Если кто видел, с какой скоростью движется резвый доберман в узком пространстве комнаты, по никому не понятной траектории, непредсказуемо отталкиваясь от стен и бегая по потолку с пастью, полной жутких клыков, роняя пену во все стороны, то вы меня поймёте. Собаченька ведёт себя так, если любимый хозяин «пропал уже целых пять минут назад!», а телефон психологической поддержки рекомендует старательно повыть в окно, после чего начинать нервно грызть диван. Я же сцепился в клинче с очкастым. Он оказался куда ловчее прочих, дважды выстрелил в меня, но не попал. Мой наган так же дважды рявкнул в ответ, но серебряные пули этого гада не останавливали. Пришлось перейти на бокс, он врезал мне скользящим в челюсть, я приложил его с размаху перстнем отца Пафнутия в лоб! Впрочем, веселье не затянулось. Горячий испанец с руганью выскочил за дверь, стучась ко всем соседям и в голос крича: — Вива ля Франс! А уже через минуту или две (никто же точно на секундомере не подсчитывал) в мастерскую вломилось с десяток яростных французских патриотов. Бедных чертей гвоздили всей толпой всем подряд, пощады не было никому! Москва, Мадрид и Париж в едином порыве героического вдохновения показывали высокомерному Берлину, что они думают о мировом господстве арийской расы! Очкастый, потеряв и очки и шляпу, в брызгах стёкол вылетел в нераскрытое окно с четвёртого этажа, следом за ним, доламывая остатки рамы, были выкинуты и остальные. Смятые фашистские каски валялись на мостовой. Победа являлась полной и безусловной! Я как раз успел поднять с пола чудом не затоптанный лист бумаги, где чёрным пером была изображена Марта, сидящая в кресле. Волосы вьются, один глаз выше другого, половина головы лысая, на руках по шесть пальцев… Несколько… э-э… объёмная, но странным образом гармоничная. Впрочем, кто я такой, чтобы судить о творчестве великого художника? Пикассо достал две бутылки вина. Пока французы плясали, отмечая победу, мы с Гессом отошли в сторонку. Никаких бесов не было, но, наверное, с заданием мы справились, черти-то изгнаны. — Вполне похоже. — Присев на корточки, я показал рисунок Марте. — Я там толстая! Только попробуй хоть кому-нибудь показать. — Моя рыжая любовь, краснея словно маков цвет, погрозила мне кулаком из-под кровати. Что ж, в свою очередь и мне оставалось только улыбнуться в ответ, сунув рисунок за пазуху. Кажется, в мастерской резко потемнело, нет? Хорошо ещё, что доберман успел цапнуть в зубы фуфайку и шапку, потому что практически сразу нас вернули домой. — Распаренные, довольные, живые, чую от, после драки, да? — поднял взгляд зевающий батюшка, перекрестил рот и сощурился. — А это у тебя что от такое, паря? — Это Марта в кресле. Портрет работы Пабло Пикассо. — Ох ты ж, прости и помилуй господи со пресвятыми угодниками! До чего ж от страшна-то, а?! Аж от передёрнуло всего! Тьфу, спрячь от сие куда подальше! Ночью же спать не смогу от, как вспомню… Ой, да Диоген мне в бочку, пожалуйста! Главное, что теперь я счастливый владелец работы бессмертного гения, за один этот набросок на аукционе «Сотбис» можно, наверное, шикарную трёхкомнатную квартиру в столице купить, да ещё и на машину останется. Хороший банковский вклад по-любому! Поскольку мой героический напарник уже вовсю лаялся с Анчуткой на кухне, я поспешил умыться и до завтрака дать подробный отчёт о деле. Согласно заданию Дезмо направлялись спасать Пикассо, никакого беса там не было, зато была Марта и уже знакомые нам черти-фашисты. Убить никого не убили, но, подбив на сопротивление несколько сознательных французских граждан, изрядно отмутузили нечистое племя со свастикой. Таким образом, особых претензий за подставу нет, жаловаться на чёрного ангела некому и