— Благодарю, Ваше сиятельство, — кивнул я, — но не думаю, что мне стоит брать книгу с собой… А после демонстративно развел руки, показывая, что в парадном кителе девать мне ее было категорически некуда. — И вправду, — хмыкнул де Гранж. — Тогда она будет ждать вас здесь, Маловер. Хозяин дома небрежно бросил уникальный труд на стол, и только сейчас я заметил фотографии в рамках. Алиша и молодые мужчины, которых я не знал, но которые были крайне похожи как на девушку, так и на ее отца. Сыновья Джамара де Гранжа. А значит, это совсем не библиотека… — Простите, я совершенно не знаю дом и просто заблудился, — стал я объясняться, как только понял, что вторгся в кабинет главы семьи, но граф де Гранж уже взял со стола конверт с какими-то бумагами и пошел к дверям. — Значит, вы очень удачно заблудились, — не поворачиваясь, сказал мужчина, помахав мне конвертом, будто бы зовя за собой, — через десять минут выезжаем. Пойдемте, господин Кейн, я вас провожу. Когда мы вышли на крыльцо, три черных автомобиля уже стояли с открытыми дверцами, готовые принимать пассажиров. Слуги прикрывали нас зонтами, пока вся делегация де Гранж рассаживалась по местам. В первом автомобиле ехала охрана, во втором — разместились Джамар и Алиша. Мне досталось место в третьей машине, где ехал я и распорядитель. Я даже обрадовался тому, что де Гранжи поехали отдельно. Говорить сил не было, как не было сил думать о том, что произойдет дальше. Было тяжело. — Ты как? — донеслось с переднего сидения, которое уже было занято, когда я залазил в машину. — Пириус? Все же успел? — Не мог не успеть, — ответил мой наставник и тренер. — Хотя перелет из Шаринии был не из простых. — Что там было? — Горный большеног, — хмуро ответил Пириус. — Огромная злобная тварь. «Виконт» даже не пробивал его шкуру, пришлось скакать по скалам с «Матушкой». Водитель даже ухом не повел, впрочем, как и распорядитель. Они все были посвящены в главную тайну семьи, они все были в деле. Я же живо представил, каково было Пириусу — таскать на горбу огромное противотанковое ружье, да и которое к тому же делает, в лучшем случае, четыре выстрела в минуту. Иначе есть риск разорвать ствол. Машины были высшего класса, так что ехали мы мягко, но при этом достаточно быстро. За окном мелькали виды столичного пригорода — восточный Ламхитан сильно отличался от Сонши. Дождь же, что сегодня зарядил с самого утра, вовсе был для этих краев в это время года аномалией. Впрочем, погода отлично передавала мое настроение. Остановились мы у огромного древнего храма Семерым. В отличие от Севера и Запада, Ламхитан остался привержен старой вере, так что тут святилища древних богов уцелели, хотя многие и были заброшены. Кроме храмов Войны и Науки, само собой. У входа уже собралась немалая толпа. Все — из наших, из охотников дома де Гранж. Были люди и из компании, они выделялись на фоне сосредоточенных, суровых лиц тех, кто пережил встречу с тварями, но и клерки были в курсе нашей войны. Видимо, люди из снабжения, логистики, юридического и финансового департаментов торгового дома де Гранж… При появлении Джамара, все как один из присутствующих чуть склонили головы, приветствуя начальство. Граф же лишь мельком кивнул собравшимся, помог своей дочери выйти из машины, а после — проследовал в храм. Я и Пириус пристроились следом за главой дома, стараясь не слишком отставать и не задерживать всю остальную процессию, что уже стихийно выстроилась за нами. На меня бросали непонимающие и любопытствующие взгляды, пытаясь понять, что служивый забыл на этой закрытой церемонии для посвященных. Вот, краем глаза я увидел, как по толпе пошли шепотки, а после недоумение сменилось хмурым молчанием. Видимо, самые любопытные все же узнали, что это за иностранный полицейский вышел из кортежа семьи де Гранж. Внутри, среди огромных каменных статуй Семерых, посреди