– А как я его теперь выше передам? – почесал лоб командир. – Так и скажите, доставила разведка из города, фриц сдох, ни дна ему… – Ты на что меня подбиваешь? – Вот все меня хотят обвинить в том, что я их подбиваю. – Товарищ командир, ну я ж не виноват, что я в санбате был, а штаб здесь, как бы я передал? – Ладно, давай сюда, что-нибудь придумаем, когда командир вернется. – Можно просьбу, товарищ командир? – Ну ты и наглец, – выдохнул замок. – Я своего разведчика в батарею возьму? Он у меня старшим был, не отдам теперь. – Да куда его пристраивать, конечно, себе бери. Все, дуй на позицию, а, черт, ты ж не знаешь, где она. Червиченко! – В помещение вбежал боец. – Тут я, товарищ командир. – Отведи лейтенанта на вторую батарею, тут недалеко. Да, Некрасов, зайди к старшине на склад, форму в порядок приведи. Да и бойца твоего это касается, ему ведь тоже звание дали. Медали позже повесим, не обижайся. Ишь ты, щедрые больно начальнички. Вадик сиял, как натертая бляха. – Доволен? – спросил я, когда мы вышли. – Даже не ожидал такого, это что ж я, младший командир? – Ну да. Будешь так и дальше воевать, глядишь, еще и меня перегонишь. – Да разве ж в этом дело, – махнул с грустью рукой Вадим, – поскорее бы супостата выгнать с земли родной. Я с Брянщины, мамка под немцем теперь, вот… И он ведь прав, какие, к черту, звания и медали, врага надо гнать в шею. – Не скоро, братец, мы его выгоним, не скоро, – задумчиво ответил я, скорее для себя. – Товарищ командир, а правда, что на Гитлера вся Европа работает? – Это-то он откуда взял? – Правда, Вадим, правда, – киваю я. – Вот же гады, нет бы били его там, глядишь, он и к нам бы не полез. – Тем, кто задумал эту войну, это и было необходимо, чтобы он к нам пришел. – Это кому же? – с интересом спросил боец. Блин, скользкие разговоры… – Очень давно, наверное, лет двести назад, один ушлый англичанин сказал, что тяжело жить, когда с Россией никто не воюет. Вот так, братец. – Так и знал, что это поганые империалисты! Дотопали до хозчасти, там старшина какой-то неправильный был, все выдал, даже переспросил, нужно ли еще что-нибудь. Мой, в моей прошлой батарее, снег бы зимой зажал. Попросили оружие, и дали ведь, свое-то у нас забрали, когда в санбат отправляли, а тут выдали. Никоненко был рад и «мосинке», а мне только ТТ был положен. Автоматов не было. Решили вместе с новоиспеченным сержантом привести в порядок форму прямо тут, благо в полку документы выдали. У того же сговорчивого старшины выпросили ниток и пришили знаки различия, я еще и медаль повесил на грудь. Кстати, те трофейные часы, что мне притащил когда-то тот же Никоненко, прекрасно работают и до сих пор со мной, хоть и видел я, как на них особисты смотрят. Ни разу, кстати, не спросили, откуда такая цацка. А они и правда приметные. Циферблат белый, деления мелкие, но четкие, а уж как ходят… – Здравия желаем, товарищ лейтенант. С возвращением! – радостно приветствовала меня моя интернациональная батарея. – И вам не хворать. Не уберегли командира? Это я не о себе. – Так, товарищ лейтенант, такая буча тут… – воспринял меня всерьез замкомандира батареи. – Да шучу я. Рассказывай, что и как, что нужно, а что сами бы выкинули. – Выкинуть мы бы снаряды с удовольствием хотели, на головы фашистам, товарищ командир! – радостно скалился замок. – На батарее все по штату, снарядов двойной боекомплект, готовы полностью! – Молодцы. Слушай, старший сержант, а дай-ка ты мне свой автомат, а? Тебе он тут все одно не нужен, а мне пригодится. – Так у вас свой есть, – удивил меня замок. – Он еще от вас остался, его сюда кто-то притащил. У нового командира был свой, ваш так и лежит. Его Абаев, наводчик со второго орудия, почистил и смазал. В порядке он. – Это хорошо, а то с одним пистолетом как-то стыдно к немцам идти, засмеют, – улыбаюсь я, и вся батарея ржет. – Прикажете