И Добрынин вынужден был отказаться от партизанских действий против караванов. И без того уже, если подытожить, за сезон отработали десяток, шесть из которых дали очень солидный хабар. Может быть они и не заблокировали торговую деятельность Братства, но доставили вполне ощутимые проблемы. И Данил надеялся, что эти проблемы отвлекут Верховного от мыслей о северном комбинате и Убежище. Оставив в покое караваны – нельзя было оставлять в покое группировку. ДШГ переключилось на «рельсовую войну». Бронепоезд – тот же торговый караван, только вооруженный в разы мощнее и перевозящий гораздо большие грузы. И вполне логично, что диверсии на железной дороге должны причинять группировке огромный урон… Обе многострадальные железнодорожные ветки – что в сторону Астрахани, что в Актобе – снова были порваны во множестве мест. Опыт прошлого года показывал, что таким образом обеспечивалось снижение интенсивности движения, а то и полное его прекращение до зимы, пока ДШГ не уходила из региона. За зиму ветки восстанавливались, и с весны нужно было снова наведываться в гости. Однако в этот раз подрывы ни привели к желаемому результату – бронесоставы продолжали движение. Не понимая, почему исправно служившая ранее тактика не приносит теперь должного эффекта, Добрынин, проведя очередную акцию, не ушел, а остался вблизи места диверсии, отодвинувшись в степь и организовав наблюдение. На пятый день ожидания появился бронепоезд – и тогда все сразу же встало на свои места. Подрыв двухсотграммовой тротиловой шашки выбивал из рельсы кусок длинной до сорока сантиметров. Четырехсотграммовой – около метра. Чтобы поднять в воздух насыпь требовалось уже в десятки раз больше, от пятидесяти до ста, а то и более, килограммов. Но расход такого объема взрывчатки Добрынин просто не мог себе позволить. А с вырванными кусками Братство научилось справляться очень быстро и просто. С инженерной платформы, идущей впереди поезда, снималась краном платформа-мостик, крепилась на место разрыва, состав проходил – и замыкающая платформа загружала его обратно. Более того, спустя час к месту разрыва подходил инженерный поезд и восстанавливал нитку буквально за два-три часа. Все затраченные усилия и десятки килограммов использованного тротила были напрасны. Стало понятно – в «рельсовой войне» они проиграли. Впрочем, в общем и целом сезон выдался удачный. В конце сентября, распрощавшись с летучей группой, оказавшей немалую помощь, диверсанты повернули домой. Пожалуй, это был самый длинный выход за все время деятельности Добрынина. Апрель – сентябрь, полгода. Повоевали достаточно, пора и честь знать. Обошли схроны, заполнили хабаром под завязку пять тягачей, забрали восемь цистерн. Два тягача плюс две цистерны предназначались для общины и Мамонова, два тягача – для дележа между бойцами группы. И еще две Добрынин забирал себе. Конечно же забирал и сами машины – дармового груза будет достаточно, а ему еще гараж Нового Убежища забивать. Оставшиеся две цистерны и машина, груженная полностью средствами РХБЗ, где имелось немалое количество демронов, предназначалась генералу. За этот подарок Добрынин рассчитывал на кое-какую помощь… До дома добрались благополучно, переправились через Урал в Илеке. Владимир Николаевич, рассчитывавший, что Добрынин вернется хотя бы в середине лета, намылился было поорать, но два тягача с грузом и топливо мгновенно охладили его пыл. Только руками развел и ушел, довольно мурлыча под нос какую-то песенку. Такая же реакция была у генерала – и было отчего. Вояки все еще не могли решить свои проблемы с Константиновскими складами – остатки мутировавшей спецуры прочно засели в комплексе собачьих вольеров, вынесенном в лес за территорию части и находящемся в достаточной близости от оплавленной проплешины, чтобы не чувствовать дискомфорта от низкого радиационного фона. Сложилась практически патовая ситуация: вояки не могли провести решительный штурм и зачистить вольеры, так как достаточного для успешной операции количества демронов у них не имелось, а спецура хоть и могла выдавить вояк со складов, но не умела организовать спланированную оборону и удержать ангары. В результате ангары находились словно посредине, на нейтральной территории, и время от времени та или другая сторона делали набеги на склады. Иногда успешные, иногда – нет. И тягач с РХБЗ должен был решить эту проблему. Зима тридцать первого – тридцать второго года выдалась по большей части спокойной. Доделывали дела в Новом Убежище, участвовали в рейдах, задавили парочку диких банд, все еще