зала на постаменте лежало закутанное в белую ветошь тело. Так прощались с усопшими тысячу лет назад, так сегодня торговый дом и представители семейства прощались с госпожой Оверсонг. Тело на постаменте казалось совсем крошечным, особенно на фоне статуй древних богов, что будто бы внимательно смотрели на смертных, пришедших в их святилище. Геора, Пал, Фор… Большая тройка, что расположилась прямо напротив дверей, нависала над постаментом, словно они тоже хотели принять участие в церемонии. Госпожа Оверсонг, при всей ее активности, живом уме и ясной памяти, была крайне стара. Никто не знал точно, сколько ей было лет, но некоторые снабженцы клялись, что видели приказы, подписанные ее рукой, еще за двадцатые годы. А это означало, что покойная госпожа директор родилась еще в прошлом столетии. Вот, все желающие вошли в храм и рассредоточились вдоль стен, а вперед вышли жрецы Фора. Пара мужчин в темных балахонах пронесли по храму лампы, что символизировали путеводный свет, который должен был привести душу Оверсонг в Чертоги, после чего была вознесена молитва владыке Фору. Некоторые люди склонили голову, вознося свое обращение богу Луны и Ночи, большинство же стояло по стойке смирно, глядя строго перед собой. Наконец, когда жрецы закончили обряд, и в храме стало пронзительно тихо, вперед выступ Джамар де Гранж. Граф подошел к постаменту, что более чем на метр, возвышался над полом, и, коснувшись пальцами завернутой в ткань головы, произнес: — Госпожа Оверсонг была бессменным директором нашего торгового дома и лидером нашего… предприятия долгие десятилетия. Но каждый присутствующий знает, что человек смертен, за каждым придет Фор и уведет в свои Чертоги. Для целых поколений охотников госпожа Оверсонг была не просто директором, а приемной матерью. Она налаживала связи, лично руководила снабжением и разработкой оружия, курировала боевую логистику… Почти каждый в этом зале обязан госпоже Оверсонг своей жизнью. Я точно знаю, что она неустанно трудилась, трудилась едва ли не больше, чем те, кто сталкиваются лицом к лицу с тварями, за которыми мы охотимся… Все для того, чтобы наш мир стал чище и безопаснее. Дея Оверсонг, твоя охота окончена. — Твоя охота окончена… — выдохнула толпа. На улице стремительно вечерело и, чтобы храм не погрузился во тьму, жрецы прошлись вдоль стен, зажигая лампы и свечи. Электрического освещения тут не было. Вот, к постаменту с укутанным телом Оверсонг подошла Алиша. Я видел, как слезы застыли в уголках глаз храмовницы, но никто и подумать не мог упрекнуть девушку в слабости. Это слезы чистой скорби, слезы невосполнимой утраты. Джамар де Гранж был прав — для охотников Дея Оверсонг была как мать. Мы все понимали, что все те ресурсы и возможности, которые мы получали во время охоты — заслуга торгового дома. А значит, заслуга лично госпожи Оверсонг. Следом за Алишей к постаменту подошло несколько высокопоставленных управленцев торгового дома, а после — и охотники. Пара пожилых мужчин, что совершенно не скрывали своих слез, Пириус и, наконец, очередь дошла и до меня. Сколько раз я виделся с директором? Три? Четыре? В нашу первую встречу она была так внимательна, так умна, обаятельна. На нее хотелось произвести наилучшее впечатление, хотелось заслужить ее одобрение, она располагала к себе. И самое главное — она тебя понимала, понимала тот ужас, с которым ты столкнулся, как охотник, понимала пустоту, что оставляют после себя безликие. Каждое ее слово, каждый жест, каждый вопрос говорили «мне не все равно, ты не один». И от этого становилось легко и тепло на душе. Дея Оверсонг была как целительный бальзам для истерзанных душ охотников и оперативников, что жили в бесконечном ужасе и крови. И вот, теперь она ушла. Я чувствовал десятки устремленных на мою спину взглядов. Чеканя шаг, я подошел к постаменту, снял фуражку