Эта спираль в животе начинает крутиться и сжиматься. Капитану Фейну не стыдно жаловаться, что он и его люди не смогут порезвиться с наложницами, если он тут же нас продаст. От этой унизительной мысли в горле так жжет, что я хочу выдохнуть это пламя и сжечь капитана дотла. – Как я уже сказал, думаю, мы сможем прийти к соглашению, Фейн. Наступает тишина. Единственное, что издает шум и шелестит, – это ветер. Остальные наблюдают: наложницы, пираты, солдаты. Все присутствующие смотрят на командира и капитана и ждут, что произойдет. Вокруг нас по-прежнему все та же, что и всегда, мрачная, темная ночь. Интересно, она когда-нибудь отступит или я навеки увязла в этом бесцветном сумраке, обречена переживать одно несчастье за другим? Наконец капитан Фейн кивает: – Тогда ладно. Думаю, вы не против ужина? Я всегда говорю, что сделки лучше заключать за вином и едой. Командир наклоняет голову и поднимает руку: – Тогда ведите, капитан, и поведайте обо всем, что случилось сегодня ночью. Уверен, нам есть что обсудить. Капитан Фейн ухмыляется: – Да. Когда Мидас узнает, что его воины и шлюхи у вас и вашего короля, он обезумеет. Из-за темного шлема доносится мрачный, хриплый смешок, от которого у меня по рукам пробегают мурашки: – На то и расчет, капитан. Глава 34 Я и раньше видела лис в курятнике. Они накидывались на бедных птиц, подкрадывались к ним, когда те просто делали свою работу и высиживали яйца. Лисы их провоцировали, пытались заставить взлететь. Я видела, как был уничтожен целый птичник, оставивший после себя только перья, шум и страх. Этот ужин во многом напоминает тот курятник. Красные бандиты – это лисы, они провоцируют и лапают наложниц, пытаются заставить кого-нибудь из девушек в панике улететь из столовой. Но на этом ужине присутствуют не только лисы. Здесь и волки. Двенадцать солдат командира Рипа занимают целую скамейку в столовой. Они садятся, теснятся плечом к плечу – угрюмые, грозные и слишком крупные для такой тесной комнатки. Воины снимают шлемы, чтобы поесть, но хранят молчание. Они бдительны. Крадущиеся волки среди черни. – Не ты. Я не успеваю войти в столовую с двумя полными кувшинами вина, как меня останавливает сторожевой пес. – Что? Он смотрит на Риссу за моей спиной и кивает: – Ты. Возьми у нее кувшины. Рисса приподнимает светлую бровь. – У меня и так поднос в руках, – прямо говорит она. – А меня это волнует? Сказал же: забери их. Рисса недовольно поджимает губы, но бросает на меня взгляд и показывает на полный твердого печенья поднос: – Сложи их вместе. Я старательно перекладываю печенье на одну сторону, а затем ставлю кувшины. Когда все оказывается на одном подносе, ноша становится тяжелее, и Рисса проносится мимо нас в столовую, где остальные наложницы уже подают на стол. Некоторые мужчины усадили девушек себе на колени и шарят руками под их юбками. Я сконфуженно мнусь в дверях и бросаю беглый взгляд на пирата. – А мне что делать? Мой сторожевой пес прислоняется к стене и вытащив нож, чистит лезвием под ногтями: – Не знаю. Капитан просто сказал, что тебе нельзя заходить, пока там мужчины из Четвертого королевства. На меня снисходит озарение, как холодное утро: – Капитан не хочет, чтобы меня увидел командир. Пират лишь ухмыляется и продолжает скрести под своими омерзительными ногтями. Я заглядываю в залитую светом комнату, в этой продолжительной остановке все на корабле вдруг странно стихло. Отсюда мне видны солдаты Четвертого королевства, которые сидят ближе всех к двери. Капитан Фейн и командир Рип в передней части комнаты, они расположились за небольшим столом на двоих спиной ко мне, а перед ними длинные скамьи. Командир снял шлем, но под таким углом не удается разглядеть его лицо. Однако рога точно