Огонь качнулся, когда мимо прошел человек. Потревоженные тени немедленно заметались на стенах. Замок в это время был совершенно тих. Звенящая тишина разбавлялась лишь треском огня в факелах и шагами молчаливой стражи, прохаживающейся время от времени по коридорам. До утра оставалось всего полчаса. Дойдя до тяжелой двери, мужчина бросил короткий взгляд на двух стражников, а потом вошел в помещение, не удосужившись даже постучать. – Ваше величество, вы звали? – спросил он, закрывая за собой тяжелую дверь и поворачиваясь к человеку, сидящему за столом. Король поднял голову еще в тот момент, когда услышал звук открываемой двери. Узнав того, кто вошел, он расслабился. – Эйбрасон, проходи, – произнес он, а потом потер переносицу. Ночь работы давала о себе знать. Если он не ляжет в ближайшее время, то вскоре у него начнет болеть голова. Правитель отлично знал, насколько ему будет плохо из-за отсутствия сна, но ничего не мог поделать – работа. Когда мужчина приблизился, король ощутил уже привычное давление силы. Она была тяжелой и ощущалась так, будто кто-то внезапно вздумал подогреть воздух, забыв при этом добавить температуру. Рядом с главой боевых магов всем было трудно дышать. Правитель не исключение. А ведь тот сдерживал свою магию как мог. Просто силы в этом теле было столько, что она не помещалась в нем полностью, даже ужатая до предела. Слегка поморщившись от неприятного ощущения, правитель расслабился. Любой другой король на его месте возмутился бы подобному, но Карот хорошо знал ситуацию Эйбрасона, поэтому спокойно терпел столь неподобающее и даже вызывающее давление чужой силы. Глава боевых магов сел в кресло напротив короля и замер, ожидая разговора. Сапрат внимательно оглядел одного из своих самых ценных людей. Эйбрасон выглядел хмурым и сосредоточенным. Серые глаза слегка мерцали из-за переполняющей человека силы. В остальном тот выглядел как обычно. – Я хочу, чтобы ты взял своих людей и отправился в четвертую зону. Барьер в том месте ослаб. С тобой отправятся барьерщики. Сам понимаешь, для того, чтобы усилить стену, им придется заменить камни накопители. В такой момент может произойти, что угодно. Кроме того, отчеты стражей той зоны мне совершенно не нравятся. Порождения проявляют небывалую активность. Они могли заметить, что барьер ослаб. Во время замены камней вполне могут попытаться прорваться. – Как прикажете, ваше величество, – без особых эмоций согласился Эйбрасон. – Магам-барьерщикам понадобиться два дня для того, чтобы все подготовить. Будь готов к этому времени. Это все. Можешь идти. Мужчина поднялся, обозначил легкий кивок и вышел из кабинета. Король вздохнул свободнее. Всё-таки ощущать на себе воздействие столь подавляющей магии было не так просто. Именно по этой причине рядом с главой боевых магов никогда никого не было. Люди просто не выдерживали постоянного давления. Сбоку послышался шорох. Король замер, а потом нахмурился и поджал недовольно губы. Повернувшись в сторону висящей на стене картины, он вздохнул обреченно. – Кириот, выходи, – приказал он, откладывая перо, которое не так давно взял, желая поставить подпись под очередным документом. Сначала он услышал возню, потом картина резко съехала в сторону, а на пол вывалился клубок из тел. Маленьких тел, если точнее. Карот наблюдал за этим, подавляя в себе зарождающуюся улыбку. Он должен быть строг со своим непоседливым и любопытным сыном и его товарищем, который, несмотря на свою легкую трусливость, всегда следовал за другом, будто привязанный. Вид у мальчишек был такой, словно они собрали всю паутину и пыль в потайных ходах. Если бы он не был полностью уверен в верности герцога Атерна, то ему пришлось бы наказать своего сына за раскрытие секрета тайных ходов замка. – Отец, – выдавил Кириот, выпрямляясь и сверкая глазами так, что сразу становилось понятно – что-то хочет. – Этой был Ринон Эйбрасон? – Ты же знаешь, зачем тогда спрашиваешь? – сурово поинтересовался король. Сын замялся, а его друг – Ленвай Атерн – уже привычно спрятался за его спину. С учетом, что ребенок герцога был заметно выше Кириота, выглядело это странно. Сапрат не знал, почему его ребенок дружит со столь несмелым молодым человеком, но не препятствовал этой дружбе. Мальчишка на вопрос отца слегка смутился, но секундой позже он вскинул на него сияющий взгляд. Король сразу понял, что сейчас тот попросит что-то самоубийственное. И в кого только таким смелым родился? Мелисса – его любовница – имела кроткий нрав и храбростью явно не отличалась. Сам он был, конечно, смел, но не безрассуден. А сын у них получился настоящим авантюристом. А ведь второй принц невероятно умный. Настолько, что даже в свои десять умнее, чем его старший брат. Вспомнив о Дидионе, король ощутил уныние. Он столько сил вложил в своего наследника, а тот его почти разочаровал. Нет, по-своему, Дидион был даже умен, только