и, зажав ее под локтем, начал стягивать перчатки, чтобы коснуться лба покойной. — Когда-то вы сказали мне, что семья де Гранж никогда не отворачивается от охотников, — тихо сказал я. — Я помню это. И я помню ваше наставление, госпожа Оверсонг. Я никогда не сдамся, чтобы не произошло. Я положил пальцы на плотные бинты, в которые было закручено тело, и прикрыл глаза. — Прощайте, госпожа директор. После чего я натянул перчатки, напялил фуражку, вытянулся по струнке и отдал честь. Дея Оверсонг не была полицейским чином или даже гражданкой Сонши, но она была великим человеком, который делал важное дело. Так что тут никакого внутреннего конфликта у меня не случилось. Резко опустив руку и развернувшись на каблуках, я на негнущихся от накативших волнения и тоски ногах вернулся к Пириусу, что сейчас тихо переговаривался с одним из старых охотников. Инструктор успокаивающе положил ладонь на мое плечо, пытаясь приободрить. Я же видел перед собой только белый бинт и очертания лица, что скрывались под ним. Что будет с охотой? Что будет с целой армией, которую содержал дом де Гранж? Я очень надеялся, что у них был кто-то, кто хотя бы отчасти сможет заменить госпожу Оверсонг на ее посту. Но все это будет потом. Сейчас же мы все предавались скорби и прощались с директором торгового дома, ведь с ее уходом из жизни ушла и целая эпоха в истории охотников. И какой будет следующая — никто даже представить себе не мог. Дело №3. Палочник. Запись №1 Воздушная гавань Агиона находилась в десяти километрах от города. Раньше это был военный аэродром, который потом перестроили под гражданские нужды. Ангары, где когда-то стояли боевые самолеты, отдали под ремонтные цеха. Своего производства самолетов у Сонши не было, машины приходилось закупать у ламхитанцев или конфедератов. Были свои авиапроизводства и у токонцев или Кватта, но оттуда поставки были заблокированы по политическим причинам. Тут же, рядом с сиротливо стоящим у самого края летного поля зданием аэровокзала, расположилась автобусная остановка и парковка для такси. Так что после контроля документов, в которые работник вокзала едва заглянул, я сразу отправился туда — ловить машину. С собой у меня была сумка и кейс. В первой — моя парадная форма и оружие. В кейсе — перчатка. Летел в Агион я один. Пириус сказал, что у него дела в Парте, Алиша же осталась с отцом по очевидным причинам — торговый дом требовал внимания членов семьи. Ее братья не смогли попасть на похороны госпожи директора, чье тело было сожжено в полночь, под молитвы жрецов Фора, но скоро они должны прибыть домой. Тогда храмовница сможет вернуться к охоте и, как заверила меня сама Алиша в приватной беседе, она планирует посетить и Агион. С момента убийства лирохвоста, который изуродовал Вартана, дочь Джамара де Гранжа убыла на родину, и виделись мы только за пределами Сонши. Буквально пару раз. Потом уехал и Пириус, так что на последнюю охоту я ходил в одиночку. Как сказал мой инструктор и тренер, если я не смогу справиться с уже знакомой тварью, да еще и при наличии перчатки — то грош мне цена и лучше бы мне погибнуть пораньше, чтобы реликвия дома выбрала себе нового хозяина. Конечно, Пириус шутил, но, как говорится, в любой шутке есть доля правды. Так что, оставшись в гордом одиночестве, я все же отправился убивать тварь, которая терроризировала один из кварталов на правом берегу реки. Именно за этого безликого — а он был мельче, чем тварь, с которой я столкнулся в первый раз — я получил свое очередное звание и удовлетворение ходатайства со стороны господина Варро. На парковке стояло две машины с эмблемой центрального таксопарка. Я уверенно подошел к одной из колымаг, дернул дверную ручку и спросил у водителя: — Свободен? Мужик окинул меня взглядом, словно оценивая платежеспособность. Потом посмотрел на багаж, еще раз — на меня, но в итоге