— Что ж, трех лет для безлюдя более чем достаточно, — заключил Дарт. Мрачное лицо выдавало, что история его тронула, однако он не нашел уместных слов, чтобы выразить сочувствие. — И раз все намекает на появление нового безлюдя, без домографа здесь не обойтись. У Флорианы дрогнуло сердце. Когда-то она мечтала об этой профессии, да отец не позволил, считая, что изучение безлюдей — неблагодарный труд. Откуда коренному жителю Лима, не поднимающему головы от чертежного стола, было знать, что в других городах все иначе. И пусть Флори подчинилась воле отца, она чувствовала щемящую тоску каждый раз, когда слышала о домографах — ученых, чей предмет интереса находился на стыке архитектуры и биологии; людях, которые разбирались в том, что другим казалось непостижимым. До сих пор это вызывало у нее благоговейный трепет. — Пусть дом осмотрят. Безлюди разные, и пока никто не знает о нем, — Дарт обвел взглядом кухню, — вам лучше не оставаться здесь. — Это опасно? — ахнула Офелия. — Раньше времени бояться не стоит, — успокоил он. — И все-таки лучше не рисковать. Офелия согласно закивала, поддерживая его даже после того, как он выставил их вдвоем за порог своего дома. Флори бросила недоверчивый взгляд на Дарта, правдоподобно отыгрывающего роль заботливого простачка. — Если ты уверяешь, что это безлюдь, — начала она с вызовом, — объясни тогда, почему у нас нет лютена? По твоим же словам, местным безлюдям нужен посредник для связи с внешним миром. К Дарту вернулась его самодовольная усмешка. — Некоторые обходятся без помощников, а случается и так, что безлюди выбирают их слишком долго. Возможно, безлюдь воспринимает вас слугами и когда-нибудь заявит об этом. Ну и наконец, лютен может быть уже здесь, вы просто его не замечаете. От последнего предположения сестры пришли в ужас и, переглянувшись, поняли чувства друг друга без слов. Что если шаги и голос на чердаке принадлежали лютену? Что если все это время рядом с ними жил кто-то чужой? — Можем осмотреть дом сейчас, — предложил Дарт. Флори отказалась, поскольку не хотела принимать помощь от незнакомого человека. Ее тревожила навязчивость Дарта, ибо она чувствовала в его поведении какой-то подвох. Что-то странное, неуловимое, вызывающее беспокойство. Намного безопаснее, думала она, попроситься на ночлег к господину Лаберу. — Спасибо, это чересчур. Мы сами можем позаботиться о себе, — заявила Флори и одним взглядом дала понять, что ее не переубедить. Дарт пожал плечами. Никого уговаривать он не собирался. Во всяком случае, небрежный жест говорил о том, что отказ его ничуть не расстроил. — Помощь домографа тоже «чересчур»? — уточнил он и лукаво ухмыльнулся, когда Флори ответила, что домограф может прийти. Офелия смотрела на нее с обидой и укором — вот уж кто был готов сбежать отсюда немедля. Она попыталась запугать Флори тем, что дом действительно опасен. — Фе, мы живем здесь полгода, и ничего не случилось. — А грабители — это, по-твоему, ничего? Или раз тебя здесь не было, то не считается?! — огрызнулась сестра. — Да когда ты поймешь, что… — Она не успела договорить, потому что вмешался Дарт: — Дамы, я прошу прощения, но, кажется, у вас что-то сгорело. Флори ахнула и вскочила из-за стола, вспомнив о выпечке на огне. Пироги уже сгорели и стали похожи на ломкие куски углистого сланца. Столько продуктов пропало, и все из-за Дарта, будь он неладен! Вне себя от злости, она обернулась, готовая высказать ему все, что думает… и растерянно застыла. Дарт исчез. Стук, раздавшийся из подвала, выдал беглеца. Прощаться он, очевидно, не умел. Флори метнулась к люку и, заглянув в черноту подвала, смело вскочила на лестницу. Если бы не Офелия, подоспевшая с фонарем, она бы последовала в кромешную тьму. Нужно запереть дверь в подвале, чтобы больше никто не смог вот так бесцеремонно заявиться к ним. Каменные стены в подвале дышали стылой сыростью. Выставив фонарь перед собой, Флори сделала пару неуверенных шагов вперед и остановилась, когда под ногами захрустело битое стекло. Темно-красные