— Тише, пчелка. Мама и тетя Джули разговаривают. Марибель морщится, словно только что сделала свои грязные делишки в подгузник. Я закрываю лицо руками и смеюсь, стараясь делать это тихо, чтобы ребенок не проснулся и не надрал мне задницу. Лиам входит в комнату, наклоняется и целует Тру в лоб. Он смотрит на меня с улыбкой. — Твой мужчина зовет тебя на кухню. — Да? Ему нужна помощь в загрузке посудомоечной машины? Недавно он попытался указать, что я делаю это неправильно, за что чуть не получил тарелкой по голове. Покачав головой, Лиам сжимает губы, чтобы сдержать смех. Я встаю и направляюсь на кухню. Киллиана, стоит у раковины с газетой в руках. Заметив меня, он смотрит настороженным взглядом. Выражение его лица мрачное. — Что случилось? — спрашиваю я, мгновенно встревожившись. Положив газету на кухонную стойку, он протягивает руку. Я прижимаюсь к его большому телу, обнимаю его за талию и смотрю ему в лицо. — Ничего, — бормочет он, обхватив мою челюсть ладонью, скользя большим пальцем по моей скуле. — Все настолько правильно, насколько это возможно. — Тогда почему у тебя такое лицо, как будто кто-то умер? — Кто-то действительно умер. Мое сердце замирает. — Кто? — Я. Я моргаю n-количество раз. — Это код для чего-то? Он поворачивается к газете и одним пальцем подталкивает ее ко мне, пока она не оказывается перед моим носом. Это воскресный выпуск The New York Times. Заголовок гласит: «Это новое лицо мафии?» Ниже — фотография сбоку красивого молодого темноволосого мужчины, который садится в большой черный внедорожник. Он смотрит вдаль с загадочной улыбкой, застегивая свой черный пиджак от Armani. — Подожди, — говорю я, присматриваясь. — Это же… — Диего, — подтверждает Киллиан. — Он приносил мне на работу розы и ожерелье. Твой посыльный. Киллиан усмехается. — Больше нет. Прочти статью. Мое сердце бьется быстрее, когда я хватаю газету и начинаю читать. «Прославившись благодаря фильмам, которые восхваляли их жестокий образ жизни, гангстеры прошлого практически вымерли. От репрессий на федеральном уровне до инакомыслия в собственном окружении, череда громких убийств уничтожила главных боссов, мафия в Америке потеряла большую часть своей власти. Но не всю. Сицилийская мафия и Коза Ностра все еще действуют в тени, как и ирландская мафия — их главный соперник в Соединенных Штатах. Согласно достоверным источникам, две расколотые группировки недавно достигли соглашения объединить усилия, чтобы вернуть то, что они потеряли. Двадцатисемилетний латиноамериканец — их новый лидер». Я читаю до конца статьи, затем поднимаю взгляд на Киллиана. Он следит за каждым изменением в выражении моего лица. — Там говорится, что предполагаемый глава ирландской мафии Лиам Блэк, по слухам, мертв. — Да. — Убит предполагаемым главой итальянской мафии Антонио Моретти. — Да. — Который также, по слухам, умер от ран во время той же перестрелки, в которой погиб Лиам Блэк. — Да. — Итак… вы с моим отцом убили друг друга в перестрелке. Якобы. — Да. Все должно остаться слухами и предположениями, иначе пришлось бы опознавать тела. Через мгновение я спрашиваю: — Мой отец знает, что должен быть мертв? — Это была его идея. — Мне кажется, что я упускаю какую-то важную информацию? — добавляю через некоторое время. — Ну, ты помнишь, что я рассказывал, что встречался с ним? — Да. Ты сказал, что встреча вышла душевной. Что он всего три раза пытался в тебя выстрелить. — И что я попросил у него твоей руки. — И что на это он сказал тебе пойти и прыгнуть с ближайшего высокого здания. — И что я показал ему все имеющиеся у меня доказательства его преступной деятельности и сказал, что предоставлю ему выбор: отправиться в тюрьму или уйти с поста капо и забыть о жизни гангстера. Я морщу лоб. — Уйти с поста? Нет. Ты пропустил эту часть. — Неужели? Хм. Я толкаю его в грудь. — Ты сделал это нарочно! Киллиан ухмыляется. — Я хотел сделать тебе сюрприз. Твой отец сказал, что он согласится покинуть свой пост только в том случае, если убьет меня. Я сказал, что был бы счастлив позволить ему застрелить меня. На бумаге, знаешь ли, не в буквальном смысле. Затем мы еще немного поговорили и решили, что будет правдоподобнее, если погибнем мы оба. — Правдоподобнее? — Легенду берет на себя Диего. И мое убийство, и твоего отца. Я смотрю на него с недоверием. — И отец согласился на это? Когда Киллиан колеблется, я подталкиваю к ответу: — Что? — Когда он ежится, я стону. — О боже. О нет. Что ты ему пообещал? — Что он может позвонить тебе в твой день рождения. — Что? — Он скучает по тебе. И хочет извиниться. Он сказал, что о многом сожалеет. Я пристально смотрю на Киллиана. Мои глаза не могли моргнуть, даже если бы захотели. — Я пораскинул мозгами и решил, что если стоимость замены главы нью-йоркской мафии кем-то, кто собирается разнести в клочья всю группировку изнутри — всего лишь один короткий ежегодный телефонный звонок… — Ежегодный? Он изучает мое лицо. — Вроде все идет неплохо, да?