– Брось этот стереотип. Ты уже доказал мне, что я тебе не безразлична. – Ты только сейчас это поняла? – Я думала, что ты увидел во мне Кристину. – Я в своем уме. Ты – другая женщина, и от этого не менее любимая мной. – Спасибо, дорогой... Чем займемся? – Сегодня привезут какие-то вещи, которые ты купила в магазинах и на рынках. На первом этаже есть уже пара чистых комнат. Думаю, все эти вещи пока там и разместят. Кстати, вчера приходил этот старичок. – Какой старичок? – Пронин Николай Иванович, помнишь? Он работал здесь то ли садовником, то ли охранником. – Конечно, помню. Что он хотел? – спросила Аксинья, переворачиваясь в постели. – Он был пьян. Ругался, что съехали «Три пескаря». Требовал свидания со своим «корешем» Наумом... – Вернее, с собутыльником. Да, плохо им без «пескарей»-то, – рассмеялась Ася. – А потом требовал у меня ящик коньяка, – продолжил Никита. – Ого! Это за какие такие заслуги? – Он сказал, что у него есть для нашего двора статуя, которая здесь и стояла, – женщина с веслом. Что когда-то она не понравилась жене одного из «шишек», проживавших тут, и ему было дано поручение снести ее. Но Николай Иванович пожалел даму, демонтировал ее и припрятал до лучших времен у себя в сарае. И вот сейчас он решил, что такие времена настали. Мол, мы вернулись сделать все, как было и даже лучше. – «Женщина с веслом»? – задумалась Ася. – А что... это прикольно. Пусть везет. – Я тоже так решил, заплатил ему, узнал адрес. Сегодня ее привезут и будут устанавливать. – Очень хорошо, понаблюдаем за этим зрелищем, – утянула его к себе Аксинья. Началась обычная возня с шутками и смехом, и обоих с головой накрыло чувство любви. Грубые крики, шум и гам, доносящиеся с улицы, вывели Аксинью из состояния задумчивости. Она прохаживалась среди привезенных с антикварного рынка вещей, рассматривала, ощупывала их и оценивала результаты своего «шопинга». Эти результаты ее впечатлили. – Поднимай ее! Так! Куда ты, мать твою?! Чертова яблоня! Не раскачивай! Начинай опускать! – донеслось до Аси с улицы через неплотно прилегающую фрамугу окна. Она поняла, что приступили к монтажу статуи. И Ася решила тоже поучаствовать в процессе. Статуя на тросах раскачивалась из стороны в сторону, подвешенная на экскаватор с поднятым ковшом. Внизу ее ловили мужчины и устанавливали на постамент. Руководил процессом Никита. Николай Иванович с подозрительно красным носом тоже присутствовал. – Как ставить-то?! Сейчас зальем пеной, она схватит мгновенно! В какую сторону?! – орали мужики. – Я! Я знаю! Я же демонтировал ее! – выступил вперед Николай Иванович. – Там на памятнике в основании есть щербина, которую, если совместить, тетка-то эта с веслом и встанет на свое место! Сейчас я покажу! Вот видите – щербина! Ну-ка, разверните ее, да не в эту сторону! Вот недотепы! Ну вот же она! Вот она, моя хорошая, так и стояла всегда! Камушек к камушку! И клеить не надо! Села, как влитая! Ну как бы вы без Николая Ивановича?! Помню все! Сколько лет! А все жена ворчала – пропил память! А я каждую травинку здесь знал, каждую травинку! Ну как вам? – Да... Основание и баба слились в экстазе, – загоготал прораб. – Спасибо, Коля! – Может, выпьем? За успешное водружение, воздвижение на его... этой девицы на свое место! – Дядя Коля, вы и так приняли, – рассмеялась вся честная компания. – Я же вам помог! – обиделся дядя Коля. – Ладно, принесите кто-нибудь ему выпить и еще бутылку шампанского! – сказала Аксинья и выразительно посмотрела на прораба, словно