Наш разговор с отцом Пафнутием по факту пересказа нашего диалога (если так можно выразиться) с кухонным бесом Анчуткой был достаточно коротким. Его оно не заинтриговало, не возбудило, не продвинуло к немедленным решениям по совместной обороне и всему такому прочему. Задница Вольтерова, да ему же это просто не было интересно! Как можно жить, зная, что завтра тебя убьют? А он даже не парился! Его это, блин, ни капли не пугало! Он уже отвоевал своё в Афганистане. В Молдавии, в Сербии, в Дагестане, в Чечне и где-то ещё — по ходу, так что «ныне живот и смерть в руце Божией, а уж Господь от, поди, управит!». Батюшка настроился на мученичество… Что ж, значит, как всегда, мне предстоит решать свои проблемы самому. Надо предупредить Марту и Бельдыева, они в зоне риска. Мы с Гессом дома, нас искать не надо. Если ещё вспомнить, что черти недавно дали Анчутке три дня на размышление, то получается, что дата атаки нам практически известна. Они нападут завтра. Есть время подготовиться, немного, но есть. Я достал из тайника второе перо чёрного ангела и переложил в укромное место под кроватью, удобнее и быстрее доставать, если что. По идее, у того же Дезмо, наверное, можно и ещё перьев выпросить, всех наших ими вооружить, тогда черти и сунуться не посмеют. С другой стороны, если он прекрасно это знает, то давным-давно сам бы раздавал каждому бесобою по перу. Раз не делает, значит, или не может, или не хочет, или далеко не каждое его пёрышко обладает такой силой. Учтём. Уснул я довольно поздно, поскольку сна не было ни в одном глазу. Я лежал в темноте, прислушиваясь к ровному сопению нагулявшегося добермана и богатырскому храпу отца Пафнутия. Всё-таки по-настоящему верующий человек гораздо спокойней воспринимает жизнь, относясь к каждому её этапу как к ещё одному шагу до встречи с тем горним светом, который будет вечным. И если даже сам факт рождения на свет является для человека неожиданным чудом, то почему наша кончина непременно должна быть предсказуема и осознана? Неспешно завершить дела, попрощаться с близкими, перекреститься на иконы, уходя без боли и обид… С другой стороны, помнится, весьма и весьма неглупый человек Гай Юлий Цезарь говорил, что самая лучшая смерть — неожиданная. Когда ты не успеваешь не то что испугаться, но даже удивиться финалу. Почему же нет? Но я не люблю неожиданности, особенно такие. До того момента, как утром меня разбудили осторожные покусывания за мочку уха, я спал, наверное, от силы часа три. Тем не менее на ноги встал бодро. Дважды плеснул ледяной водой в лицо, оделся сам и помог одеться четвероногому другу. В распорядке дня есть своя прелесть, иллюзия практически почасового предвидения будущего. Например, сейчас я совершенно точно знаю, что буду не менее (обычно более) получаса гулять с собакой. Только так, и не иначе. Когда Гесс сделал все свои грешные дела, набегался за палкой, наскакался-набрыкался-напрыгался козлом на месте, кусая падающие на него редкие снежинки, мы на минуточку присели на крыльцо плечом к плечу. Занимался рассвет, это всегда настраивает на лирический лад. — Тео, я хороший мальчик? — Самый лучший, ты король доберманов. — А если вы с Мартой будете жить вместе, ты меня заберёшь? — Непременно. — Ты будешь со мной гулять, играть, гладить мой зад, делиться вкусняшками под столом, ты не позволишь ей обижать собаченьку? — Гесс, брось! Когда она тебя обижала? — Я обнял его за шею, и он недолго думая тут же вылизал мне лицо. Весьма среднее удовольствие на морозе, но что поделать, дружба стоит дороже. Уже после завтрака отец Пафнутий вручил мне незапечатанный конверт. — От прогулялся бы ты, Федька, в Систему. Кто на месте-то будет, тому и бумагу мою передай. — А чего не заклеили? — Так от тебе доверяю, — подмигнул он, усмехаясь в бороду. — Секретов-то особых там нет, так, просьбишка малая. Уж коли в ночь у нас-то во дворе от сплошное смертоубийство пойдёт, так чтоб… Договорить ему не удалось, мой доберман, рассеянно пялящийся в окно, вдруг разразился диким лаем и ринулся в сени. Мы все, включая Анчутку, естественно, кинулись за ним. Гесс требовал сию же минуту распахнуть двери. Пожалуйста, но чего ты там не видел? Ага, ну да, это конечно… У калитки нашего двора, помахивая голубой варежкой, стояла раскрасневшаяся Даша Фруктовая. Та же спортивная куртка, теплые штаны, зимние кроссовки, небольшая сумка на ремне. Как