построить батарею? – вытянулся замок. – Да, давай, нужно познакомиться с новенькими, радисты, разведка, ведь я их не знаю. Дальше мы быстро перезнакомились все, разведку подчинил Никоненко, связистов было по штату. Чуть позже притащился повар, посмеялись над ним, я заметил, что тот толще стал. Мужик застеснялся, а я ведь просто шутил. Поели, связались со штабом. Там были довольны, что я уже вступил в должность и готов к выполнению заданий. – Некрасов, прибудешь в город, найди командира 384-го отдельного стрелкового батальона старшего лейтенанта Иволгина, он там командует. Поддержишь его, ваша задача держаться, ну, тебе не впервой. Подробности у старлея. Все понял? – Есть, – ответил я. До города было недалеко, те же три километра, как и были, поэтому транспорт не стали брать, пошли пешком. Расстояние-то не изменилось, а вот место… Весь правый берег реки Воронеж у немцев. Наши сопротивляются лишь небольшими очагами, да и то мало их там осталось. Связисты шли пустые, на КП батальона связь есть, но я их предупредил, чтобы позже дублирующую протянули. И да, заставил менять позицию, оказывается, батарея уже сутки с места не двигалась, непорядок, мне она еще нужна, а воздух пока, к сожалению, не наш. Бойцы немного поворчали, но собрали пожитки, прицепили к повозкам орудия и переехали на двести метров в сторону, там запасная была оборудована. Копать-то не надо, так что быстро вышло. Комбата получилось найти не сразу, где-то бегал. Познакомились, серьезный, строгий командир. – Сегодня у нас не лезут, соседям не дают покоя, – рассказывал он, – а вчера весь день твои долбили, вон видишь тот дом? – указал мне на один из низких домиков комбат. – Вижу, – кивнул я. – Там бывшего командира батареи и накрыли. У немцев где-то пушка стоит слева, ни хрена засечь не можем. Комбат перебегал со связистом, их и накрыло. Один точный выстрел, и баста. – Судя по земле и самому дому, сюда не раз стреляли? – Да, два танка сожгли пару дней назад. – Ну так чего ж вы не нашли эту гребаную пушку? – удивляюсь я. – Она вам жить не дает, а вы тут сидите. – Ты самый умный, что ли, лейтенант? Ползали здесь кто только мог, не могут понять, откуда бьет. – Так тут же не лес, домишки, сарайчики, кустов и тех почти нет, мест-то немного. – Вот именно, где она, хрен ее знает, столько хламу, что хрен разберешь в такой кутерьме. – И выстрела не видели? – Тут такая пальба стоит, чего тут разглядишь? – машет рукой комбат. – Тогда просто бы обработали все подряд, чего думать-то? – Вот ты и займись. Нам обещали танки сегодня к вечеру, в полку хотят отбить у фрицев этот участок, уж больно удобно там накапливаться, надо убрать этот сюрприз в виде пушки. – Сделаем, – сказал я твердо. – Никоненко? – Я тут, товарищ лейтенант. – Пойдем-ка погуляем. Из пролома на первом этаже мы вылезли на битый кирпич и залегли. Я долго и тщательно осматривал всю улицу, дом за домом. Внимательно изучал характер повреждений на стенах напротив, там, где погиб бывший командир моей батареи. И меня осенило. – Вадик, так они же с нашей стороны бьют! – тот обежал глазами округу и не понял. – Как это, товарищ командир? – Смотри на дом, где комбата накрыли, чего видишь? – Ну, куска стены нет, выбоины… – А как, млять, они бы появились, если бы пушка стояла на той стороне? – А может, это наши, в смысле от наших орудий выбоины? – Может, – скорчил я гримасу, – да ни хрена не может. След от попадания, видишь, в метре от земли слева на доме. Да под окном. – Точно, слева били! – понял наконец мой разведчик. – Вот. Давай к комбату, спроси, кто у нас на левом фланге? Вадик умчался, а я продолжил смотреть. Странно это, как такое вообще может быть? Пушка стреляет два дня из-под носа, а ее не видят? Ну, выстрел, сидя в доме, где я сейчас нахожусь, не увидишь, но все же? Это же грохот какой, нет, надо искать.