не уезжай из поместья, так будет безопаснее. – Нет, – отвергла это предложение Эльза. – Мне нужно вернуться за Максом. И навсегда похоронить ван дер Ассена. – Могу организовать твое убийство, – засмеялась Габи. – А если пожелаешь, то и по-настоящему. – Не так я планировала завершить деятельность. Хотела просто уйти в тень, исчезнуть. Мы уже присмотрели с Максом дом на Карибах, как вдруг Зеф начал юлить, связался с агентами. А потом всплывает Шарлотта, которая все это время была рядом, рассказывает Зефу о Рите… Смерть Павла перевернула все внутри. Я испугалась. – Эльза погладила Габи по щеке и поднялась. – Раньше, дорогая, я не боялась. Ни разу это чувство не посещало меня с того момента, как я оказалась в доме Генриха. Бывали встряски, но страх – нет. Однако в тот момент, когда Павел упал замертво, я поняла, что боюсь. Сейчас стало легче, но я не могу допустить, чтобы страх вернулся. Он не дает дышать, сковывает, убивает. Ты можешь делать, что пожелаешь, но лично я ухожу. Нельзя быть лидером и хранить ужас внутри себя. Я насытилась и хочу покоя.