— Слово? — Слово! И если ты не выстрелишь в ответ, Хан не сможет тебя заставить. Но тогда ему не в чем будет обвинить меня, потому что я тоже не смею убить беззащитного. — То есть мне нужно не просто снять защиту, а ещё и проявить христианское милосердие к врагу? — Всё возможно. — Хорошо, я постараюсь. Но у меня есть условие, пока мы лично не разберёмся с вами, вы не тронете других бесогонов. — А ты не дурак, мой мальчик, — томно улыбнулась она. — Мы могли бы порезвиться, но… В дверях вновь показался Гесс, вопросительно вскинув бровь. — Собака дьявола верно служит своему хозяину. В иной ситуации я бы поточила о тебя зубки, поверь, тебе бы понравилось… — Кусь? — предупредил мой пёс. — Прощай! — Якутянка послушно встала, подарив мне воздушный поцелуй, потянулась так, что у меня на минуточку остановилось дыхание, стряхнула хрустальные капли пота с плеч и живота, а потом, не оборачиваясь, вышла из парной. Скрипнула входная дверь в баню. Ушла-а… Я встал на негнущихся ногах, с трудом оторвал мочалку и вылил себе на голову ковш холодной воды. Не очень помогло, пришлось окатиться полностью. Два раза. Только после этого я осторожно выглянул за дверь. Верный доберман бдительно держал пост за столом. Кроме самовара с чаем и вылизанных до блеска мисок из-под варенья и мёда, ничего съедобного там не было. Гесс деловито подвинул ко мне лапой гранёный алмаз размером с горошину. Кажется, такой размер считается крупным. У нас на селе вряд ли есть специалисты по драгоценным камням, но всё равно надо взять, показать батюшке, может, как-то на церковь можно пожертвовать? — Тео, ты не сердишься на собаченьку? Она пришла, я хотел её кусь, а она шубу скинула, на колени встала, говорит, ты ей нужен. Я её обнюхал всю, точно, не было оружия! Ох, Декарт мне в печень, мне даже и представлять себе не хотелось, как он её обнюхивает. — Пошли-ка домой. — Лизь тебя! Хочешь лапку, хочешь две? На тебе кожаный нос! Я хороший? — Ты самый лучший на свете! — как всегда, совершенно искренне признал я. — Если бы заводчики доберманов только знали, какой великолепный пёс живёт у нас в Пияле… — То что? — Ну, э-э… как бы все суч… ой! Прости. Пошли, напарник! Учитывая, что моего пса ещё ни разу не вязали, он не очень понимал, что это такое и зачем нужно. Разумеется, видел, и не раз, так называемые собачьи свадьбы, но себя-то с этим делом никак не ассоциировал. И отец Пафнутий в этом плане сто раз прав! Если уж доберман, то чистокровный! Пусть меня проклянут и погребут заживо защитники животных, но я за сохранение породы. Только так. И лично я не хочу быть похожим на того урода-чиновника из райцентра, который просто «забыл» беременную мать Гесса на колхозной ферме… Когда мы вернулись домой, я первым делом рассказал обо всём батюшке. Тот, как всегда, выслушал без спешки, похлопал по плечу, погладил подлизу-добермана и преспокойно пояснил, что никакой камень, подаренный Якутянкой, реального веса не имеет. Много лихих бесогонов на этом погорело, так что он искренне удивляется, как я ещё ей верю? Ну вот я-то как раз и не верил, но разве сейчас это имело значение… — Смотри от, паря! Святой отец, не раздумывая, бросил алмаз в печку, и тот вспыхнул там синим пламенем, словно обычный уголёк. Хотя вроде бы, помнится, алмаз и происходит от угля. Им там, внизу, виднее. Да и кто бы спорил, что в пекле лучше разбираются в происхождении и строении любых минералов, чем всякие именитые учёные-геологи наверху. Но сейчас мне было важно другое. Если Якутянка так легко обманула меня с бриллиантом, то сдержит ли она слово относительно Марты? Да и вообще, насколько можно доверять слову демона? — Ежели от слово дала, так точно сдержит, — уверенно успокоил меня отец Пафнутий. — В этом Люцифер — отец лжи от преуспел весьма! Да тока оплата-то высока. Если обещает от все царства земные за единую душу-то — даст! Если от ещё и жизнь-то вечную — так и её даст! Но от что