бесполезно, он всё равно выкрутится. С последним батюшка был категорически не согласен, но это уж его дело, мы-то с напарником как раз никаких иллюзий по этому поводу не питаем. Кому-то там наверху, в руководстве Системы или даже ещё выше, по своим собственным причинам очень нужен такой Дезмо. А то, что кому-то нужно, никогда не тонет… — Пабло Диего Пикассо. — На мгновение прикрыв глаза, я вспомнил яркие ряды картин, закрывавших стены от потолка до пола, и Марту в кресле. В висках зазвучали знакомые строки великого испанского поэта, убитого фашистами. Как это было… В возвышенную обитель Я брошен упрямством стали. Где ты, мой ангел-хранитель? Меня вчера расстреляли… Четырнадцать пуль порвали Мне грудь полновесной болью. Меня в пыли закопали, Посыпав могилу солью, Чтоб я никогда не ожил, Чтоб я не вернулся к детям. И ворон над бездорожьем Ни-че-го не заметил! А я, не дыша от крика, Отплевывал комья глины, И запахом базилика Звенела земля равнины. Я выполз, я шел хромая… Дорога казалась длинной, И звезды к исходу мая Слегка холодили спину. За что меня убивали? Хотелось бы знать, не так ли… Ромашка Святым Граалем Неспешно ловила капли Моей недопетой крови! И только слепая вера Стояла над изголовьем Расстрелянного романсеро… В общем, рисунок я спрятал в старом журнале и убрал на полку с книгами. Пусть полежит до своего срока. После завтрака нам был предоставлен отдых. Вроде как синяков я не нахватал, но ссадина на левой щеке всё-таки горела, черти тоже драться умеют. Анчутка выслушал мой короткий рассказ о чертях в мастерской, удовлетворённо хмыкнул, пожалел, что не имел возможности поучаствовать, и благодушно передал Гессу ещё три сушки с тмином. …Отец Пафнутий, вернувшийся их церкви на обед, подтвердил, что карты наши пополнены, значит, с заданием мы справились. За столом сидели по-китайски. Ну, в смысле сегодня наш игривый брюнет решил порадовать нас яркой кухней с берегов Жёлтой реки. Кусочки курицы в соусе тэрияки, с кунжутом и острым перцем, отварной рис без соли, «свиные нити», томлённые в меду и сое с арахисом, болгарским перцем, морковью и луком, высокие белые пирожки на пару с мясом и капустой, перетёртыми в пюре, хрустальная лапша, пельмени из говядины, три-четыре миски с различными соусами, зелёный чай и жареное молоко на десерт. Если необходимых традиционных ингредиентов не было, то Анчутка легко находил им замену на местном уровне. Например, чай у нас в магазинчике только чёрный байховый, зелёный попадается редко, с покупкой не угадаешь. Так вот он настропалился составлять «китайский чай» из щепотки чёрного и кучи разных северных трав. Соседи с окраины села жаловались, что он по сараям сено у коров ворует, вытаскивая оттуда засохший чабрец, иван-чай, лесную мяту и что-то там ещё. Крайне полезный в хозяйстве бес, если б знать ещё, что не предаст, а он предаст, точно, была бы хоть какая-то возможность… Об этом мы, кстати, немного поговорили на послеобеденной тренировке. Отец Пафнутий вновь отправился в храм, заранее раздав нам всем обязанности по дому. Так вот мне было предписано ровно полчаса, раздевшись по пояс, на морозе рубить дрова для бани. Нет, они у нас давно порублены, в поленницу сложены, и половина сарая ими забита (чтоб танк не видно было), но надо порубить ещё мельче, чуть ли не в щепы. Зачем? Приказы не обсуждаются. После чего с тем же топором ещё полчаса отмахиваться от Анчутки, который должен бомбардировать меня снежками. Соперника по спаррингу не касаться, рубить только снежки. За каждое его попадание в меня, хоть по касательной, положено пять отжиманий на крыльце. Тренировки у нас специфические, не спорю, но, раз я возвращаюсь живым с заданий, значит, они дают свой результат. В