Погода держалась семь дней, а теперь небо обрушило обломки льда, разлетевшись на миллион мощных осколков. Буря бушует, словно предостерегая нас. Я слишком поздно пойму, что стоило к ней прислушаться. Глава 21 Шторм бушует и бушует. Не как Вдова Гейл, которая воет в отчаянии, а как оскорбленная женщина, обрушившая на землю в качестве возмездия мерзлый ад, как и предсказывал Сэйл. Три долгих дня и еще три более долгие ночи. Град, снег, а потом ужасный проливной дождь, который льет кусачими струями, промочив весь наш лагерь и превращаясь в лед, стоит ему упасть на землю. Все, включая добродушного Сэйла, раздосадованы. Думаю, бедный Крисп даже готов взбрыкнуть. Огонь тоже постоянно гаснет, сколько бы деревянных навесов ни строили стражники, пытаясь прогнать сырость и ветер. В итоге приходится разрезать один из брезентов палатки и туго натянуть его между деревьями, чтобы проливной дождь не падал прямо на пламя. Для укрытия неплохо, но мужчинам, которым приходится спать в стесненных условиях, не повезло. На охоту тоже никто выйти не может, да и животных в такую погоду не водится, а значит, всем приходится есть сушеное мясо и орехи. Ни горячей еды, ни свежей пищи, только нагретая вода из бесконечного растаявшего снега. Чаще все сидят в своих палатках: скучающие, замерзшие и злые, они проклинают равнодушное небо. Пока наконец на четвертый день шторм не прекращается. Я просыпаюсь и слышу не ветер, град или дождь, а потрескивающее пламя. Впервые за несколько часов выглянув из палатки, вижу, что грязная жижа высохла, а на ее месте в сером тусклом свете сверкает новый слой снега. Снежинки плавно падают с неба в неспешном и умиротворяющем танце. – Хвала Богам. Судя по положению солнца, до окончания светового дня остался час или того меньше. Я оглядываюсь, заметив, что большинство мужчин ушли на разведку или решают проблему с пока застрявшими каретами. Остальные точат оружие или едят. Но могу сказать, что мрачный настрой ушел, и стражники беззлобно подначивают друг друга и болтают без видимого напряжения. Теперь большинство из них ко мне привыкли, ведь мы целыми днями путешествовали вместе, но временами я ловлю на себе брошенные украдкой любопытные взгляды. Однако никто, кроме Дигби и Сэйла, не осмеливается заговорить со мной или подойти. Либо их спугнул Мидас, либо Дигби. А может, и оба. В палатке я привожу себя в порядок, дожидаясь наступления темноты и зная, что мы продолжим путь сразу же, как свернем лагерь. Я умываюсь из кувшина водой и вытираюсь холодной влажной тряпкой. В странствовании нет ничего чарующего, и мне ужасно недостает баловства вроде кровати, подушек и ванны. При одной только мысли о погружении в горячую воду хочется застонать. Вместо этого мне приходится мириться с этим поспешным умыванием и делать это быстро, поскольку кожа покрывается мурашками, а зубы начинают стучать от холода. Нужно немало мужества, чтобы заставить себя вылить на волосы кувшин. Я чуть не взвизгиваю от того, насколько холодная вода, но сдерживаюсь, тру кожу головы и пряди до тех пор, пока не начинают неметь кончики пальцев. Я одеваюсь, хотя кожа еще чуточку влажная, с помощью лент снова завязываю косу, а потом заворачиваюсь в них, чтобы защититься от холода. Под толстое платье натягиваю чулки из овечьей шерсти, и в мою палатку просовывают поднос с едой – наверное, Дигби хочет убедиться, что я поела перед отправлением в путь. Я беру поднос и, сев на спальный мешок, ем, накинув на колени мех. Здесь целая жареная ножка, и хотя она не сдобрена специями или приправами, я съедаю ее за считаные секунды. Хвала Богам, мясо свежее и горячее – несравнимо вкуснее того жесткого и сухого куска, которым я давилась вчера. Доев все с тарелки, чуть ли не облизав ее, я помогаю собрать палатку, сворачиваю меха, убираю в сундук одежду, тушу фонарь. Когда выхожу