можно исключить. Вместо них я вижу только макушку с густыми короткими волосами черного цвета. – Тогда еще что-нибудь с кухни принесу, – бормочу и поворачиваюсь, чтобы уйти. К сожалению, сторожевой пес идет за мной, поэтому я лишаюсь возможности улизнуть, хотя и не рассчитывала, что это будет легко. Вернувшись в камбуз, я не успеваю переступить порог, как мне в лицо что-то летит. Я пригибаюсь и слышу шлепок тряпки, попавшей в стену туда, где только что было мое лицо. – Приступай к уборке, – с другого конца кухни грубо приказывает Кук. Я подавляю вздох и, сняв единственную оставшуюся перчатку, прячу ее в карман платья. Поднимаю мокрую тряпку и начинаю оттирать длинную столешницу, а между делом втайне пытаюсь распутать ленты. Сгорбившись и чувствуя, как на шее собирается пот, я наконец-то развязываю узел. От этой небольшой, но значительной победы сердце пускается вскачь. Я оглядываюсь назад, но оба пирата не смотрят на мою спину. Кук, сидя в углу в одиночестве, слишком занят поеданием ужина, а мой сторожевой пес теперь ковыряет в зубах тем же ножом, которым чистил ногти. Снова наклонив голову, я продолжаю скрести, продолжаю развязывать ленты. Упорство. Просто понадобится упорство. Я почти оттираю дочиста столешницу, и тут в кухню заходит Полли. Щеки у нее разрумянились, а глаза блестят. – Они хотят еще эля, – отрешенным голосом говорит она. Тембр ее голоса такой же бархатный, как воздушное тесто. – Я что, на служанку похож? – огрызается Кук. – Возьми и сама, на хрен, неси. Полли выглядит растерянной, поэтому я быстро выпрямляюсь и бросаю тряпку. – Это здесь, – говорю я и показываю ей путь. Она идет за мной в кладовую, где я показываю ей пивные бочки и оставшиеся кувшины. Чувствую на себе ее вопросительный взгляд, который она бросает краем глаза. – Ты можешь ими пользоваться? Чтобы их ранить? Чтобы сбежать? – Ее вопрос не более чем ропот, еле слышно произнесенный секрет, но я ее понимаю. Не осмеливаюсь оглянуться на пиратов, чтобы узнать, не следят ли они за нами. – Нет. Но капитан ленты завязал в узел. Мне пока не удалось их освободить. Она шумно выдыхает через нос – тихий звук ее разочарования, вырывающаяся на волю слабая надежда. – Мне нужно еще больше эля, – говорит она уже привычным голосом и поднимает полные кувшины. – Сможешь отнести оставшиеся два кувшина? С мгновение я мешкаю, но потом киваю и наполняю еще два. Мы выходим, держа в руках кувшины. Кук провожает нас взглядом, а сторожевой пес следует по пятам. Когда мы оказываемся у столовой, я останавливаюсь. – Мне туда нельзя. Разочарованно вздохнув, Полли смотрит на меня. – Ладно. Пришлю кого-нибудь за кувшинами. Она делает вдох и заходит внутрь, стараясь высоко держать голову, стараясь сохранить легкую улыбку на лице. Полли даже бровью не ведет, когда наклоняется, чтобы налить одному мужчине эля, и тот хлопает ее по заднице. Притворство. Все это притворство. В комнате стоит шум и гам, пираты явно увлечены выпивкой, еда уже съедена. Вижу, что Полли подходит к Риссе и мимоходом что-то говорит ей на ухо. Рисса бросает на меня взгляд, а потом спешит за оставшимися двумя кувшинами. – Они и правда много пьют, – тихо говорю я, передавая их наложнице. – Нам же на руку, – подмигнув, отвечает она. – Если хорошенько их напоим, кое-кто из них вырубится. Одним ублюдком меньше. Она отворачивается, нацепив на губы страстную улыбку, готовая их задабривать, готовая трудиться за ужином в меру своих возможностей, чтобы остаться невредимой. Как она уже говорила остальным, они – мастера своего дела, и это видно в каждой ухмылке, каждой шутке, покачивании бедер. Оленята, вынужденные ублажать хищников. Завлекать их, чтобы те смотрели, оценивали. Убеждали не обижать их, не кусать.