Повисло долгое тревожное молчание. В нем ощущалось непреодолимое желание что-то сказать и осознание, что слова здесь бессильны. Флори продолжила бинтовать руку, а Дарт — безучастно наблюдать за ее пальцами, будто принял это за фокус и ждал невероятный финал. Все закончилось банально: парой узлов, скрепляющих повязку. Офелия сходила за веником и совком, а потом стала подметать осколки с таким видом, словно ничего страшного не случилось. Подумаешь, безлюдь преподал урок. Он мог сделать что похуже: разбить окна, обрушить люстру или целый потолок. Но дом не хотел наказывать, а лишь предупреждал — как обозленный пес, который не нападает, а только рычит да скалит зубы. Стены безлюдя монотонно гудели, словно внутри работал какой-то ламповый механизм. Когда сквозь гул прорезался звон дверного колокольчика, Офелия поспешила встречать гостя, надеясь, что его появление разрешит проблему. Дес сам был ходячей проблемой. — На улицах не протолкнуться! — заявил он с порога, шумно выдохнул и вытер пот со лба краем платка, повязанного на запястье. Офелия представляла, что творилось в городе. Сегодня местные праздновали Первые колья — день, когда основали Пьер-э-Металь. Легенда рассказывала о семье ремесленников, застрявшей на пустыре. Они направлялись в речной порт, чтобы сбыть товар, но сломанное колесо в телеге остановило их на полпути. Тогда они развернули торговлю прямо там: вбили в землю колья и растянули торговую палатку. На удивление место оказалось удачным, и постепенно пустырь стал заполняться и другими находчивыми торговцами. Так вокруг ярмарки вырос целый город. Этот день отмечали торжественным маршем, символичным вколачиванием кольев и масштабным представлением. Подмостки устанавливали на том самом месте, где, по легенде, находилась палатка ремесленников. Здесь, среди самодельных декораций, дети и взрослые разыгрывали сценки, рассказывающие историю основания Пьер-э-Металя. Десу подобная театральщина явно не нравилась. Он еще что-то пробурчал про безумную толпу и плохих актеров, а затем отправился на кухню. — О, ты сегодня в образе героя-любовника, как мило, — сказал Дес вместо приветствия. Похлопав друга по плечу, он уселся за стол с таким гордым видом, словно явился на пир, устроенный в его честь. — И я рад тебя видеть, — без особого энтузиазма ответил Дарт, стряхнув с рубашки воображаемые пылинки. Дес этого не заметил, поскольку уже переключился на Флори, которая поставила перед ним чашку с блюдцем, будто рассчитывала отвлечь. Напрасно. Дес мог болтать даже с полным ртом, что и поспешил доказать. — Ты ведь знаешь эту историю, Фло? — с хитрым прищуром спросил он, поглощая оладьи. В ответ она сконфуженно пожала плечами. Присутствие Десмонда всегда создавало у окружающих волнующее ожидание: никто не знал, что он выкинет. Его слова и действия постоянно соревновались в своей непредсказуемости. — Однажды хозяйка этого дома, Силиция Холфильд, решила взять частные уроки рисования, но талант учителя оказался таким разносторонним, что от любовных страстей их не остановили даже стеклянные стены мастерской. Дес поставил точку в рассказе о сегодняшнем образе Дарта тем, что облизнул мед с пальцев, проигнорировав салфетку. Сложно было понять, что вызвало у Дарта осуждение: его манеры или пустой разговор, но он одарил друга таким взглядом, что мог бы прожечь в нем дыру. — Ты вроде пришел с важными новостями. — Так и быть, расскажу, — нехотя отозвался Дес. — Мне тут рабочий проболтался, что его начальник с недавних пор стал проявлять интерес к землям у холмов. Вид там и вправду хороший. Поставить бы туда несколько домов, да мешают безлюди. Так он и сказал. — Ползущий дом, Дом без окон, Паучий дом… — пробормотал Дарт с закрытыми глазами, словно мысленно рисуя карту города и отмечая на ней безлюдей. Флори спросила, как зовут того находчивого строителя, что