околачивающихся в бетонных джунглях города, тренировал людей, занимаясь обычной рутиной инструктора по боевой подготовке. В феврале помогали заводской группировке удержать гон – задело лишь краем, основной удар пришелся на цыганский поселок. Ну да им и не впервой… Юка продолжала заниматься своими медицинскими изысканиями. Добрынин все ждал, когда же вояки решатся на окончательную зачистку Константиновских складов – и дождался. Едва потеплело и пошли ручьи, генерал бросил своих удальцов на окончательный штурм. Людей собралось достаточно, и вместе с вояками в этот раз работала в полном составе ДШГ «Тайфун». Отличились. Этим Данил рассчитывал убить двух зайцев: научиться самому и научить нескольких человек из группы работать с минометами, тремя батареями которых провели артподготовку по вольерам – и получить с генерала кое-что поинтереснее… У него уже готов был план на предстоящий сезон, и обоим «зайцам» в нем отводилась самая важная роль. Однако в этот раз поговорка сработала лишь наполовину – удалось научился сносно стрелять из минометов. Второго зайчика генерал не дал. – Ты, Серега, мужик боевой и помогал нам очень много… но извини. Ни «Град», ни тем более «Смерч» я тебе не даю. Любая РСЗО сейчас – штука дефицитная. Да, есть. Да, достаточно. «Градов» больше, «Смерчей» поменьше… Но они нужны общине, у меня на них в плане обороны очень много построено. Сиплый, сучий потрох, тоже не дремлет… Хоть и не доходило до того, чтоб реактивную артиллерию использовать, но все может быть. Отдам я тебе сейчас – причем, заметь, для непонятных мне нужд, – а потом самим же и понадобятся. А взять уже будет негде. Так что извини… Никак не могу. Проси еще чего. БТР надо? Возьми пару. Танк? Тоже дам. И снаряды будут. Но РСЗО дать не могу, не выпрашивай. Добрынин понимал и не настаивал. К тому же помнил, что в прошлой петле генерал не поскупился, когда тот же «Град» для штурма Братства понадобился… И все же мысли о том, как покончить с Братством одним ударом, витали где-то на периферии сознания. Да, реактивная артиллерия вещь дефицитная… Но ведь где-то же она еще осталась? Хотя… если и осталась – наверняка и хозяин тоже есть. И просто так – кто даст? А отбирать Добрынин силенками не вышел. Армии личной нет. А была бы – против Братства направил. С армией, впрочем, он погорячился. Слухи расходятся быстро. Зоолог – хабаристый, два года подряд из-за тридевять земель тягачи с трофеями тащит… И он и группа его ни в чем не нуждаются. Тут ведь одно за другое цепляется. Чуть больше денег – чуть лучше оружие и броня, снаряга, больше боезапаса… Это, в свою очередь, позволяет выполнять более сложные задачи – что, опять же, дает еще чуть больше денег на закупку еще лучшей брони и оружия. И так по кругу. А еще – это время. Время на тренировку и оттачивание навыков, освобожденное от необходимости поиска еды и бытовухи. Значит, задача простого сталкера – попасть в эту группу и дождаться сезона. И за добычей уйти… Так думали многие и многие пытались войти в ДШГ, однако Данил вход в группу держал закрытым. Соображение тут было одно-единственное, но основательное: больше армия – меньше контроля за людьми. Масштабнее операции – больше возможность угодить в лапы. А попав туда, человек расскажет все. В результате линия времени может измениться, и кто знает, не придет ли Братство сначала в Пензу?.. А кроме того, своих бойцов для выполнения задач ему было достаточно. Предстоящий сезон большего и не требовал. Добрынин планировал, что даже те силы, которыми располагала ДШГ, смогут сделать лето тридцать второго года плодотворным, результативным и кровавым. И ошибся. Тридцать второй год. Вышли в середине марта, едва лишь закончили с зимними делами. Этот выход обещал быть таким же долгим, и Добрынин честно предупредил Мамонова, что до осени его можно не ждать. Личный состав и техника ДШГ практически не изменилась, разве что прибавился еще один КАМАЗ, кустарно дооборудованный до транспортно-боевой единицы двумя пулеметами и навешанной броней. И – второй обозный УАЗа в таком же буханчатом исполнении. Неприхотлив, жрет в разы меньше, чем тот же тяжелый тягач, по проходимости оценка «отлично». А то что объем полезного груза небольшой, так группе только до региона добраться. Партизаны работают ресурсами противника, да и в нычках запасено было достаточно. Соответственно, вместе с техникой набраны были и водители. Немного, на самую чуточку, но Добрынин набор в группу приоткрыл. Взял шестерых, доведя состав ДШГ до тридцати человек. Снова шли через Илек. Глава, завидев «Тайфун», обрадовался ему как старому знакомому и даже цену на обед слегка скинул. Обедали в два захода – сначала основная группа, потом охранение, сидевшее за пулеметами в броневиках. Хозяин даже слегка обиделся: дескать, третий год здесь ходишь, никогда инцидентов не было. Не доверяешь, что ли?.. Однако Данил лишь плечами пожал. Группа уже была в боевом режиме, и расслабляться он не позволял. К тому же… доверишься вот так разок, а потом как бы слишком больно не получилось. Едва тронулись от поселка, с хвоста пришел сигнал: вслед за колонной на расстоянии трех-четырех километров замечен одиночный квадроцикл. Идет ровно, не приближается, но и не обгоняет. Добрынин насторожился – не Братство ли? – однако квадроцикл, подержав какое-то время, ушел на боковое ответвление. Звоночек над правым ухом на какое-то время замолчал. По пути из Илека зашли в Отрадное: во-первых, пополнить запасы, во-вторых, забрать с собой оставшуюся в схроне автоцистерну. Двигаться первое время придется много, и наведываться каждый раз в этот тайник, значило делать огромный крюк и тратить такое же количество топлива. Проще с собой взять и бросить, как досуха высосут. Предварительное наблюдение за проходящими колоннами показало, что с прошлого года в схеме построения автоколонн ничего не поменялось: большое количество охраны (в зависимости от значимости и размера каравана), разведка, ощупывающая каждый сантиметр местности, больше броневиков. И даже добавилось – танки теперь шли и направляющим и замыкающим. Получалось, что в войне против караванов диверсантам ничего не светит. Точно так же обстояло и с железной дорогой: инженерные платформы по-прежнему стояли и впереди и сзади состава, а в километре перед бронепоездом, словно лоцман, прокладывающий путь по фарватеру, пыхтел небольшой мотовоз с торчащими во все стороны опорными лапами и кустарным минным тралом. Видимо, инженеры группировки просчитали, что при взрыве под днищем локомотива наибольшее повреждение приходится не столько на сам подрыв, сколько на последующее падение локомотива с насыпи и заворачивание вслед за собой полотна. И теперь Братство пыталось максимально уменьшить вред от партизанской деятельности и минимизировать повреждения даже этих мотовозов. Впрочем, Добрынин и не рассчитывал, что ему третий год подряд дадут свободно бесчинствовать в домашнем регионе группировки. Караваны его интересовали теперь лишь опосредованно – основные точки приложения силы планировались другие. По всей территории Западного Казахстана у Братства имелись большие и малые точки, перевалочные базы. Уральск, Актобе, Кандыагаш, Карабутак, Эмба, Шалкар – каждый из этих городков стоял на пересечении крупных трактах и, зачастую, был центром схождения двух или трех из них. И в каждом из этих пунктов базировались группы быстрого реагирования силами до роты, со своей техникой и огневыми средствами. Вот на них-то и нацелилась ДШГ. Меж тем сведения, полученные от Каракулова, требовали обновления. Информация имеет свойство устаревать. За семь лет местоположение баз могло смениться, и удар, нацеленный, казалось бы, в нужное место просто-напросто уйдет впустую. Языка брать бесполезно – для этого нужно валить караван, что маловероятно и связано с большими потерями. Да и неизвестно еще, повезет ли, останется ли в живых достаточно информированный офицер. Но был и другой путь. Переодев Серегу Ювелира в местного, отправили его на разведку. Серега, прикинувшись мирным путником, пошлявшись по городку Кандыагаш, выяснил: перевалочный пункт на прежнем месте, все там же, на окраине с восточной стороны города, на территории нефтебазы. Оно и понятно – все в одном месте, и топливо, и охрана. Площадь базы – квадрат со стороной порядка трехсот метров. Здесь же рядом и железнодорожный узел. Подойти на три-пять километров несложно и уйти потом труда не составит. Сведения удалось получить вообще без каких бы то ни было проблем, на местном рынке в чайхане хозяин рассказал все что знал. В результате весь март был потрачен на сбор подобных сведений. Раз уж так хорошо пошло – так же и продолжили. Высаживали человека километрах в пятнадцати от поселка, отходили в степь. В условленное время, обычно ночью, в место высадки выдвигался один их броневиков и снова принимал разведчика на борт. На дело выпускали Серегу. С каждым разом у него получалось все лучше и лучше – он заматерел, оброс казахскими словечками и щетиной, познал культуру общения с чайханщиками и уважаемыми аксакалами, и в последнем поселке его даже приняли за своего. Результатом