говорится, здрасте, я ваша… внучка! — Всем привет! Чё за хурма, дедуль, не рад меня видеть? — Уж как рад-то, слов нет, — голосом придушенного плюшевого мишки ответил отец Пафнутий, у которого тут же стало дёргаться левое нижнее веко. — Ты чего ж от и не предупредила-то? — Всё в порядке, не надо ничего объяснять, я в банде. Ну тогда как минимум объяснения требовались нам. Уже дома, за горячим облепиховым чаем с оладьями и вареньем седая курсант колледжа МЧС России раскрыла карты. Не далее как позавчера на её электронную почту пришло сообщение от Марты (откуда та знала её адрес, мы даже не спросили, в офисе Системы можно выяснить практически всё на свете). Суть письма проста: скоро война, черти придут мстить, приезжай, забери деда, он старенький, он не должен пострадать! За час-полтора обе милашки быстро обменялись некоторым количеством уточняющей информации, обсудили пару фильмов, шесть книг, рецепты косметических масок на основе копеечных кремов из «Фикс прайса», вместе зашли на форум доберманов, уже к вечеру у неё были на руках все необходимые билеты, справка для училища, и вот скорая на подъём девица у нас! — Готова спасать, защищать, стрелять в плохих. Бесов я уже видела, чертей тоже, да и вообще, дедуль, у вас тут явно веселей, чем в скучном Питере! Лысина Сократова, разумеется, вот теперь мне было о чём лично поговорить с Мартой, но почему-то я глубоко сомневаюсь, что это её косяки. Скорее кому-то было очень надо, чтобы в определённый момент мы все были собраны в одном конкретном месте, куда будет проще по маковке шандарахнуть компактной штатовской ракетой с радиоуправляемого дрона. Я подмигнул доберману, и пока седой батюшка седел от грядущих перспектив ещё больше, мы тихо вышли из-за стола. Кобуру с наганом через плечо, фляжку святой воды в задний карман джинсов, а потом сурово сдвинувший жёлтые бровки Гесс прихлопнул тяжёлой лапой по карте джокера. Ушли незаметно, вернёмся, надеюсь, так же тихо. Может, они даже чуточку угомонятся без нас. В коридоре было полно народу. А когда в одном месте собирается больше десятка бесогонов, то словосочетание «шумная обстановка», право, не уместно. Здесь орали так, что стены вздрагивали: — Дьявол и преисподняя, господа! Я работаю на Систему подольше многих, почему же решающее сражение Света против Тьмы обречено пройти без моей мушкетёрской шпаги?! — Непорядок сие, мужики! Не по чину славу делят, но по заслугам награды раздают. Я тоже геройски умереть хочу, что ж, для меня на сию честь начальство-то и не сподобится? — Посаны, зуб даю, там сговорняк! Там всё без нас решено, посаны! Они рыжулю скинут, гот с собакой за неё впишется, всем кирдык, а фараон Дезмо опять в дамках! Второй зуб даю, посаны-ы! То, что мы, собственно, стоим рядом и всё слышим, никого, задница Вольтерова, не волновало. Нас видели, нас знали, просто говорить с нами не хотели, раз мы такие эгоисты и не даём им всем помереть героями. Моему псу пришлось очень громко гавкнуть в воспитательных целях, только после этого все, поворчав, быстренько заткнулись, я прокашлялся и взял слово: — Господа-товарищи-братаны-корефаны! Простите, но так уж сложилось, что знаковая битва будет происходить у нас, а не у вас. Но! Внимание! Лысина Сократова и Декарт мне в печень! Кто непременно хочет поучаствовать, так милости прошу к нам! Архангельская область, село Пияла, Воскресенский храм, двор православного отца Пафнутия, вам каждая собака покажет. Точного времени не знаю, но предполагаю, что сегодняшней ночью после двенадцати. Ждём-с! Повисла тишина, прерываемая разве что скрипом мозгов и почёсыванием в затылке. Одно дело — орать на миру, какой ты двадцать девятый панфиловец, и рвать тельняшку за подвиги, но совсем другое — идти с одной гранатой на шесть танков. Тут особого наплыва желающих не было. Даже более того, когда из динамиков раздалось: «Следующий!» — нам с Гессом все дружно уступили дорогу, словно волны морские расступились по велению Моисея. Мы гордо прошествовали к дверям в офис. За компьютерным столом сидела Марта, красивая и обаятельная, как всегда, и улыбчивая, что не так часто. Увы… То есть я почти точно знаю, что небезразличен ей, а моего пса она вообще гарантированно любит, но тем не менее улыбаться нам при встрече и визжать от счастья ей начальство не позволяет. — Тео и Гесс, агент Фролов и его собака, норм. Парни, как же я по вас скучала-а! Марта