совершенно не в тех областях, которые требовались для того, чтобы стать в будущем хорошим королем. Чем дольше он наблюдал за своим старшим сыном, тем больше понимал, что тому придется передать титул наследника своему младшему ребенку. Карот не мог позволить, чтобы у власти был столь неоднозначный человек. Не в их время, когда любой неверный шаг может стоить многих жизней. Сапрат надеялся, что со временем Кириот немного обуздает свою безрассудность. Вот недавно, взял и сбежал в город! И ведь как ловко обманул свою охрану, дав им с Ленваем время для исследований. Никто ведь поначалу и не хватился, о пропаже стало известно только спустя пару часов. Хорошо хоть не стал снимать артефакт-маячок, иначе пришлось бы его сыну месяц заниматься уроками стоя. – Можно я отправлюсь с ним? – горячо спросил Кириот, подходя ближе к столу. Карот моргнул, возвращаясь в реальность. Сначала он даже не понял, о чем попросил его сын, потом вспомнил недавний его вопрос. От осознания у бедного родителя волосы на голове зашевелились. – Нет! – ответ его был однозначным. Юный принц сжал губы, глядя на отца исподлобья, но короля этим нельзя было пронять. Он решил, что будет стоять до последнего, но не позволит своему ребенку отправиться навстречу такой большой опасности. Одно дело в городе погулять, а другое – побродить под носом у порождений. Совершенно разные вещи! – Но, отец!.. – начал мальчик. – И слушать ничего не хочу, – перебил его правитель. – Это опасно, Кириот. – Ты ведь уже знаешь, насколько кровожадными и сильными могут быть порождения темной магии, тогда почему просишь о чем-то подобном? – Знаю, – согласился принц. Картинки в книгах были весьма впечатляющими. Кириот ощутил легкий страх, который, впрочем, не мог его остановить. Он, как принц королевства, обязан был побывать везде и увидеть все своими глазами. Вздохнув, он подошел к креслу, на котором еще недавно сидел глава боевых магов – кстати, кумир практически всех мальчишек двора. Забравшись на него, Кириот сел ровно и серьезно посмотрел на отца. Им с Ленваем просто повезло оказаться в нужном коридоре тайного прохода и подслушать разговор короля и Эйбрасона. Юный принц давно мечтал побывать хоть в одной закрытой зоне, поэтому он не желал потерять такой великолепный шанс. Вдохнув воздух, он принялся обстоятельно все объяснять своему коронованному родителю. Судя по лицу отца, тот не был впечатлен аргументами. – Что мне может грозить рядом с Эйбрасоном? – уже ни на что не надеясь, спросил принц. – Это же самый сильный боевой маг за всю историю существования Амитерна. Я обещаю, что буду держаться только рядом с ним. Не буду отходить от него ни на шаг! Карот покачал головой. Мальчик даже не понимал, о чем говорит. Давление магии Ринона не позволит юному принцу оставаться поблизости долгое время. Он просто не сможет сдержать свое обещание. С другой стороны, в словах Кириота был смысл. Нельзя оградить детей от всего, иначе они вырастут слабыми и инфантильными. Королю хватит и одного подобного ребенка. Эта мысль заставила его подумать, что он сам виноват в том, что его старший сын вырос таким, какой есть сейчас. Впрочем, стоило ему глянуть на Кириота, как эти мысли вымело из головы. Не сказать, что воспитание сыновей сильно разнилось. Видимо, дело тут все-таки в чем-то другом. – Возле четвертой зоны сейчас очень опасно. Барьер ослаб. Большой шанс, что порождениям удасться выбраться за пределы огражденной территории. – Ринон Эйбрасон, – Кириот посмотрел на отца со значением. При этом имя главы боевых магов он произнес так, будто это было какое-то заклинание абсолютной защиты. – Я подумаю, – чуть раздраженно сказал король, давая понять, что больше не желает ничего слышать. Кириот подавил улыбку. Он был уверен, что отец согласен отпустить его, только не желает говорить об этом сразу. Соскользнув с кресла, он схватил стоящего с открытым ртом Лени и потащил его в сторону потайного входа. День, по мнению Кириота, начинался просто отлично. Если бы он сказал это вслух, то король вряд ли бы с ним согласился. Пока правитель размышлял о том, как обезопасить своего сына во время поездки, а сам мальчик думал о будущем путешествии, Ринон Эйбрасон готовился к операции. В данный момент он разбирал оружие, которое, по сути, не так уж ему и требовалось. Его магия была сильна, но мужчина все равно не любил оставаться без подстраховки. Мало ли что может произойти. Он знал, что существуют артефакты, способные подавлять магию людей. Вот на такие случаи ему и нужны были всевозможные ножи, меч и арбалет. Приказ короля не слишком его удивил. Ринон уже слышал об ослаблении барьера около четвертой зоны. Было понятно, что рано или поздно король решит заменить в том месте накопители, подпитывающие ограждение. В последние недели его что-то тревожило, но Ринон никак не мог понять, что именно. Какое-то странное ощущение будто бы