напоминая, что все ее просьбы должны выполняться безоговорочно. – Ну хорошо, – пожал плечами прораб и пошел на кухню, оставшуюся после отъезда ресторанчика. – Ты что задумала? – подошел к Асе Никита. Она посмотрела на статую женщины с веслом. Широкие детородные бедра, небольшой животик, крепкие груди для вскармливания детей, сильные руки, короткая стрижка. Долой буржуазные уловки! Всякие там химии! Перманентам – нет! Короткая стрижка. Волевое, грубое лицо, плотно сжатые губы, от сегодняшних силиконовых припухлостей партийное руководство сошло бы с ума. И очень цельный, устремленный в будущее – естественно, светлое – взгляд. Одежда на ней была соответствующая – майка и трусы. Общество «Трудовые резервы» закаляло тело. И вот это весло в крепкой руке олицетворяло общее видение женщин – равных мужчинам в построении коммунизма. – Мечта феминисток, – отметила Аксинья. – Лошадь лошадью! Никита засмеялся: – А мне она нравится. Смотри, словно улыбается тому, что вернулась из темного сарая на свое законное место. Сейчас – это китч, а раньше было реалистическим искусством. К ним уже спешили прораб, Наум Тихонович и пара женщин в рабочих одеждах. Они держали в руках ящик с коньяком и бутылку шампанского. Одна из женщин несла поднос с наспех наструганными бутербродами с сырокопченой колбасой и дорогим сыром. Ася взяла бутылку шампанского и шарахнула ею по статуе женщины с возгласом: – С почином! – Ты прямо как корабль в плавание пускаешь, – отметил Никита и резко толкнул Аксинью в спину. Та пролетела метра три, рухнула на колени и хотела было сказать Никите пару теплых слов. Но сильный звук падения тяжелого тела сзади остановил ее. От женщины отвалилась часть руки с веслом. Легкое облачко пыли поднималось над обломками. Толпа ахнула и тут же расслабилась, поняв, что все обошлось. – Ася, ты как? – кинулся к ней Никита, но она уже встала на ноги и отряхивала коленки. – Все нормально... Это я сделала? – Хозяйка, ты переборщила, ударив ее шампанским! – усмехнулся прораб. Николай Иванович прослезился: – Красавица моя... Столько лет берег и вот, доверил этим извергам! – Не стони, дед! Хорошо, что сейчас отвалилась, а то точно пришибло бы кого-нибудь. Наверняка уже внутренняя трещина была, – стали выдвигать версии строители. – Какая неприятность! Простите! – рассматривала дело своих рук Ася. – Она так стала на ту бабу похожа, которая без рук... – почесал затылок прораб. – Венера Милосская. – Точно! – Ты избавила ее от ненужной китчевой детали – весла! – хохотал Никита. – Теперь она просто женщина, и у нее появился шанс стать счастливой женщиной. Мужики уже разливали дорогой коньяк по пластиковым стаканам. Они бы больше расстроились, если бы разбилось спиртное, а не эта баба. – С почином! – У... Сегодня уже точно работать не будут, – вздохнула Ася. – Да нет, хозяйка! Мы немного, и дальше продолжим! Вон уже весь мусор вывезли. – Ладно! Наливай! – махнула рукой Аксинья. После второй рюмки прораб смеялся: – А эта баба свое личное счастье построит вон с тем горнистом! У нее весло отпало, у него горн, теперь они свободны! – Так он же молодой еще! – Интересно, а его тоже стукнули бутылкой? Все безудержно веселились по этому поводу. Одна Аксинья оставалась совершенно серьезной. Она смотрела на горниста, не мигая. Первым это заметил Никита: – Ты что? Ася, о чем ты задумалась? – Его передвигали... – О чем ты? – Его передвигали или снимали, а потом снова устанавливали... – Кого? – не понимал Никита. – Горниста!