привстала из-за стола, абсолютно обворожительная в своих искренних эмоциях и искусительно-прекрасная в тонком испанском свитере с ярким узором, широкой свободной юбке почти до середины голени и чёрных туфельках. Очки она сняла, в розовых ушках висели разные серёжки, типа это модно. А на шее висела тонкая серебряная цепь с розовым камнем в ажурной оправе. Надеюсь, это не подарок Дезмо? — Руководству так понравилась последняя операция у Пикассо! Мы никого не убили, но резко подняли боевой дух сопротивления французского народа. Вы ведь в курсе, что художника хотели арестовать раз сто, а? Но всегда кто-то там свыше за него заступался, и тогда ему предлагали по линии гестапо уголь, дрова, продуктовый паёк офицеров Третьего рейха, а он всегда отказывался — «испанцы не мерзнут!». Это же почти как «чукчи не потеют!». Круто, да? Я сделал два шага и обнял её за плечи. Рыжая красавица вздрогнула, опустила глаза, но не вырывалась. Гесс, в свою очередь, подошёл, встал рядом, фыркнул, лизнул её руку и потёрся о колено лобастой головою. Марта опомнилась и кинулась выдвигать ящики в поиске вкусняшек. Нашёлся пакетик «Чипсов из печи» и длинный сникерс с арахисом, доберман был абсолютно счастлив: — Срочно выходи за меня! Я хороший мальчик! Моя любимая, словно волна, выскользнула из моих рук и обхватила могучую шею любвеобильного добермана. — Будь я натуральная сучка… ой! Короче, Гесс, дружище, мне нельзя, я люблю Тео. — Это правда? — У меня запершило в горле. — Ты о каком из трёх тезисов? — уточнила она и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Короче, операция «Марта энд Якутянка» утверждена руководством. Всё норм! Не волнуйся! Мне гарантирована полная безопасность, Дезмо отвечает за всё, Система контролирует ситуацию, ок? Вечером с лихвой наваляем им всем! Я на мгновение прикрыл глаза. Если дело дойдёт до драки, то черноволосая демонесса в алмазах порвёт мою подругу, как волчица кролика. Вряд ли Марта вообще умеет драться, не говоря уж о том, чтобы победить нечисть. Господи, какое «вряд ли»?! Вспомним, как она от обычного-то чёрта по всему Нижнему Новгороду убегала… — Милая, можно пару личных вопросов? Гесс поднял на меня недоуменный взгляд, но тем не менее вежливо отошёл в сторонку, сосредоточиваясь на вязнущем в зубах сникерсе. Мы могли говорить с глазу на глаз. Помню, что я хотел спросить её о странной переписке с Дашей Фруктовой, но начал почему-то совсем с другого: — Ты бы могла… то есть хотела бы… Допустим, если бы просто поехать со мной в Москву, Питер или куда-то там, не знаю, но только вдвоём? Я не говорю, там спать вместе или вообще, я просто не… — Да. — …в смысле не хочу давить. Наоборот! Я не давлю, ты свободная женщина, человек или ангел, я же не знаю, как там всё у вас устроено. Может, для вас возможна и естественна лишь платоническая любовь? Тогда я готов быть рядом, я хотел бы, чтобы ты не думала… то есть думала, конечно, но не… — Да. — Э-э… я не совсем понял… — Ты просто не очень умный, — крайне нежно протянула она. — Я люблю тебя. В прямом смысле этого слова. Не из серии «ты мне нравишься, ты симпатичный, у нас есть перспектива, поживём-увидим, ты прикольный, но…». Нет. Я тебя люблю. — И я тебя. — Чё, норм, повезло мне… — Марта опустила голову мне на плечо. — Я не всегда свободна, как ангел, но в принципе заводить семью нам не возбраняется. Но я не первородная, имей в виду, ок? Тебя это не пугает? Как я мог пугаться или нет, если и близко не представлял, что это значит. — Ну, типа есть ангелы, созданные Всевышним в первые дни Творения. А есть просто люди, которым он даровал ангельские крылья за мученическую смерть, за заслуги перед верой, за что-то там ещё, Ему виднее. — Из которых ты? — Меня убили. Страшно. В начале двадцатого века. Нет, я не помню, кто я и кем кому приходилась, просто одна убитая девочка из тысяч погибших в огне Гражданской войны. Мне было на два или три года меньше, чем сейчас. Тео… — Да? — Я ничего не могу тебе обещать. Я не знаю, как и что будет с нами… — Не знаешь? Тогда погладь мой зад! — Гесс! — в один голос рявкнули мы, и пристыженный доберман опустил уши. Я дважды глубоко вздохнул, медленно выдохнул через нос и только потом спросил: — Какое у нас на сегодня задание? — Никакого, — искренне удивилась рыжая красавица. — Разве вам не сказали? Ну, ок! По плану сегодня вы отдыхаете, а ночью начнётся рубилово.