его деятельности стала лежащая в планшете Добрынина карта, на обратной стороне которой на каждую перевалочную базу нарисовано было ее схематичное расположение и прочие полезные сведения. Фаза один операции была закончена. Фаза два началась в мае. Закладки минометов и выстрелов к ним, сделанные с прошлого года, находились в полной сохранности. Именно этого часа и ждали они, именно эта идея и пришла к Добрынину, когда был захвачен целый караван орудий для навесной стрельбы. Реактивной артиллерии нет? Ну и ладно. Минометами с тем же успехом обработаем. Однако Добрынин был уже учен: группировка довольно быстро реагировала на укусы и столь же быстро вводила контрмеры. Значит, первым же ударом необходимо нанести как можно больший урон. Потом просто не дадут. Поэтому для работы по второй фазе группа разделилась на две части: ДШГ-1 и ДШГ-2. ДШГ-1 в составе «Тайфуна», борт-один, цистерны и «буханки» загрузившись двумя батареями минометов 82-мм и одной 120-мм, по десять орудий в каждой, ушла к Кандыагашу. ДШГ-2 в том же составе, но уже без цистерны, направилась к поселку Эмба. Время удара – час ночи седьмого мая. Непосредственно после удара сняться с позиций и скорым маршем выдвинуться в район поселка Карабутак, где, соединившись, нанести третий удар по расположенной здесь крупной перевалочной базе. Операция для первой группы прошла как по маслу. Городок стоял на реке, текущей с севера на юг и обтекающей его с востока. Вечером, около десяти, когда на степь опустилась ночь, группа, погасив огни, выдвинулась на позиции. В одиннадцать часов батарея 120-мм «Саней» стояла в пяти километрах восточнее города, за рекой, и была готова к залпу. Две батареи 82-мм «Подносов» и «Василек» двинулись дальше и около двенадцати остановились, не доходя трех километров до города. После этого вперед вышла группа корректировки и наблюдения. А в час ночи началась артподготовка. Около десяти выстрелов в минуту для «Подноса», семь-восемь выстрелов в минуту для расчета «Саней». Отстреляв первый залп, скорректировали наводку – наблюдатели, подтвердив точность наведения, сразу же снялись и рысью стали отходить назад – и в течение следующих десяти минут утюжили нефтебазу. После этого с позиций снялся расчет «Подносов» и еще десять минут, потребовавшиеся ему, чтоб подобрать корректировщиков и вернуться к основной группе, по цели работали «Сани». На территории нефтебазы были и казармы, и склады, и стоянка для техники. И конечно же, громадные цистерны с топливом. И всего этого Братство лишилось за полчаса – снимаясь и уходя, группа видела огромное зарево на горизонте. Горела перевалочная база. Вторая группа не была столь успешна, но тоже сделала немало. База группировки в поселке Эмба была расположена не так концентрированно. С запада здесь имелась некая «промзона», на которой и стояла перевалочная база. Однако площадь промзоны была в разы больше, чем площадь нефтебазы, и удар оказался не столь разрушителен. Но отработала ДШГ-2 честно, выпустив по территории весь имеющийся боезапас. Да Карабутака прямой дороги не было, нужно было делать крюк до Хромтау, а там и до Актобе недалеко. Соваться в те края категорически запрещалось: в Актобе – вторая крупная перевалочная база, такая же как и в Уральске. Пришлось идти напрямую, по степи. Впрочем, так получилось даже быстрее, и уж во всяком случае – более щадяще для техники. Да и безопаснее – Добрынин был почти уверен: после такой оплеухи Братство зашевелится всерьез. Закроет тракты патрулями, выдвинет в степь охранение, начнет прочие сопутствующие мероприятия. Одно дело – караван, пусть даже и не один, и совсем другое – прямая агрессия, двойной удар, уничтоживший не только собственно пункт дислокации, но и запасы, и технику, и личного состава столько же, сколько в результате диверсионной деятельности за весь прошлый сезон. Встретились вечером того же дня, в степи, западнее поселка километров двадцать. Перераспределив боезапас, к полночи вышли на позиции. В этот раз работали только «Сани», с предельной дистанции в семь километров – ближе Добрынин подойти не рискнул. Но зато и работали до тех пор, пока не высадили все. Карабутак не был большим населенным пунктом. До Войны – мелкий поселок, где проживало хорошо если три-четыре тысячи населения. Однако он оказался самым восточным форпостом владений Братства, и поэтому гарнизона здесь стояло побольше, чем в прочих перевалочных пунктах. Гарнизон был сосредоточен на городском стадионе, здесь же базировалась и техника. Склады стояли в другом месте, и их Данил трогать