общем, после тридцати пяти отжиманий, мокрый насквозь, я вернулся в дом, к поскуливающему в окошко Гессу, обмылся по пояс тёплой водой в тазу, растерся полотенцем, подержал лапку, подержал две, получил «лизь!» в нос, убедился, что красавчик-брюнет, ничуть не запыхавшийся кстати, выдал большущий бутерброд с маслом и сыром нашему доберману, и уселся на кухонном табурете. — Желаешь помочь мне брамбораки чистить, мон ами? — Я чищу, мы разговариваем. — На какую тему? — На запрещенную. — Яволь, майн херр официр! Доберман вскинул острые уши, убедился, что мы не дерёмся и ничего от него не скрываем, после чего преспокойно задремал у себя на коврике. Периодически, впрочем, сонно приоткрывая правый глаз и следя, не едим ли мы чего-нибудь без него? Ибо тогда непорядок, обижают собаченьку. — Можешь не спрашивать, амиго, я сам скажу всё, что могу. Они придут на днях, не сегодня, так завтра. «Их бин фюрер Хан, зиг хайль!» Демон из первородных, не самый бардзо сильный, холера ясна, но в сто раз сильней той же Якутянки. Она же, курва, под ним ходит. Алмазов не жди, пер фаворе, теперь будет говорить только сталь. Ты ферштейн язык заточенного металла? Никто не будет прибегать к колдовству, магии, чарам, дело проведут как земную разборку типус вульгарис. Я не знаю, кого выставит твоя Система, но геймс овер будет лишь тогда, когда все ваши лягут. Аллес капут, ком цюрюк! Я не перебивал его. Уточняющие вопросы, конечно, были, однако, похоже, «гениус» Анчутки и так преотличнейшим образом читал их на моём лице, потому что безрогий брюнет продолжил в нужном ключе. — Бесов не будет, легион чертей. Серебро, молитвы, динамит — всё тщета, вакуум. Фронт пройдёт у вас на дворе, рашн традишен территорий. Погибнут все! Все — это ля папа Пафнутий, унд ты, унд твой Гесс, унд мадемуазель Марта, ля пётит фий Дарья Фруктовая, айн сержант Бельдыев и, скорее всего, я. Никто не снимет ленту святого Георгия, даже Хан! — Бес осторожно коснулся узла на шее. — Кому и зачем я буду нужен? Выкачав из меня всю возможную информацьон о ваших бесогонских штучках, меня приговорят к деактивации в пыль. Бэкспэйс! Финита ля комедия! Уи? Да, можно было кивнуть, я всё отлично понял. Мне только было интересно, какие у нас есть варианты и есть ли вообще? Неужели Система просто предпочтёт остаться в стороне? А что, если я попробую подбить на защиту Пиялы других бесогонов? Ведь ребята не раз предлагали мне свою помощь, да и тот же Дезмо явно не намерен просто так терять Марту, он хочет стать для неё главным героем и спасителем! — Может, ещё сельских гроссмутер призовёшь на священную войну? О-о, они точно придут и храбро закидают Хана банками с солёными огурцами вместо фаустпатронов! Взрываются не хуже! — Анчутка перевёл дыхание, хлебнул водички и продолжил: — Тео, мон ами, привыкай проигрывать. Хотя это умение вряд ли пригодится тебе в будущем в связи с абсолютус импотентус! Не считай сей речевой оборот намёком сексуального плана, хотя-а комси комса… — Принято к сведению. Только я не понял, при чём тут Дашка-то? Она же в Питере. Наш кухонный бес одарил меня самой сиятельной улыбкой, сводящей с ума любую продавщицу в сельпо, но ничего не ответил. Всё, картошка почищена, а уже через два-три часа заявился батюшка. Разумеется, я мог бы и даже, наверное, был бы обязан пересказать наш разговор с нечистым. Но это вполне себе подождёт и до после ужина. Вечер зимой всегда наступает рано, но, думаю, вы уже к этому привыкли. Нет? Тогда что ж? Найдите на карте Российской Федерации Архангельскую область, потом далёкое село Пияла, после чего проложите возможный маршрут до места, а там добро пожаловать к нам в гости! Мы все будем рады, от Савелишны до Никифоровны включительно, ждем!