Он молча изучает выражение моего лица. Между нами искрится. Его взгляд такой горячий и напряженный, что кажется, будто он обжигает. Затем Киллиан снова переводит свое внимание на мой рот. — Киллиан. Пожалуйста. Его глаза медленно закрываются, желваки на его челюсти напрягаются. Он медленно выдыхает через нос, затем отпускает меня. Стоит ему отступить на шаг, мои ноги становятся ватными настолько, что я практически соскальзываю на пол. Поправляя галстук, он откашливается. — Приношу свои извинения. Из-за тебя я… Мне кажется, я слишком… — Он останавливается и переводит дыхание. Его смех низкий и слегка растерянный. — Боюсь, что из-за тебя у меня едет крыша. — Мне знакомо это чувство. Наши взгляды встречаются и удерживают друг друга. Киллиан стоит всего в футе от меня, и воздух между нашими телами кажется слишком насыщенным. Намагниченным. Как будто какая-то невидимая сила притягивает нас друг к другу, как бы мы ни старались держаться порознь. Наше дыхание становится синхронным. Мои уши горят. Его ладони сжимаются и разжимаются, как будто заставляет себя не тянуться ко мне. — Все это очень странно, — шепчу я. — Ага. — Сверх странно. Вроде НЛО и домов с привидениями. Что-то сверхъестественное. — Если ты этого не понимаешь, это не означает, что этого не должно случиться. — Но этого не должно случиться. Так не должно быть. Я — это я, а ты — это ты. — Да, у нас есть кое-какой багаж, но не обязательно распаковывать его сегодня вечером. Его глаза горят желанием, но голос бархатно мягкий, хриплый от эмоций. Сочетание животной похоти и необузданной уязвимости опьяняет. Особенно от такого мужчины, как он. Почему-то. Хоть убейте, не могу этого понять. — Не хочу показаться грубой, но, может быть, я тебе нравлюсь только потому, что отказываю? Может быть, ты из тех парней, которые любят вызов? Может быть, я привлекаю тебя только потому, что… — Твоя привлекательность в том, что ты — это ты, — перебивает он так мягко, словно ласкает голосом мою кожу. — Ты храбрая, умная, жесткая, но добрая. И забавная. И красивая. Боже, тобой достаточно просто любоваться. И при этом ты не прикладываешь усилий. Мне нравится, как ты выглядишь. Словно у тебя есть задачи поважнее, чем одеваться определенным образом, вести себя определенным образом или притворяться кем-то другим, дабы произвести впечатление на мужчину. Ты не стыдишься себя. Живешь по своим правилам. Доверяешь своим инстинктам. Ищешь свое место. Ты отказываешься меняться, чтобы куда-то вписаться. Так делает большинство женщин. Ты же… свободная. Это освежает. Ты заставляешь меня чувствовать… Некое время он подыскивает слово, потом медленно моргает, словно приходит к неожиданному — и не совсем желанному — пониманию. Затем качает головой и отводит взгляд, сглатывая. Он стоит вот так, напряженный и молчаливый, а я смотрю, как он борется со всем, что не позволяет себе сказать. Это невероятно привлекательно, черт бы его побрал. — Эй? Гангстер. Не поворачивая головы, он снова смотрит на меня. Настороженно. Неожиданно я ловлю себя на том, что улыбаюсь ему. — Ты мне тоже нравишься. Это вселяет в меня надежду, что где-то глубоко под всей этой жесткой черной броней у тебя действительно есть сердце. — Я бы поблагодарил, но не уверен, что это комплимент. Мгновение мы смотрим друг на друга, не двигаясь, пока я не выдыхаю: — Безопасно ли мне с подругами возвращаться в нашу квартиру? — Да, — он отвечает без колебаний. Я изучаю его лицо, интуитивно понимая, что конкретно он оставил невысказанным. — Потому что ты будешь присматривать за нами? — Да. — И ты не допустишь, чтобы случилось что-то плохое. — Да. — Потому что ты… необъяснимым образом… очарован мной? Он протягивает руку и нежно проводит костяшками пальцев по моей щеке. Его взгляд следует по пути его прикосновения. — Это не так уж необъяснимо, — мягко замечает он. — Я очарован тобой так же, как Ньютон — гравитацией. — Не понимаю, о чем ты. — Как только он открыл ее, все остальное во Вселенной обрело смысл. Я сижу с этим фактом мгновение, позволяя себе прочувствовать его слова. Позволяя себе принять это и осознать. Киллиан дает мне время все обдумать, мирно выжидая. Он не требует от меня ответа. Он не настаивает на какой-либо реакции. Он просто тихо стоит и смотрит на меня без всякого ожидания. Можно было ба посмеяться над этим. Я могла бы разозлиться на него. Я могла бы осыпать его презрением. Но суть в том, что он готов принять любую мою реакцию, радуясь, если она будет правдивой. Это озаряет меня, как восход солнца над горами: он не хочет лгать мне. Он не хочет играть со мной в игры. Он хочет выложить мне свою правду. Если бы моя жизнь была фильмом, то его режиссерами были Альфред Хичкок и Вуди Аллен. — Как думаешь, может, у тебя кризис среднего возраста? — Он откидывает голову назад и смеется. — Ведь мы даже не целовались. Все еще посмеиваясь, он сухо чеканит: — Не из-за отсутствия попыток с моей стороны. — Но ты должен признать, что твое стремление зашкаливает. Практически мания. Ромео впечатлился бы твоей целеустремленностью. — Если ты думаешь, что я перегибаю палку, тебе следует познакомиться с моим братом. Он целый год сидел за одним и тем же столиком в дерьмовой закусочной, любуясь своей будущей женой, прежде чем сказать ей хоть слово. Как только он это произносит, становится понятно по его поведению, что упоминание его брата было ошибкой. Я улыбаюсь, удивительно радуясь этому поступку. — Не волнуйся, гангстер. Я никому не скажу, что ты человек. Он задумчиво проводит большим пальцем по моей скуле, потом берет меня за подбородок. — Даю тебе неделю на размышление, — внезапно заявляет он. — На что? — Обдумать поцелуй. Если через неделю ты решишь, что действительно не хочешь меня целовать, я отпущу тебя. Ты больше никогда обо мне не услышишь. — Он выдерживает паузу. — Уточню: я все равно буду следить, чтобы ты была в безопасности. Это не шантаж. Невероятно, но я ему верю. Но не могу в этом признаться, поэтому прибегаю к сарказму. — Какая галантность! — То, что я лидер международной преступной организации, еще не означает, что я не могу быть честным. — Забавно, но у меня сложилось впечатление, что так и должно быть. В его глазах снова появляется лукавый у-меня-есть-секрет огонек. — Ты должна привыкнуть ошибаться том, что касается меня, милая. Он наклоняет голову, касается губами моей щеки, затем берет меня за плечи и отодвигает на несколько футов в сторону. И уходит, позволяя двери захлопнуться за ним. Я стою неподвижно там, где он оставил меня, долгое время. Ладонь прижата к лицу в месте, где прикосновение его губ обожгло кожу. Я пытаюсь убедить себя, что когда Макс сказала, что мое столкновение со стихией, которую представляет собой Киллиан Блэк, это судьба, она была смертельно неправа. Пытаюсь, но не совсем верю.