не стал, не рискуя сбивать наводку. Но уж по стадиону отработали на славу. Командиры групп – Гросс, Зима и Рус – советовали сразу же после проведенных операций залечь где-нибудь в степи, в скалах, а то и вовсе в пустыне, и не высовываться, дать группировке успокоиться, либо и вовсе уйти из региона и переждать. А через месяц, к середине лета, ударить снова. Однако у Данила были другие соображения. До сих пор – и прошлый и позапрошлый год – группа работала только по правому берегу реки Урал, фактически в самом центре Западного Казахстана, в треугольнике Атырау—Актобе—Уральск. И наверняка после такого пинка по жопе Братство будет уверенно, что неприятель залег где-то неподалеку, и будет искать именно здесь. Воспользовавшись этим, Данил планировал уйти на север, переправиться и, загибая вдоль границы с Казахстаном, выйдя в степи левобережья Урала, спуститься до Каспийского моря. Здесь, на единственной железнодорожной ветке, соединяющей Казахстан и Россию, было несколько мостов, причем два из них – больших, основательных, протяженностью около сотни метров. Конечно, была и охрана, но очень возможно, что часть людей снимут и перебросят на восток, для усиления патрулей, выискивающих в степях диверсантов. Если же нет, и наблюдение выявит превосходящие силы, – отработать с расстояния и отойти. После этого новый марш в полторы тысячи километров – и они снова в степях, где можно попробовать повторить удар или сотворить нечто подобное. Обсудив с бойцами, решили, что риск не так и велик. Главное – ДШГ на некоторый период времени окажется за пределами домашнего региона Братства и рыщущих вокруг патрулей. Уже плюс. Словом – поработаем с мостами, а там и поглядим. Встав на маршрут, степью двинулись на север. Пересекли границу, которая проходила где-то тут в степях, не доходя до Орска свернули на запад, к Отрадному. Схрон был в сохранности. Догрузившись боезапасом, снарядились, скомплектовали караван из четырех УРАЛов, доверху забив всем, что было в тайнике. Глядя на карту, Данил долго выбирал, где же пойти: через Илек, или же уйти восточнее и переправиться где-нибудь за Оренбургом, а то и ближе к Орску? Против Оренбурга и Орска говорило расстояние. Уйти туда – это дополнительный крюк длинной восемьсот километров. И если считать, что им и без того почти тысячу надо одолеть – весомый приварок. Решил идти через Илек, но с разведкой. Одинокий квадроциклист так и не давал ему покоя… Не доходя до Илека километров двадцать, у села Затонное, сошли с тракта. Встали в низине, у самой реки. Напялив свой сценический костюм, Ювелир выдвинулся на разведку. Вернулся к вечеру и сообщил самые неутешительные новости: Братство здесь. Одно из подразделений группировки, ориентировочно человек пятьдесят, плюс техника. Община то ли продала свой объект, то ли была уничтожена, но следов прежних хозяев не было. Правда, не было и следов боевых действий, а мост и общинные домишки пребывали в целости. Забегаловкой теперь заведует другой человек – скорее всего, тоже из группировки или как-то с ней связан. Но кормят по-прежнему вкусно. Добрынин, выслушав, задумался. Скверно. Одним махом они оказались в положении загнанного и заполеванного волка. Кругом враги, за каждой кочкой человек с оружием, БТР, а то и танк. Впрочем, чего ж вы ожидали?.. Знали, на что шли. Диверсант в таком режиме работает восемьдесят процентов своего времени. Вляпались – теперь медленно и осторожно выбредать на сухое. Диверсионная деятельность на ближайшие месяцы закончена. На привал встали в мелком, постепенно разрушающемся селе Степное, посреди бескрайних, зарастающих молодым, только-только поднимающимся леском, пространств. Здесь, севернее, уже на территории России, не так остро чувствовалось знойное дыхание степи, чаще стали появляться рощицы и перелески, и уже одно это поднимало настроение и боевой дух. За позапрошлый, прошлый год и нынешний выход степь уже надоела до чертиков! Пока шли от Илека – усиленно думал. Работа диверсанта – это не все время пиф-паф и тра-та-та. Это, прежде всего, напряженная работа мозга, звериное чутье, реакция и осторожность. А он, окончив прошлый сезон очень успешно, эту осторожность потерял и почему-то решил, что Братство – организация медлительная и неповоротливая. Пока поймут, что к чему, пока изобретут средства, уже и месяц пройдет… А оно вон как оказалось. Одного серьезного удара было достаточно, чтоб самим в западне оказаться. Сам факт, что Братство закрывает переправы, указывал на то, что за ДШГ решили взяться всерьез. Усиленные патрули на