Он поворачивается ко мне, в его глазах ясно читается воодушевление. – Взгляните-ка. Даже платье у нее из золота. А эти волосы. – Он отпускает мою руку и, схватив прядь волос, сжимает ее в кулаке. – Позолоченный питомец Хайбелла. Капитан, не разжимая безжалостной хватки, поворачивается к своим людям: – Мы схватили фаворитку Мидаса. Чрезвычайно довольные собой, пираты смеются. – Он вам заплатит, – выпаливаю я, наконец обретя голос, хотя он тихий, тонкий. Капитан отпускает мои волосы, и кожа головы начинает ныть одновременно с заходящимся в тревоге сердцем. – За стражников, наложников… за меня… он заплатит выкуп, какой пожелаете. Только не убивайте нас. Капитан Фейн ухмыляется: – О, но мне не нужен выкуп. Я могу получить куда больше. Его слова оставляют у меня в душе темную, бездонную яму. – Эту я оставлю, пока не продадим ее тому, кто предложит больше всех. Разошли весть. – Есть, капитан, – кивнув, отвечает Квотер. – Фаворитка Мидаса? За нее многие готовы раскошелиться. – Остальных можете поделить между собой, вознаградим мужчин за их усердный труд, – говорит он второму. Стоящие рядом пираты слышат слова капитана и издают ликующий возглас. Наложницы плачут. Капитан Фейн опускает взгляд на Полли, которая по-прежнему лежит без чувств в куче снега. – И пускай тоже работают, чтобы не сидели на шее. Им нужна закалка. Квотер кивает: – Считайте, дело сделано, кэп. Капитан тоже кивает и со зловещим блеском в глазах оглядывает меня. – А я полакомлюсь в своей каюте позолоченной узницей Мидаса. Мое и без того дрожащее тело начинает дрожать еще сильнее, подбородок ходит ходуном. Я уже вижу, сколько боли он мне причинит, силу, с которой он надо мной надругается. Все это видно по его глазам. Он поднимает руку, чтобы обхватить мою грудь, и сжимает пальцы; его прикосновение вызывает отвращение. Я пытаюсь его оттолкнуть, но он только смеется и сжимает еще сильнее. – Ага, эту я с удовольствием укрощу. Черт побери, фаворитка Мидаса. – Он смеется, словно не может поверить в свою удачу. – Хотел бы я увидеть лицо этого ублюдка, когда он узнает, что я забрал ее, отымел, а потом продал. Слезы застилают глаза, размывая мир, падают на грудь. Я дышать не могу. Даже ног не чувствую. Этого не может быть. Это кошмар. Я скоро проснусь. Мне просто необходимо проснуться. Капитан Фейн стискивает пальцами, щипает, и я вскрикиваю. – М-м-м, а она еще и горластая. Мне нравится. Он тянет за воротник платья, царапая грудь, но за ним раздается голос: – Не трогай ее, черт возьми! Капитан Фейн замирает. Опускает руку. Медленно поворачивается. – Кто это сказал? Один пират подходит к Сэйлу, который по-прежнему стоит на коленях. – Этот, капитан. Я с ужасом смотрю на Сэйла, и в эту же секунду пират с силой пинает его в спину. Мой стражник заваливается вперед и падает лицом в снег. Капитан Фейн подходит к нему, и меня охватывает смертельный ужас, безжалостный и бесчеловечный. – Как тебя зовут? – спрашивает капитан, остановившись напротив. Непокорный и побитый Сэйл пытается снова встать на колени, сжимая челюсти, и поднимает глаза: – Сэйл. Услышав его ответ, капитан Фейн запрокидывает голову и хохочет: – Красные, вы слышали? Наконец-то появился Сэйл[3] для наших кораблей, которым не хватает паруса. – Ледяные равнины заполняются злорадствующим весельем. В темной ночи вспыхивают красные языки пламени. – Ладно, Сэйл. Тебе есть что сказать? Наверняка, а то чего ты орешь, как течная кошка. – Пираты снова смеются, а бледные щеки Сэйла, наверное, бы залились краской, если бы уже не потрескались и не раскраснелись от холода. Но он не сжимается в страхе. Он смотрит на капитана с откровенной ненавистью. Пустошь стихает, словно наблюдая за этой сценой, как и все присутствующие. Молчи. Ничего не говори, Сэйл. Но Сэйл не молчит. – Я сказал: не трогай ее, – свирепо повторяет он. Лента вокруг моего сердца