из своей палатки, лагерь уже собран, мужчины облачены в доспехи и закидывают снегом разведенный костер. Лошадей тоже уже увели и привязали к вызволенным из снега и починенным каретам. Над горизонтом начинает сгущаться ночная тень, готовая погрузить мир во тьму. – Готовы, мисс Аурен? – появившись у меня за спиной, спрашивает Сэйл. Я смахиваю упавшую на щеку снежинку. – Более чем готова. Я уже думала, что этот шторм никогда не закончится. – Мы потеряли несколько дней, земля покрылась льдом, но выпал свежий снег, и мы уже совсем близко к Пятому королевству. – Хорошо, – отвечаю я и начинаю идти за ним туда, где уже в ряд выстроились лошади. Меня останавливает Дигби с хмурым лицом: – У вас мокрые волосы. – Отменная наблюдательность, Дигги, – шучу я и надеваю капюшон. Но теперь даже Сэйл хмуро на меня глядит. – Он прав. Вы простудитесь. – Все со мной будет хорошо. – Пока не высохнут, поедете в карете, – заявляет Дигби. А вот и моя очередь хмуриться. Не хочу оказаться в душной карете после того, как три дня просидела в палатке. – Предпочитаю верхом на лошади. Дигби качает головой. – Капюшон не сниму, – настаиваю я. Он не отвечает, лишь подходит к карете и, открывав дверь, смотрит на меня. Видимо, уговорить его не удастся. Да и Криспа я не вижу. Признав поражение, я вздыхаю. – Ладно, – ворчу я. – Но как только волосы высохнут, буду ехать рядом с тобой и болтать часами напролет, – предупреждаю я. Точно сказать не могу, но, по-моему, уголок рта Дигби приподнимается, всего чуть-чуть. Я показываю на него пальцем. – Ха! Ты почти улыбнулся, – тоном победителя говорю я и обращаюсь к Сэйлу: – Ты тоже заметил? Улыбнувшись, он кивает: – Несомненно. Дигби закатывает глаза и тычет большим пальцем на карету. – Залезайте. – Да-да, – говорю я и забираюсь внутрь. Сэйл улыбается мне и закрывает дверь, и я, устроившись на мягком сиденье, опираюсь спиной о стену. Наша процессия снова движется вперед. Хотя бы спина и ноги отдохнули от верховой езды, и мышцы больше не болят. Распускаю косу, надеясь, что так волосы быстрее высохнут. Мне уже до ужаса скучно, а я пробыла тут всего несколько минут. Прикладываюсь головой к стене и закрываю глаза, задаваясь вопросом, сколько еще дней продлится наше путешествие до прибытия в Пятое королевство. Я знаю, что нас задержала буря, но точно не уверена, надолго ли. От мерного покачивания кареты я, должно быть, засыпаю, потому что в следующую минуту резко открываю глаза. Оглядываю карету и замечаю, что небольшой фонарь совсем погас. Под плащом ленты обернулись вокруг тела, добавляя мне тепла, а волосы высохли и золотые пряди лежат на спине. Плохо понимая, что происходит, оглядываю темную карету и пытаюсь понять, что именно меня разбудило. А потом осознаю, что карета остановилась. За окном еще темно, так что вряд ли мы шли слишком долго. Наверное, снова застряла карета и меня разбудила резкая остановка. Стираю с окна пар и смотрю, но вижу лишь плотную завесу темноты. Стучу костяшками пальцев по стеклу. – Дигби? Сэйл? Ответа не получаю, но и мужчин на улице не слышу. Меня начинает охватывать жгучая паника, и я подношу руку к шраму на шее, чего не делала уже несколько дней. Подвинувшись поближе к двери, прижимаюсь лицом к стеклу и пытаюсь хотя бы что-то разглядеть, но вижу только тусклое свечение снега. Все остальное погружено в темноту. Берусь за ручку, чтобы выйти и разузнать, в чем дело, но внезапно дверь распахивается, и я вздрагиваю от удивления, когда внутрь просовывает голову Сэйл. – Великие Боги, ты меня напугал. Что происходит? – Простите, мисс Аурен, – говорит он и бросает взгляд на мое горло, к которому я прижимаю руку. Я быстро ее опускаю, и юноша откашливается. – Дигби сделал привал. Проводник увидел на снегу тревожный след, поэтому отправил несколько разведчиков. – Что за тревожный след? – Еще не знаем.