дорогах, наблюдатели, затаившиеся в степи и имеющие связь с ближайшей перевалочной базой, дежурящие в полном боевом ГБР и прочие прелести режима повышенной готовности. Это значило, что выбираться теперь придется не двигаясь полным ходом по тракту, а в пешем режиме, с черепашьей скоростью, ночами и с разведкой. Это раз. Два – куда выбираться? В какую сторону? Исходя из того, что группировка имела контакт с общиной на Илеке, нужно было брать за аксиому, что им известны приметы и машин ДШГ, и, наверняка, какой-то части людей. Именно за аксиому, чтоб наверняка. Ювелир вот удачно сходил, это да, не признали, но не факт, что с другими прокатит. Это значило, что в Братстве знают, откуда приходят и куда уходят диверсанты, знают, что они с севера, знают, что возвращаться они будут так же, выискивая переправу через Урал. Потому-то Илек и взяли под себя. И очень возможно, остальные переправы вплоть до Оренбурга, а то и Орска. Какой выход? Идти степью за Орск, где Урал мельчает и загибается на север, делать огромный крюк вокруг города, выходя из региона, и уже там искать пути домой? Но и группировка это понимает – ведь это практически единственная возможность для диверсионной группы. Наверняка и там тоже дежурят усиленные патрули. А наблюдение?.. Разбросать по трактам и в степи две сотни человек для группировки, обладающей более чем пятитысячным контингентом, проблем не составит! При таком положении дел дорога растянется хорошо если на месяц. Да еще и не факт, что дойдут, не спалятся!.. Но и это было еще не все. Три – это баланс «топливо-расстояние». Сколько же это… До Орска километров четыреста, да вокруг него еще двести накинь. Орск—Пенза – плюсуем тысячу сто. С оговоркой, что это по тракту, а не петляя по степи или проселкам. Итого – тысяча семьсот. Прибавим еще немного для полного спокойствия, пусть будет две тысячи. И вот тут-то поджидала главная проблема: совокупное потребление топлива имеющейся техникой превышало то, что имелось в наличии. Автоцистерну – одиннадцать тысяч литров – они уже ополовинили. Караван расширился, вместе с добавившимися тягачами потребляет теперь четыреста пятьдесят-пятьсот литров на сто километров – и это еще хорошо, что у них новенькие БТР-82, а не «восьмидесятки», которые жрут больше сотни в смешанном режиме! Итого, на тысячу километров получается около пяти тысяч литров. Ну, пусть даже четыре с половиной. Это чуть меньше, чем у них есть сейчас. А вторую тысячу кэмэ на чем идти? Вручную толкать? Можно попробовать нащупать брод в этой местности – в среднем течении Урал шириной не впечатлял и сужался порой до пятидесяти метров – однако река здесь была чрезвычайно извилиста, часто меняла русло и потому на всем своем протяжении образовывала огромное количество стариц, озер, мелких заливов и болот. И сунувшись в низину можно было не только встрять по уши, так что потом упряжкой тракторов не вытащишь, но и полностью утопнуть. Изложил все эти соображения на вечернем привале. Лица бойцов вытянулись – до сих пор, похоже, не понимали, в какой заднице оказались, но теперь начало потихоньку доходить. – И чего?.. Что делать-то будем? – первым нарушил затянувшееся молчание Дедушка Витт. – Слышь, командир… Я тебя уже сколько знаю… Ты обычно просто так вот эти свои «раз-два-три» не говоришь. Обязательно планчик про запас имеется. Что удумал? – Короче. Всем понятно, что на восток нам нельзя. Так? – еще раз уточнил Добрынин. – Ну… – Да понятно… – Ясен перец… – Серега, ты нас не бойся напугать. Пуганные, – подытожил Рус. – Виталя правильно говорит. Рассказывай. – А раз всем понятно, то пойдем мы не на восток, а на запад. Я не гарантирую, что группировка от нас этого не ждет, но все же шансов прорваться больше. И лучше всего идти через Индерборское. Через мост. – Вот там-то нас и примут… – задорно пробормотал Зима, потирая руки. Остальные молчали, ожидая что же командир будет говорить дальше. – А лучше места нет. Это удаленная точка и от самого Атырау, и от перевалочной базы в Уральске. Даже если экстренно подорвутся из Атырау – часа через три подкатят, не раньше. Дороги сами знаете какие, да и расстояние сто шестьдесят верст. – Уже есть что-то конкретное? – спросил Колючий. – Пока никакой конкретики. Запустим туда Ювелира, пусть поглядит. Интересна схема охраны моста, примерные силы, расположение бойцов и укреплений, если, конечно, они там есть. В Индерборском нет перевалочной базы, вполне возможно там стоит небольшой отряд для прикрытия моста, и только. Если ударить внезапно, по заранее известным целям, может, и