сжимается. Капитан Фейн смеется, словно ему весело: – Глядите, Красные. А нам тут храбрец попался. Какое невиданное зрелище в армии Мидаса! – Пираты смеются. Другие стоящие на коленях стражники опускают головы, словно унижение и жестокость, упавшие на головы вместе со снегом, слишком тяжелы. Но Сэйл сжимает руки в кулак и смотрит уверенным взглядом. – Она – фаворитка царя. Он щедро отплатит, если она вернется к нему в целости и сохранности. Что бы ты ни сказал, Мидас заплатит за нее больше других. Он – единственный, кто на это способен. – Ах да, царь с силой все обращать в золото, – издевательски произносит капитан Фейн, при упоминании Мидаса в его тоне появляется сарказм. Ненависть. Ненависть тоже слышна. И, возможно, зависть. – Возможно, царю пора усвоить урок, – задумчиво говорит капитан. – Пора уяснить, что купить все он не сможет. На самом деле, наверное, я даже оставлю ее себе, чтобы в этом его убедить. Сэйл открывает рот, но его заставляют замолчать, когда капитан опускается и оказывается прямо перед Сэйлом, смотря тому глаза в глаза. Карие глаза против голубых. Жестокость против доброты. Капитан проводит пальцами по снегу и неспешно, без энтузиазма собирает в ладонь комок. – А теперь слушай очень внимательно, – говорит капитан Фейн. Голос у него низкий, но расслышать можно. – Я трахну ее. Когда и где пожелаю. – Он произносит это непринужденно, легко, словно они просто обсуждают погоду. – Я ее отымею. Сломаю, – продолжает капитан Фейн, полностью безразличный к тому, что Сэйла от ярости начинает трясти. Я судорожно всхлипываю. – Я отрежу немного ее прелестных волос и отправлю их Мидасу в красиво завернутой коробке, потому что мне будет весело его провоцировать. Возможно, я даже срежу волосы с ее золотой щелки. Капитан Фейн протягивает руку, на сложенной чашечкой ладони лежит собранный им снег. Он бросает его на голову Сэйла и насмешливо похлопывает, отчего мой стражник вздрагивает от холода. Куски рыхлого снега скользят по лицу, а потом падают на уже промокшие штаны. Капитан снова собирает снег. – А после того, как устану от нее – кто знает, когда это случится, – продам ее тому, кто предложит самую высокую цену. Но это случится не скоро, через несколько недель. Может, даже месяцев. На голову Сэйла падает еще одна пригоршня снега. Часть снежинок примерзает к волосам, часть стекает сзади по рубашке и прилипает к дрожащей от холода спине. Все это время капитан Фейн наслаждается выражением лица Сэйла, как кошка, играющая с мышью, а Красные бандиты наблюдают за ними, и их красные повязки напоминают зияющие кровавые ухмылки. – Когда я с ней закончу, останется только залитая спермой золотая оболочка. Сэйл дергается, его всего колотит, и даже зубы не могут остановиться от этой яростной встряски. Сердце у меня стучит и бьется так, будто хочет укрыться в норе, в глубокой расселине. Капитан методично, уверенно собирает ладонями еще одну кучку снега. – Но тебе не придется об этом волноваться. Знаешь почему? – спрашивает он и бросает кучу на моего стражника, моего друга. Сэйл склоняет голову, словно груз этого холодного унижения слишком тяжелый. Медленно, как будто именно этой вынужденной капитуляции он и ждал, капитан поднимается на ноги. Он стряхивает с рук оставшийся снег. Мое сердце продолжает колотиться. Бьется о ребра, умоляет. – Тебе не придется волноваться, – продолжает капитан Фейн, глядя на Сэйла сверху вниз. – Потому что ты будешь мертв. В грудь бьет таран. Секунда, чтобы моргнуть. Посмотреть. Внезапно Сэйл снова смотрит на меня глазами цвета глубокого океана, который он никогда не видел. И этот его взгляд продолжает со мной говорить. Его кивок обещает. Все хорошо, все хорошо. Нехорошо. Отнюдь. Потому что не успевает Сэйл кивнуть, капитан выхватывает нож из ножен, висящих на поясе, и вонзает его в грудь Сэйла. Прямо в сердце. – Нет!