щекотало на грани подсознания. Оно было столь неуловимо, что он никак не мог поймать и понять, что это. Нахмурившись, Эйбрасон сел на кровать и задумался. Странное чувство могло быть криком интуиции, которая о чем-то пыталась его предупредить. С ним подобное уже бывало. Правда, ощущения в этот раз отличались. Почему-то ему казалось, что нечто, не дающее ему покоя, находится где-то совсем рядом. Это весьма раздражало. Ринон не любил чего-то не понимать или о чем-то не знать. Глава 13 Через пару дней, Вера решила, что пора попробовать. Ничего сложно в том, чтобы сделать нить с помощью обычного веретена не было. По крайней мере, так казалось. Собрав хороший пучок паутины, она привязала его к палке, отщипнула немного и приступила к работе. Поначалу ничего не получалось. Во-первых, паутина хоть и была чем-то похожа на шерсть, но все-таки ею не являлась. Стоило ее сжать сильнее, чем следовало, как все слипалось. Во-вторых, в отличие от Верайи сама Вера занималась чем-то подобным давно – ей требовалось время, чтобы вспомнить, как это делается. На первый раз нить получилась не слишком длинной. Кроме того в одних местах она вышла слишком толстой, в других опасно тонкой. Но даже такой вариант весьма воодушевил Веру. Вивьен поначалу смотрела на ее работу с недоумением, потом интересом, а под конец задорно сверкала глазами, то и дело пытаясь отобрать у дочери веретено. – Думаю, не стоит снимать паутину со стены, – внесла предложение женщина, новым взглядом окидывая неожиданный материал для работы. – В месте перевязки она вся слипается. А сама нить? Вивьен взяла то, что получилось у Веры, и задумчиво помяла тонкую веревочку в руках. Нить тоже обладала легкой липкостью, кроме того гнулась, а после не принимала изначальную форму. Вере она напоминала чем-то скрученную пищевую пленку, которой в ее первой жизни обматывали различные продукты. На несколько дней новая задача настолько увлекла их обоих, что и Вера и Вивьен проводили все свое свободное время в попытках сделать качественную нить, из которой потом можно было что-нибудь связать. От этого занятия их отвлек очередной заказ. Ничего необычного, просто одна из соседок захотела себе новое платье. Обычно Вивьен не бралась за что-то сложное, ограничиваясь самыми простыми работами. Как она сама объясняла, клиентам, а особенно клиенткам было очень сложно угодить. Поначалу она пыталась шить платья, но многие отказывались потом от результата, объясняя это тем, что вышло совсем не то, что они хотели. Потом, чтобы вернуть потраченные на материал деньги, приходилось потратить много времени. В итоге Вивьен начала работать с тем, что не вызывало особых сложностей. Ничего проще, чем сделать тот же чепец или мешок для овощей не было. Впрочем, многие женщины вполне справлялись с такой работой сами, поэтому Вивьен и не могла похвастаться большим количеством заказов. Вера не разделяла мнение матери. Она считала, что так работать нельзя. Да, в пошиве платьев был определенный риск, но без него никак не заработать нормальных денег. Если всю жизнь шить мешки для картошки, то к концу жизни так и останешься нищим. Это, конечно, если речь не идет о массовом производстве. В итоге ей все-таки удалось уговорить Вивьен – та приняла заказ. Женщина была недовольна происходящим, но не стала сильно сопротивляться, решив, что позже порыв дочери пройдет, и она перестанет грезить о чем-то заоблачном. Ткани Вивьен сама не делала, покупала их у ткача, живущего вверх по улице. Мужчина, как и остальные мастера, держал рецепт изготовления материала в строгом секрете. Готовую ткань он сам красил, и только потом продавал. Вера понимала, что матери, привыкшей долгие годы работать по одной схеме, будет сложно вносить какие-либо изменения, поэтому она решила действовать постепенно. Для начала купила ткани чуть больше, чем им требовалось для простого платья. Часть попросила оставить неокрашенной, якобы для украшения платья. Ткач не стал спорить, но посмотрел чуть недоуменно. На его лице так и было написано, что он не понимает, зачем кому-то может понадобиться украшать свою повседневную одежду. Материал, который она приобрела, был обычного коричневого цвета. Лично самой Вере такой цвет не слишком нравился. Слишком уж он оказался блеклым. Вивьен хотела сразу приступить к работе, но Вера не дала ей сделать это, попросив ничего пока не трогать. После она пару дней ходила по улицам, рассматривая горожанок. Она понимала, что им нельзя сразу шить что-то революционное, это только оттолкнет людей. Нужно было придумать нечто простое, но чуть более красивое, чем обычная одежда женщин этого мира. Цвет, которым была окрашена их ткань, имел максимально возможную для этого мира яркость, но Вере хотелось большего. Пусть местный мастер и хранил молчание, но она все равно знала, что именно люди обычно используют для того, чтобы придать своим вещам цвет.