позарился на земли под безлюдями. Вопрос застал Деса врасплох. — Какая-то навязчивая фамилия… Джонс? Помс? — Он задумчиво посмотрел в потолок, словно надеясь обнаружить подсказку там, и был вынужден признать: — Я работал под прикрытием, так что пара стаканов вышибла из моей памяти кое-какие детали. Флори ничего не сказала, но всем видом выказала отношение к этому горе-сыщику, который даже имя подозреваемого не запомнил. Дес попытался загладить вину: — Ладно, спрошу у Толстяка Ко. Дарт подскочил на стуле будто ужаленный: — А он там что делал? — То же, что и все остальные делают в таверне. — Дес пожал плечами. — Скверно, что Франко знает о нашем расследовании. — Дарт нахмурился, хотя казалось, что его лицо уже не может выглядеть мрачнее. — Мне пойти и прибить его как нежелательного свидетеля? Дарт ничего не ответил и нервно забарабанил пальцами по столу. Только сейчас Дес заметил его перебинтованную ладонь и спросил, что произошло. Пострадавший отмахнулся, не желая что-либо объяснять. Флори, все еще обеспокоенная отсутствием новостей от домографа, воспользовалась паузой и не преминула о нем напомнить. Десмонд сочувствия не проявил и уж тем более не поддержал идею наведаться к нему домой или в контору. — Всегда мечтал, чтобы он потерялся. Может, оставим все как есть? Дарт усмехнулся, Флори обвела их обоих осуждающим взглядом, который Офелия не раз испытывала на себе. Затем ко взгляду добавился такой же порицающий тон: — Вдруг это что-то серьезное? — Я знаю, куда делся Рин! — хмыкнул Десмонд. — Он вселился в Дарта! Вы поглядите на него: ну вылитый домограф. — Еще раз скажешь что-то про мой вид… — И что будет? Проткнешь меня запонкой? — Дес изобразил выпад фехтовальщика и едва успел убрать руку, увернувшись от ответного удара. — Да хватит вам! — раздраженно воскликнула Флори. Удивительно, но это подействовало. Дес откашлялся и одернул края жилета, будто для следующих слов требовалось выглядеть представительнее: — Ты же собирался в Паучий дом? Так вот, я все подготовил. Дарт кивнул, а Флори, явно недовольная, что такие вещи решаются без ее участия, поинтересовалась, что они рассчитывают найти там после следящих и домографа. — Все знают, как контролировать безлюдей, а я знаю, как с ними нужно разговаривать, — ответил Дарт с хитрой ухмылкой. — Как думаешь, кому они откроют секреты? Глава 16. Ползущий дом Старая колымага лихо промчала по улицам Пьер-э-Металя, вскарабкалась по холмистым улочкам и на последнем издыхании подкатила к Паучьему дому. Такие препятствия и скорости уже были не по силам дребезжащей развалюхе. Безлюдь одиноко стоял на фоне холма, раскинув лапы-подпорки, — будто паук, застывший на зеленой стене. Когда они втроем оказались перед домом, Флори спросила, чем же они будут задабривать безлюдя. Дарт проверил крепость двери, заглянул в замочную скважину и лишь потом ответил: — Страхом. Флори тут же вспомнились рассказы о том, что Паучихе приходилось искать жертв, чтобы услужить безлюдю. Неужели нечто подобное собирался сделать и Дарт? Она осторожно поинтересовалась, чьим страхом будет кормиться Паучий дом. — Моим, — с напускной небрежностью сказал Дарт, а затем повернулся к Десу и скомандовал: — Неси! Когда Дес убежал к машине, Флори получила от Дарта наставления: не нужно задавать вопросы, мешать и бросаться на помощь, если никто не просит. Подобные правила ей совершенно не понравились, но она промолчала, потому что сама увязалась с ними. Дес вернулся с мешком в руках. Что бы ни лежало внутри, перспектива достать это явно его не радовала. Он с немым вопросом смотрел на друга, будто еще надеялся, что тот передумает. — Ты уверен? — спросил Дес, скорчив гримасу. Дарт решительно кивнул. Мешок вытряхнули, из него выпало нечто крупное, из плоти и крови, и покатилось по земле. Дарт невольно отшатнулся и врезался спиной в дверь. Его