— Как вы по магазинам прошвырнулись? Все хорошо? — В целом да. Перед тем как мы заглянули в «Коммон тредс» за твоей ковбойской шляпой — кстати, забыл тебе показать эту красотку, — она начала задыхаться. Что-то запела себе под нос — я не разобрал слов — и сразу успокоилась. Билли догадывается, что она пела. — А когда тачку покупали, Элис такое устроила — ты бы видел! Сразу положила глаз на этот пикапчик и одним махом скинула цену с сорока четырех сотен до тридцати трех. Сперва Рикки уперся на тридцати пяти. Тогда она взяла меня за руку и говорит: «Пошли отсюда, Элмер, он, конечно, милый, но настроен несерьезно». Можешь в это поверить? — Вообще — могу, — смеется Билли. Баки почему-то не смешно. Он мрачнеет. Билли спрашивает, что случилось. — Пока ничего, но мне это не нравится. — Он опускает бутылку и смотрит Билли в глаза. — Мы с тобой вне закона, верно? Сейчас так почти не говорят, но сути это не меняет. Элис пока законопослушный человек. Только это ненадолго, если она и дальше будет с тобой якшаться. Видишь ли, она влюблена в тебя по уши. Билли тоже отставляет бутылку. — Баки, я не… У меня и в мыслях… — Я знаю, ты не пытаешься затащить ее в койку. Возможно, она к тебе в койку и не рвется — после того, что с ней случилось, — но ты спас ее, вернул к жизни… — Ничего подобного… — Ладно, хорошо, не вернул, но ты дал ей время и возможность начать этот процесс. Это не меняет факта, что она влюблена в тебя и пойдет с тобой хоть на край света, если ты позволишь. А если ты позволишь — ей конец. Выговорившись, Баки замолкает. Ради этой беседы он и вытащил Билли на веранду. Переведя дух, он выпивает в один присест полбутылки пива и зычно рыгает. — Давай, поспорь со мной. Если я приютил вас на пару дней, это еще не значит, что вы и пикнуть не смеете. Готов выслушать доводы. Билли нечего ему сказать. — Ну да, возьми ее с собой в Неваду. Найди дешевенький мотельчик за городом и оставь ее там, пока сам на дело пойдешь. Если выберешься живым, чистеньким и с деньгами, дай ей побольше и отправь обратно на восток. Вели по дороге навестить меня и напомни, что поддельные документы ей больше не нужны. Она может снова стать Элис Максуэлл. Он поднимает указательный палец, на котором уже заметны первые артритные узлы. — Но только при условии, что ты не впутаешь ее в это дело! Понял? — Да. — Если чистеньким ты не выйдешь, то скорее всего не выйдешь вовсе. Ей будет сложно это принять, но такова жизнь. Введи ее в курс дела. Ладно? — Ладно. — Скажи, что если не проявишься через несколько дней — сам решишь, какое время она должна выждать, — пусть возвращается сюда. Я дам ей немного денег. Тысячу, может, полторы. — Ты не обязан… — Знаю. Но я хочу ей помочь. Она мне нравится. Не ноет — хотя имеет право. И потом, эти деньги ты уже отработал. Ты мой единственный клиент. Года четыре как. Больше я уголовщиной не занимаюсь — пугливый стал. Если что-то пойдет не так, любой из этих отморозков может меня сдать, а я слишком стар для тюрьмы. — Хорошо. Понял. Спасибо. Спасибо. Душ выключается. Баки подается к Билли через подлокотник своего кресла. — Знаешь, котенок, которого решила выкормить собака, привязывается к ней, как к родной матери. И с утятами та же история. В зоологии это называется запечатление, или импринтинг. Вот и у нее произошло запечатление на тебя, Билли, и я не хочу, чтобы она пострадала. Дверь ванной открывается, и Элис выходит на веранду в синем банном халате — видимо, это халат Баки, потому что длинные полы доходят ей почти до босых ступней. Волосы она убрала наверх, заколов дюжиной невидимок, и прикрыла прозрачным полиэтиленом. Платиновая блондинка из нее, конечно, не получится, свои волосы слишком темные, но все равно перемены будут разительные. — Как вам? Пока не очень понятно… — Вроде неплохо. Всегда был неравнодушен к грязному блонду. У моей первой жены были как раз такие волосы. Она стояла у музыкального автомата, я увидел ее и пропал. Ну и дурак был. Она рассеянно улыбается, но продолжает вопросительно смотреть на Билли: ей важно его мнение. Конечно, Баки прав. На «Ютьюбе» был забавный ролик: птица купается в собачьей миске, а собака — немецкий дог — спокойно стоит и смотрит. Еще Билли вспоминает старую пословицу: если ты спас кому-то жизнь, ты навсегда за него в ответе. — Выглядишь сногсшибательно, — говорит он, и Элис улыбается. Глава 19 1 Билли и Элис живут у Баки пять дней. Утром шестого дня — когда Господь предположительно