лужи, напоминавшие кровь, оказались разлитым вином, что с давних лет хранилось в бутылках. Она прошла дальше, минуя упавшие полки, и остановилась перед дверью: кривой и грубо сколоченной из досок. За ней скрывался тоннель, из глубины которого слышался тихий гул, будто коридор был дымоходом, где завывал ветер, и тянуло из него чем-то горьким. Флори захлопнула дверь, не решившись идти дальше. Мало ли куда на самом деле вел этот подземный ход и какие ужасы таил. Может, Дарт хотел заманить их сюда? Пугающее подозрение заставило ее действовать. Спотыкаясь об уцелевшие бутылки и пачкая подол платья в лужах вина, Флори разобрала завалы, нашла крепкую доску и сообразила из нее что-то вроде подпорки. Видимо, саму дверь сделали наспех и не позаботились о ее надежности. Когда Флори вернулась, вместе с сестрой они закрыли люк, приколотили деревяшку к полу, чтобы получилась задвижка, а сверху еще взгромоздили сундук с обувью. К тому времени они окончательно вымотались, а им еще предстояла муторная уборка на кухне. После долгих споров сестры договорились, что попросятся на ночлег к господину Лаберу, живущему неподалеку. Во всем Пьер-э-Метале не было людей гостеприимнее, чем его семья. Каждый раз, когда Флори приходила за рамами для картин, госпожа Лабер норовила усадить ее за стол или передать угощение Офелии, а старший сын Райт вызывался помочь, чтобы донести несколько реек до дома. Наскоро собирая дорожный чемодан, Флори сложила пару сменной одежды для двоих, конверт с документами и художественные принадлежности. Она как раз укладывала последние вещи, когда в доме что-то громыхнуло. — Слышала? — ахнула Офелия. Флори наказала сестре оставаться здесь, а сама отправилась проверить дом. Крадучись прошла по коридору и, определив, что звук доносится из кухни, спустилась на первый этаж. По пути зажгла все лампы, хотя не надеялась, что свет защитит ее. Полы на кухне сотрясались от череды мощных ударов. Кто-то неистово рвался наружу. Если бы не сундук, люк не выдержал бы такого напора. Флориане почудился слабый полустон, похожий на завывание ветра, — южане называли это «хором призраков». Следующие несколько ударов оказались такой силы, что деревянные полы заходили ходуном, будто перекладины подвесного моста. Мусорное ведро опрокинулось, вывернув все содержимое. Кружка, выпавшая вслед за кусками горелого теста, со звоном покатилась к ногам Флори, — целая и невредимая, будто расколотые части срослись между собой. Это невозможно. Она попятилась к выходу и, когда из подвала снова раздался шум, уже без раздумий бросилась за сестрой. Лестница шаталась под ногами, доски скрипели, куски побелки осыпались с потолка. В коридоре Флори едва не столкнулась с Офелией. Белая как мел, она торопилась сбежать из дома и уже сделала бы это, если бы не тяжелый чемодан. Флори перехватила ношу и поторопила сестру, пропустив вперед, чтобы не терять ее из виду. Мерещилось, будто звук доносится уже откуда-то сверху, а потом опять снизу… или совсем рядом. Свет то почти затухал, то слепящей вспышкой появлялся вновь. Когда дом резко качнулся, Флори упала на колени, чудом успев схватиться за перила, чтобы не последовать за чемоданом, который с глухим стуком запрыгал по ступеням. Офелия помогла ей подняться и доковылять к выходу. Впопыхах они едва не забыли свои вещи. Флори пришлось возвращаться, и дом на прощанье чуть не пришиб ее дверью. Замки клацнули за спиной, точно зубы в пасти чудовища. Пути назад не было. Растерянные и онемевшие от испуга, они зашагали по улице, почти ничего не видя вокруг. Черной бездной перед ними разверзлась городская окраина с ее полями и пустошами, ветхими лачугами и фермерскими бараками. От сбившегося дыхания в груди засвербело, точно легкие вдруг поросли колючками, и Флори поморщилась, пытаясь угнаться за бойкой сестрой. Чемодан вдруг стал невыносимо тяжелым. Вот уж где пригодилась бы помощь носильщика Райта. Подумав о нем, она обернулась на дом господина Лабера и с сожалением признала, что туда идти нельзя. Примерные и дотошные в