лицо вмиг стало мертвенно-бледным, в глазах появился нескрываемый ужас, однако он не отвернулся, продолжая смотреть под ноги, где лежала свиная голова. Флори дернулась от неожиданности, хотя страха не испытала. Ее не пугала картина из лавки мясника — она видела подобное каждый раз, приходя на рынок. Почему же Дарт был так напуган? Природа страхов всегда сомнительна, а порой непредсказуема, потому что за каждым из них стоит история… Мысль прервалась, когда Флори ощутила на себе холодное дыхание, будто стояла на сквозняке или у входа в промозглую пещеру. Казалось, тепло ускользает из ее тела и всасывается в замочную скважину с противным хлюпаньем. Безлюдь забирал столько страха, сколько чуял вокруг себя. Насытившись вдоволь, он распахнул дверь, и Дарт ввалился внутрь, рухнув навзничь. — Что с ним произошло? — прошептала Флори растерянно. — Дарт предпочитает не рассказывать, — ответил Дес, а затем брезгливо отпихнул ногой свиную голову, чтобы расчистить путь. Флори молча пошла следом и едва не врезалась в Деса, застывшего на пороге. Может, он хотел подразнить ее или нарочно помедлил, позволяя Дарту прийти в себя. Обернувшись через плечо, Дес заговорщицким шепотом сказал: — Поверь, так проще всего задобрить безлюдя. Мой страх добыть намного сложнее. — И чего же боишься ты? — Флори сложила руки на груди и скептически посмотрела на него, ожидая очередной скабрезной шутки. — Мертвецов, — ответил Дес без тени улыбки. — С тех пор как нашел своего деда в винном погребе. Его откровение пробрало до мурашек. Он не остался в долгу и задал тот же вопрос. Флори ответила, не задумываясь и ни на секунду не усомнившись. Чего же боится она? — Пуговиц. Дес неопределенно хмыкнул, видимо, посчитав ответ неудачной шуткой. Флори решительно протиснулась в дверь и шагнула в Паучий дом, прокручивая в голове один и тот же эпизод: как острый край ромба оставляет на щеке порез. Она рассчитывала вызвать страх, способный еще больше насытить безлюдя. Пусть он нажрется вволю, но раскроет свои тайны. Иначе для чего они здесь? Дарт уже оправился от потрясения и снова выглядел уверенным, будто бы пару минут назад не трясся в панике при виде свиной головы. Они начали поиски с верхнего этажа. Взбираясь по шаткой лестнице, Флори вспомнила Паучиху и ее гуттаперчевое тело, сползающее по ступенькам. Образ ожидаемо вызвал страх, и под потолком загремело, будто кто-то захлопал в ладоши, а эхо распространило звук. Комнаты на втором этаже представляли собой маленькие ячейки — спальни, где раньше ютились строители Почтового канала. Кое-где даже сохранились железные скелеты коек. Здесь было слышно, как, надрываясь, скрипит крыша. Весь дом будто бы раскачивался на ветру, грозясь рухнуть в любой миг, и Флори, шагая по шаткому полу, чувствовала себя канатоходцем. — Жутковато, — проворчал Дес, пробираясь через груду сваленных матрасов. От сырости они покрылись плесенью и провоняли затхлостью. — Только безумец согласится жить здесь. — Лучше помолчи, — резко осадил его Дарт. Он явно знал что-то, позволяющее ему судить о лютине и ее жизни в безлюде. Он поведал историю Паучихи, пока они исследовали очередную комнату. Паучиха пришла не по своей воле. Ее притащили сюда какие-то отморозки: заезжие торговцы или местные пьянчуги — неизвестно. Они не представлялись, когда издевались над ней и оставляли умирать в заброшенном доме. Единственный, кто помог ей, — сам безлюдь. Он предоставил убежище и предложил стать лютиной. Паучиха согласилась, о чем вскоре пожалела. Зверства, которые сотворили с ней, приучили дом к таким чувствам. С тех пор он требовал еще и еще. После рассказа они надолго замолчали. Флори размышляла о судьбе тех, кто связался с безлюдями. Никто не становился лютеном по своей воле. Они соглашались, потому что у них не было иного пути. Остаться в безлюде или умереть. Разве это выбор?