прорвемся. Другого варианта у меня в сложившейся ситуации нет. Собственно, другого варианта действительно не было. Выбор стоял простой: либо выбираться на технике и с хабаром – либо бросать все, переплывать реку и идти два месяца пешком на своих двоих, со всеми вытекающими тяготами и опасностями пешего путешествия. И, вернувшись в общину, предстать перед домашними побитой собакой. Не говоря уж о том, что будут потеряны все средства к дальнейшей деятельности против группировки. Нет уж. Второй вариант полностью отпадал. Оставался первый. Двигаясь напрямик по степям, ночами, практически наощупь, за неделю смогли добраться до мертвого села Сарман в двадцати километрах от Индерборского выше по течению Урала. Здесь укрылись, раскидав технику по дворам и абсолютно минимизировав свою активность. Слишком уж важна была предстоящая операция, чтобы сорвать ее, дав Братству заподозрить хотя бы малейшие подвижки в этом районе. Выпустили Ювелира. Серега, распрощавшись на пару дней, ушел – за двое суток ему предстояло пройти около пятидесяти километров. Двадцать до поселка; побродить там, потрындеть с местным, якобы выспрашивая дорогу на запад, оплатить проход через мост; и исчезнуть за горизонтом, не вызвав не малейшего подозрения у охраны. А потом, прогулявшись по противоположному берегу и изучив подходы к селу, подняться на те же двадцать кэмэ вверх, переправиться через реку и вернуться в Сарман. Что он благополучно и сделал. Двадцать километров по степи даже в плюс пошли – ввалился в трактир злой, голодный, весь в пыли, красномордый от жарищи… Подозрений вообще не вызвал, приняли, накормили, спать уложили. Вернувшись, доложил: в поселке действительно стоят, но не так много, как можно было бы ожидать – человек семьдесят охраны, четыре БТР-80, танк Т-72. Укрепления – блокпосты из мешков, перекрытые поверху снятыми с тягачей кузовами. Здесь Добрынин усмехнулся: Братство сделало выводы из артобстрелов и пытается хоть как-то минимизировать урон от возможной бомбардировки. Кузова, конечно, не абсолютная защита, но лучше, чем открытое небо над головой. На мосту в смене всегда примерно половина бойцов – часть в укреплениях, часть рассредоточена в домиках вокруг. Вместе с ними и техника. Развернуты они, кстати, более во внутреннем направлении, сюда, чем во внешнем, за реку. Остальные, похоже, частично сидят по домам, частично – патрулируют посёлок. Наверняка есть и вынесенные в степь дозоры. На ночь располагаются не в одном месте, а по домишкам тут же, вблизи моста. Вот и еще один вывод группировкой сделан, теперь избегают скученности. Здесь же, кстати, живут и солевики, которые торгуют солью с озера Индер. Остальной поселок пуст, шаром покати. Изучил и местность на левом берегу. Берег на подходах изрезан – помогла река, часто менявшая русло и превратившая его в неровный холмистый участок, самые настоящие складки. И этими складками можно подойти к мосту практически вплотную. Теперь, имея на руках разведданные, Добрынин засел думать. Собрал командиров групп: Зиму, Гросса и Руса – и совместными усилиями они придумали план… Подготовку к прорыву начали с вечера – весь световой день личный состав ДШГ кроме двух дозорных спал, набираясь сил, ибо предстоящие сутки обещали быть очень насыщенными. Доверху загрузив одну «буханок» средствами МВД, Добрынин вместе с Батоном и парой человек подмоги вышли в степь. За три-пять километров до поселка на двух трактах – в сторону Атырау и Сагиза – выставили минное заграждение. Предназначалось оно для спешащих на всех парах ГБР. Может, проскочат, а может, и сорвут. В любом случае – сюрпризы хоть как-то их задержат. То, что урожай соберет случайный прохожий, Добрынин не боялся – случайные по ночам не ходят. Ну а уж если и сорвет – значит судьба такая. Во всяком случае поднятый шум отвлечет гарнизон от расползающихся по окрестностям диверсантов. Ювелир, как человек, уже побывавший в поселке, навьючил гилли и около полуночи был на позиции, устроив засидку на противоположном берегу, в кустарнике, в полукилометре выше по течению, откуда берег и подходы к мосту просматривались наилучшим образом. Ему предстояло поработать корректировщиком. С ним же, но чуть дальше, в километре, уселся и Дедушка Витт. Тем временем, оба БТР, уйдя километров на десять вверх по течению, переправились через реку, сделали крюк и извилистыми овражками, без огней, по инфракрасникам, подошли к реке. И встали, не доходя два километра до моста. Теперь оставалось только ждать контрольного времени. Вместе с ними ушла и большая часть