создал зверей земных и птиц небесных — они грузят свои вещи в «додж-рэм» и готовятся к отъезду. Билли надел светлый парик и очки без диоптрий. Поскольку пикап большой, они сваливают все свои нехитрые пожитки назад. Древняя косилка так и остается в кузове. К ней присоединились триммер, воздуходувка и старая штилевская бензопила. В прицепе, который изначально был пуст, теперь стоят четыре картонные бочки, купленные в магазине хозтоваров «Лоуз». Баки и Билли хорошенько их попинали, чтобы состарить, и наполнили всяким инвентарем. Его они приобрели с молотка — какой-то банк в Недерленде закрывался и распродавал имущество на аукционе. Бочки надежно закрепили в прицепе при помощи тросов. — Ты должен выглядеть как современный перекати-поле, — сказал Баки, пока они пинали друг другу бочки. — В Западной Девятке таких как собак нерезаных. Они кочуют с места на место в поисках какой-нибудь работенки, выполняют ее, получают деньги и едут дальше. Элис спросила, что такое Западная Девятка, и Баки перечислил девять штатов: Колорадо, Вайоминг, Монтана, Юта, Аризона, Нью-Мексико, Айдахо, Орегон и — конечно же — Невада. Пикап действительно смотрится правдоподобно. Возможно, они немного перестарались с мерами предосторожности — столько трудов ради одной короткой поездки. Баки наверняка прав: охотники за головами должны кучковаться в пределах Вегаса. Зато потом, когда Билли с Элис доберутся до «Вышины», маскировка может сыграть ключевую роль в успехе всего предприятия. — Было здорово, — говорит им Баки на прощанье. На нем комбинезон и футболка с группой «Old 97’s». — Рад, что вы ко мне заехали. Элис обнимает его. Ее светлые волосы красиво блестят в лучах утреннего солнца. — Билли? — Баки протягивает ему руку. — Береги себя. Билли так и подмывает его обнять — у мужчин такое нынче принято, — но он сдерживается. Эти братские объятия всегда были ему не по нутру, даже в Ираке. — Спасибо, Баки. — Он берет его ладонь обеими руками и легонько стискивает, помня об артрите. — За все. — Рад был помочь. Они садятся в машину. Билли заводит двигатель. Тот сперва работает с перебоями, потом выравнивается. Баки согласился найти человека, который отвезет «форд-фьюжн» обратно в Ред-Блафф — чтобы к Далтону Смиту не было никаких претензий. За это я тоже буду в долгу, думает Билли. Он разворачивает старый пикап к дороге. А когда уже хочет включить первую передачу, Баки вдруг начинает махать руками и подбегает к машине с пассажирской стороны. Элис опускает стекло. — Я тебя жду, — говорит он. — Не вздумай лезть в его дела и пачкать руки, поняла? — Да, — отвечает она. Билли приходит в голову, что она просто его успокаивает. Ну да ничего, думает он, уж меня-то она выслушает. Будем надеяться. Посигналив на прощанье, он трогается с места. Спустя полтора часа они поворачивают на запад, на автомагистраль I-70. Впереди Лас-Вегас. 2 Ночуют в Бивере, штат Юта, в очередном неприметном, но на удивление неплохом мотельчике. Они берут навынос по ведерку жареной курятины в кафе «Крейзи кау» и по пути в мотель заглядывают в «Рэйз 66» за парой банок «Бада». Номера у них смежные. Они садятся на улице, сдвинув пластмассовые стулья (куда без них), и пьют холодное пиво. — В дороге я дочитала твою историю, — говорит Элис. — Мне понравилось. Не терпится узнать, что было дальше. Билли хмурится. — Я планировал остановиться на Эль-Фаллудже. — На Лалафаллудже, — с улыбкой говорит она и спрашивает: — Ты разве не напишешь про то, как стал убивать людей за деньги? Он морщится от ее откровенности. Не в бровь, а в глаз. Элис это замечает. — То есть плохих людей. И как ты познакомился с Баки. Мне интересно. Да, думает Билли, я мог бы про это написать. Может, даже стоит это сделать. Тут ведь какое дело: если бы притаившийся за дверью моджахед убил Джонни Кэппса, а не просто отстрелил ему ноги, Билли Саммерса здесь не было бы. И Элис тоже. Его посещает что-то вроде озарения: если бы Джонни Кэппс не выжил, Элис Максуэлл могла умереть от шока и холода на Пирсон-стрит. — Возможно, напишу. Если будет возможность. Расскажи о себе, Элис. Она смеется. Но не заливистым, непринужденным смехом, который Билли успел полюбить. Этот смех означает: не лезь. — Да мне особо нечего рассказывать. Я всегда была невидимкой — из тех, что стараются слиться с мебелью. Знакомство с тобой — единственное примечательное событие в моей жизни. Ну, после группового изнасилования, наверное. — Она печально фыркает.