— Я рассказал потому, что ты попросила, — наконец отвечает Билли и включает радио. 5 Они останавливаются на ночь в очередном дешевом мотеле; вокруг Вегаса и его пригородов таких клоповников пруд пруди. Пока Билли регистрирует на стойке Далтона Смита и Элизабет Андерсон, Элис играет на автоматах в холле, вставляя в купюроприемник один за другим четыре доллара. На пятом в поддон для выигрыша с грохотом вываливается десять фальшивых серебряных долларов, и она восторженно, по-детски взвизгивает. Администратор мотеля предлагает два варианта: получить десять баксов наличными или записать их ей на внутренний счет. — Как тут кормят? — спрашивает Элис. — Неплохо, — отвечает администратор, а потом шепотом добавляет: — Лучше бери деньги, дорогая. Элис забирает выигрыш, и они идут ужинать в соседний «Суперстейкбургер». Элис говорит, что сегодня платит она, и Билли не возражает. После ужина они возвращаются в мотель. Элис садится у окна в его комнате и смотрит на сплошной поток автомобилей, ползущий в сторону города, на огни отелей и казино впереди. — Город Грехов! — восхищенно произносит она. — А я сижу в мотеле с красавчиком вдвое меня старше. Мама от злости просто кирпичей бы наложила. Билли смеется, запрокинув голову. — А сестра? — Не поверила бы. — Она показывает пальцем на горы вдали: — Это Пайютские горы? — Там у нас север? Тогда должны быть они. Только не горы, а предгорья. Если это имеет значение. Элис поворачивается к нему. Она больше не улыбается. — Расскажи мне, что ты собираешься делать. Он рассказывает. И не только потому, что нуждается в ее помощи. Элис слушает очень внимательно. — Опасная затея. Очень. — Если мне покажется, что дело нечисто, я сразу дам задний ход. Обещаю. — А ты поймешь, что дело нечисто? Как Тако у входа в тот дом в Эль-Фаллудже? — Надо же, запомнила. — Поймешь или нет? — Думаю, да. — А потом все равно войдешь. Вы же вошли в «Веселый дом». И вот чем все закончилось. Билли молчит. Что тут скажешь? — Жаль, мне нельзя с тобой. Он опять молчит. Даже если бы идея не внушала ему такой ужас, Элис нет места в его плане. И она это понимает. — Неужели тебе так нужны деньги? — Я могу обойтись и без них. К тому же большую их часть я уже пообещал Баки. Я не ради денег иду на дело. Ник плохо со мной обошелся. Он должен получить по заслугам, как и те мерзавцы, что тебя изнасиловали. На сей раз молчит уже Элис. — И еще кое-что. Вряд ли это Ник придумал меня убить. И я точно знаю, что шесть миллионов за мою голову дает не он. Я хочу знать кто. — И почему? — Да. Это тоже. 6 Наутро Билли первым делом заглядывает в кузов пикапа: инструменты были просто привязаны, никаких замков или иной защиты от воров. Однако все лежит на месте. Что, впрочем, неудивительно: отчасти потому, что и сам пикап, и его содержимое выглядит видавшим виды, а еще потому — Билли с годами это понял, — что люди в большинстве своем честные и чужое брать не привыкли. Те, кто привык брать чужое (вроде Триппа Донована, Ника Маджаряна и его боссов), — редкостные сволочи, которым здесь не место. Билли думает чиркнуть Баки сообщение. Пусть узнает, какая у Маджаряна машина (она должна стоять на вип-парковке у «Дабл Домино», и у нее наверняка выпендрежные номера). Но нет. Это лишнее. Баки нетрудно навести справки, но такие вопросы неизбежно привлекут внимание. А это последнее, что сейчас нужно Билли. Он надеется, что к этому времени Ник начал успокаиваться. Как только открываются магазины, они с Элис отправляются в ближайшую «Ульту». На сей раз косметика нужна ему, но пусть все купит Элис, она куда лучше в этом разбирается. После «Ульты» она просится в казино. Это плохая идея, но в ее глазах столько восторга и надежды, что у Билли язык не поворачивается сказать «нет». — Только на Стрип и в казино при больших отелях мы не пойдем, — говорит он. Элис заглядывает в телефон и рассказывает, как проехать в «Отель и игорный дом Большого Томми» на востоке Лас-Вегаса. На входе у нее просят удостоверение личности, и она с апломбом показывает охраннику права на имя Элизабет Андерсон. Пока она бродит по казино, глазея на рулетки, столы для крэпса и блэк-джека и без конца вертящееся «Колесо фортуны», Билли поглядывает по сторонам в поисках парней определенного типажа. Таких в «Большом Томми» нет. Здесь, на задворках, за столами сидят солидные мамаши и папаши, которые явно могут позволить себе проиграться. Билли опять приходит в голову, что Элис очень изменилась — это уже не та девушка, которую он тащил из канавы под проливным дождем. Она почти в норме. И если то, что он затеял, травмирует ее еще сильнее, чем пережитое, — это целиком его вина. Черт, да катись оно все к чертям, надо просто вернуть ее в Колорадо, думает Билли. И тут же вспоминает, как Ник плел ему про безопасную «квартирку» в Висконсине, все это время зная, что по дороге в Висконсин — миль эдак через пять — Дана Эдисон пустит ему пулю в лоб. Ник должен заплатить. А еще он должен познакомиться с настоящим Билли Саммерсом. — Как тут шумно! — восклицает Элис. Щеки у нее порозовели, глаза разбегаются. — Во что мне сыграть? Внимательно осмотрев игроков за рулеткой, Билли ведет ее туда и покупает фишек на пятьдесят долларов. Все это время в голове стучится: плохая идея, плохая идея. Новичкам везет, а Элис везет просто феноменально. За десять минут она выигрывает двести долларов, и народ вокруг уже начинает ей аплодировать. Билли такое внимание не по душе. Он уводит Элис к пятидолларовым автоматам, где она за полчаса выигрывает еще тридцать баксов. Потом она поворачивается к нему и говорит: — Жмешь кнопку и ждешь, жмешь кнопку и ждешь, и так все время. Тупо, да? Билли разводит руками и невольно улыбается. На ум приходят слова Робин Макгуайр: мол, улыбка — это когда зубы видно, а иначе не считается. — Заметь, ты сама это сказала, не я, — говорит он. И показывает зубы. 7 После казино они идут в кинотеатр «Сенчури 16» и смотрят целых два фильма подряд — комедию и боевик. Когда последнее кино заканчивается, на улице уже почти темно. — Перекусим? — предлагает Элис. — Выбирай любое место. Но я объелся попкорна и «Кислых человечков». — Может, просто по сэндвичу? Хочешь, расскажу хорошее про свою маму? — Конечно. — Иногда — если я была паинькой — мама устраивала мне Чудо-день. На завтрак пекла блинчики с шоколадной крошкой, а потом я придумывала, что мы будем делать. Разрешалось почти все: отправиться за яичными сливками[61] в аптеку «Грин лайн», купить мягкую игрушку — дешевую — или прокатиться на автобусе до конечной. Почему-то я любила это делать. Глупо, да? — Нет. Она берет его за руку — без малейшего стеснения — и принимается раскачивать ее туда-сюда. — Вот сегодня был как раз такой день. Особый. Чудо-день. — Я очень рад. Элис поворачивается к нему. — Не дай им себя убить, — решительно и яростно произносит она. — Не дай, ты понял меня? — Понял. Не дам, — отвечает Билли. — Хорошо? — Хорошо, — кивает она. — Все хорошо.