кивнул. — Так точно, начальник, свободен. Он помог мне загрузить мои пожитки в багажник, а когда я уселся на продавленное заднее кресло — лихо крутанул баранку, выруливая со стоянки в сторону города. Хорошо было в Парте. Там два аэродрома. Первый — в черте города, почти в центре. Второй — за его пределами, для более крупных самолетов. Но то вольный Ламхитан с его военной демократией. У нас же, в Сонше, городской аэродром довольно быстро прикрыли — из-за жалоб знатных жителей центра, которым низкий гул моторов над головами мешал вести свой аристократический образ жизни. Так что гражданскую авиацию стыдливо выселили за черту столицы, а для дворян был построен свой, небольшой аэродром на самой окраине, на северо-востоке Агиона, который легко принимал малые самолеты и обслуживал частные машины. — В увольнении али дембель? — внезапно спросил водитель. — А?.. — спросил я. Каюсь, сразу не понял, о чем идет речь — засмотрелся в окно, навалилась усталость. Мне не нравилось летать. Тяжело, шумно. Но невероятно быстро, тут не отнять. — Говорю, окончил службу? Или в увольнении? — повторил свой вопрос водитель. И так неприятно цокнул, будто пытался таким способом вытянуть из зубов застрявший кусок еды. — А с чего вы взяли? — спросил я. Мужик даже не повернулся — только лукаво посмотрел на меня в зеркало заднего вида, как на простофилю. — Так, а как же по-другому? Самолет, есть деньги на такси. А прическа по уставу. Выправка, опять же, как у служивого. Сумка — армейская, хоть и черная. Оружейный кейс. Я с удивлением посмотрел на водителя. — Что, так заметно? — Ну а как же! — воскликнул мужик. — Но это ты не пугайся, начальник, это у меня просто глаз наметанный, детали, значится, подмечаю хорошо! Работа такая! Да я и сам служил, так что военных издалека вижу. — Нет, я не военный, — раздраженно покачал я головой, возвращаюсь к созерцанию пригородов за окном. — Полицейский. — Ну, так тоже из этих! Кто в форме! — хохотнул водитель. — И что, хорошо нынче платят в полиции? Вроде же еще в курсантах должен ходить! Я видел, что он немного нервничает, просто скрывает это за гоготом и болтовней. Видимо, пожалел, что взялся везти мальца, который может и не заплатить. — Центральное управление, — спокойно ответил я, не отрывая взгляда от окна и подавляя желание потянуться рукой к голым щекам, проверить, не начала ли все же расти борода. — Просто молодо выгляжу. Было видно, что таксист мне не поверил. Что-то там сам себе хмыкнул на тему того, что в легавые уже совсем детей набирают, видать, беда в Агионе с кадрами. Вот только эта его болтовня была мне совершенно неинтересна. Впереди — арендная квартира, разбор вещей, а потом — на службу. Завтра утром истекают три дня отгулов, что я взял под конец своей работы в управлении. И уже с утра я должен явиться на участок, куда меня приписали старшим унтер-офицером, а по факту — помощником околоточного надзирателя, потому что… А потому что в то отделение никто не хотел идти работать. Несчастливым оно считалось, и я даже знал, из-за чего. Я попросился в участок, где проходил практику, будучи курсантом, и где почти все сотрудники погибли от когтей скребуна полтора года назад. В груди колыхалось какое-то непонятное волнение. Вернуться на старое место, а было ли это хорошей идеей? Наверное, да. Как показал прошедший год, служба в центральном управлении мне скорее мешала охотиться, чем помогала. Слишком строгий контроль, слишком много бумажной волокиты и лишних глаз. Я был стеснен в своих перемещениях, в свободе действий и гибкости графика. Получив же должность в одном из участков, я обретал большую свободу. Думаю, подчиненные господина Варро проинструктируют моего текущего начальника — я не был уверен, что Юнкер все еще служит на этом месте, особенно, после случившийся бойни — так что у меня будет некоторая свобода действий.