бойцов, оставили только водителей грузовиков и по одному стрелку на машину. Вернувшись к уже выстроившейся на центральной улочке села колонне, Добрынин снова загрузил «буханку» и вдвоем с Батоном убыл в направлении северной окраины Индерборского. Но теперь грузом были не мины, а те самые десять «Галлов» и часть выстрелов к ним, что были захвачены в прошлом году и до сих пор не использовались. Им в данной операции отводилась очень важная роль. Операцию начали в четыре утра, когда солнце полностью встало над горизонтом, но еще не успело оторваться нижним краем от земли. Сначала – минометы. «Галл» хоть и не абсолютно бесшумен, но звук выстрела не громче вылетающей пробки от шампанского. Правда стреляет он чуть дальше километра, однако в данной ситуации бесшумность куда важнее. И когда на развернутые у моста позиции в абсолютной тишине посыпались мины, это было полнейшей неожиданностью. Добрынин и Батон, сидя во дворе одного из домишек, упарились боепитание подносить: двое бойцов на десять минометов, да еще и корректировка… Ювелир, сидя в кустах на противоположном берегу, видел, куда падают мины, и под его тихое шипение в радиостанцию бомбардиры плотненько обработали прилегающую территорию и блокпосты. Кузова – кузовами, но когда в непосредственной близости рвутся мины, не только кузова – и мешки с песком не спасают. В результате мешки правого блокпоста завалило ударной волной внутрь, частично придавив и сидящих там бойцов. Крыша кузова тоже сыграла свою роль, увеличив давление. Удовлетворившись достигнутым, Ювелир перенес огонь на левый, и пока ревела сирена и люди метались по площади, спешно занимая позиции и пытаясь понять, откуда ведется огонь, обработали и его. Почти одновременно с минометами в бой вступила и техника. Рванув со своих позиций, оба борта еще на дальних подступах задавили единственный стоящий по эту сторону БТР. Очереди тридцатимиллиметровых автоматов с расстояния в километр, сведённые на левом борту броневика, оставили только дымящийся остов. Перенесли огонь на блокпост – и вышибли пулеметный расчет, успевший дать всего несколько очередей. Единственное, что представляло для них угрозу – стоящий с другой стороны моста танк. Но водители, маневрируя по овражками да низинам, и то скрываясь, то снова выныривая над поверхностью земли, свели возможность наводки к минимуму. И оттянули на себя внимание на то время, которое понадобилось пехоте, чтобы подойти к уничтоженному блокпосту, занять позиции и отработать по рычащему за рекой динозавру сразу в несколько труб. Первый выстрел ушел мимо, второй – не пробил, но хотя бы сбил наводку. Т-72, огрызаясь пулеметным огнем, начал отползать, опознав направление стрельбы и стремясь уйти за ближний дом. Третий выстрел, с другого угла, угодил куда-то в борт или под башню… Мгновение казалось, что и это не причинит танку вреда… однако бронированная громадина вдруг окуталась повалившим ото всюду дымом и рванула, выбрасывая из люков башни ревущий столб пламени. Тем временем, Добрынин и Батон, в тишине и спокойствии корректируя огонь по указанию Ювелира, продолжали насыпать по прилегающей к мосту территории. По всему двору в беспорядке валялись пустые ящики из-под выстрелов, однако на несколько минут плотной бомбардировки еще хватало. Добрынин был немного недоволен – пожалуй, в первый раз за все время он оказался не на острие атаки, а работал вот так вот, за километр от линии фронта, рядовым бойцом-подносчиком минометного расчета. Однако понимал, что делом занят важным, и потому ворчал не слишком громко. Лишившись укреплений, а с ними и тяжелого вооружения, противник отодвинулся от реки и занял позиции в домишках по правую сторону моста. Его оказалось не так уж и мало – первым ударом ДШГ положила почти всю смену, однако остались те, кто отдыхал перед новым рабочим днем. Кроме того, в живых оставались и БТР. Сейчас огонь всех оставшихся бойцов был сосредоточен именно на противоположном берегу, и диверсантам пришлось выдержать несколько очень неприятных минут, когда все, что еще имелось, работало исключительно по ним. К тому времени, когда боезапас минометов почти закончился, на улице напротив дома остановился «Тайфун». Колонна, выйдя незадолго до начала операции, за полчаса прошла расстояние от пункта временной дислокации до Индерборского и подоспела так, как и рассчитывалось. Спешно покидав в модуль минометы, боевой расчет загрузился в КАМАЗ, и колонна, обойдя по окраине, зашла в тыл позициям группировки, со стороны поднимающегося над горизонтом солнца, укрывшись в его лучах.