своей помощи, Лаберы непременно вызовут следящих и сделают только хуже. Пришлось признать, что Дарт — единственный, к кому они могут попроситься на ночлег. Он не станет задавать лишних вопросов и вызывать стражей правопорядка, что уже доказал своим молчанием ранее. Вокруг клубилась тьма, и небо без луны и звезд, проглоченных тучами, казалось непроницаемым, пока его не расчертили всполохи молний. Спасаясь от надвигающейся грозы, сестры ускорили шаг, почти побежали, но дождь настиг их у пшеничного поля, хлынув резко, будто поток воды из опрокинутого ведра. Нет, этот город определенно издевался над ними… Хлесткие капли били по лицу, стекая за вороты платьев, ноги увязали в размякшей земле. Вспышки молний стали такими частыми, что уже напоминали мигающие лампочки, а гром зазвучал точь-в-точь как шум из подвала. На миг Флори показалось, что она очутилась в доме и переживает этот ужас заново. Наконец сквозь пелену дождя показался безлюдь с парой тускло горящих, точно глаза, окон. Уставшие и насквозь промокшие, сестры постучали в дверь, и та медленно распахнулась. За ней никого не было. Они осторожно переступили порог и застыли, не решаясь пройти дальше. Флори оглядела просторный холл, с волнением осознавая, где находится. Она всегда мечтала исследовать безлюдей, но никак не ожидала познакомиться с одним из них при таких обстоятельствах. Беспокойно ощупывая пространство, ее взор наткнулся на фигуру, возникшую на лестнице. Дарт выражал собою сплошное удивление: взъерошенный, закутанный в одеяло и, очевидно, только что вылезший из постели. — О, дамы, какими судьбами? — С нашим домом творится… — путано начала Офелия. — …что-то очень странное, — завершила Флори. — Так-так, а если поподробнее? Со всей присущей ей любезностью Флори спросила: — Можно для начала переодеться? — А чем вас не устраивает мой наряд? — хохотнул Дарт в одеяле. — Я имела в виду нас, — заметила она. — На улице дождь, мы до нитки промокли. Он прищурился, внимательно изучая их. Грязь на ногах, прилипшие к телам платья, мокрые волосы… Дарт подытожил: — И вправду до нитки. Что ж, тогда можете воспользоваться ванной. Правда, со сменной одеждой проблемы, у нас разный стиль. Дарт спустился, шлепая босиком по ступенькам. Край одеяла шлейфом волочился за ним. — Мы взяли одежду с собой, — бросила вслед Флори. — О, так вы к нам надолго? — крикнул он уже из кухни. Флори было открыла рот, чтобы ответить, но Офелия схватила ее за руку, увлекая за собой. Они поднялись по лестнице и нырнули в ванную комнату, полную нагретого воздуха и запаха мыла. Офелия действовала уверенно и непринужденно, почти по-хозяйски. — Я смотрю, ты неплохо ориентируешься здесь, — ехидно заметила Флори. — Не будь колючкой. — От колючки слышу. Сестры переоделись, а промокшие платья оставили сушиться. Они провозились так долго, что Дарт утомился ждать и завалился на стол, подперев голову рукой. — Чай остыл, — с досадой сказал он, жестом приглашая их сесть, а потом с сарказмом добавил: — С удовольствием выслушаю рассказ о том, как вы были ко мне несправедливы. Флори уловила его хитрый взор и поняла, что Дарт обращался к ней, но отвлекаться на извинения не стала. — Кто-то пытался проникнуть в дом через подвал. Дарт присвистнул, очевидно, выражая свое удивление: — Ты уверена, что кто-то был там? — Совершенно точно! — поддакнула Офелия, желая поучаствовать в разговоре. — Кто-то нашел тот же ход. — Это вряд ли… — нахмурился Дарт. — Разве что кто-то из лютенов… Хотя никто не стал бы ломиться в закрытые люки. У нас так не принято. — Но ты же так делал! — Я не считаюсь, — отмахнулся Дарт, и Флори не поняла, говорит ли он всерьез или лукавит. В любом случае объяснение звучало неубедительно. Затем сестры, перебивая друг друга, рассказали о том, как дом взбесился и им еле удалось выбраться оттуда невредимыми. — Знаете что, дамы, — заявил Дарт, вальяжно откинувшись на спинку стула. — Предлагаю решать вопросы на свежую голову. Допивайте свой чай и отправляйтесь спать. А утром подумаем, что с этим делать.