делать будешь, как срок-то выйдет? Платить. И точка. Другого варианта нет. Если Князь тьмы заключает (не сам, разумеется, у него хватает слуг) сделку с человеком, то лишь потому, что точно знает: заплатить придётся всегда и по-любому! Надежды обмануть, сбежать или отсрочить платёж нет, не земным мужам тягаться с падшим ангелом, бывшим правой рукой Бога. Я помню об этом, мне не дают забыть. Ночь не принесла с собой ни новых проблем, ни ярких приключений. Мне, вообще, нравится спокойный сон. А подрывами в тревогу по первому выстрелу я сыт ещё со службы. Пусть короткой, но тем не менее мне хватило, повторять не стоит, не надо. Утро тоже не проявило желания отправить нас гонять оранжевую бесовку с хвостиком. По-моему, это уже здорово. Встал, потянись, улыбнись рассвету, поиграй с собаченькой… что может быть лучше? Вспомнив зелёные глаза Марты, я признал — да, кое-что может, и мне бы хотелось, чтобы хоть когда-нибудь это было так. Просыпаешься, а она нежно сопит в подушку рядом… Разумеется, ничего подобного у нас не было. Если кто и сопел мне в затылок, так это встревоженный доберман, которому уже настоятельно надо во двор, а я всё ещё никак не вырвусь из могучих цепей Морфея. Значит, мне стоит помочь, правда же? Вот он и старается, как может, то поскуливает, то свистит, то рычит, то лупит меня лапой по плечу и кусает за ухо! Просыпайся уже, хозяин и друг, я же люблю тебя, пора гулять! — Всё, всё, встал… На этот раз за нами во двор увязался и наш кухонный бес. Пока мой пёс нарезал круги, вспахивая выросшие за ночь сугробы, Анчутка пристал ко мне с вопросами: — Расскажи, амиго, ну расскажи! Какая она? — Господи, кто? Якутянка? — Да-а! — Ты же сам её видел. — Это не то! Передо мной она не раздевалась. Ну плиз, сильвупле, пер фаворе! — Она, э-э… — Я на мгновение прикрыл глаза, вызывая в памяти обворожительный образ обнажённой демонессы в бане. — Очень эффектная. Талия такая прорисованная, бёдра как тюльпан, ни малейшего намёка на целлюлит, а грудь… уф, третий-четвёртый размер, наверное, но стоит как мрамор! Интересно, у них в Якутии все девушки такие? — У меня тоже… — начал было красавчик-брюнет, но заткнулся, потому что из-за забора нам приветливо помахали фашисты. Да, да, чтоб их, те самые черти из абвера. Двое в касках, со шмайсерами на шее, по виду опять же не переговорщики, а вестовые. Типа теперь ходите по двое? Санитары мы с Тамарой? — Пакет для партизанен Фиедька! — Гутен морген, — сухо поздоровался я. — Где бумага? Оба фашиста ответили зигованием, после чего один передал мне незапечатанный коричневый конверт. — Ответ нужен срочно? — Найн. — Отлично. Гесс, проводи! Счастливый доберман бросился вперёд в надежде погонять чертей по двору, но они быстренько растворились в морозном утреннем мареве. Я раскрыл письмо. Оно было максимально коротким и по существу означало одно: в связи с тем, что Якутянка сама взяла свою судьбу в свои же руки, заключив договор с «партизанен Фиедька», все мирные договорённости между нами (то есть между рогатыми фашистами и мной) утрачивают силу. Мы опять враги, можем переходить к боевым действиям, и в следующий раз они меня непременно расстреляют или будут «немножко вешать». Ну и слава тебе господи, если честно. А то это подозрительное панибратство двух фронтов уже начинало потихонечку утомлять. Да и не верю я в дружбу с нечистью, к ним только спиной повернись и сразу начинай читать про себя заупокойную. Батюшка, бывало, такие жуткие истории рассказывал о смерти тех, кто поверил бесам, что просто шерсть на груди дыбом встаёт. Нельзя верить рогатым, для них обман естественен, как дыхание! Странно, что в этом случае речь идёт о нечистой силе низшего звена: мелких бесах, чертях и прочих. Высокие демоны, духи или джинны как раз таки слово держат, хотя всегда заключают сделку так, чтобы можно было всё вывернуть наизнанку, в свою пользу. Поэтому даже после мирного договора с Якутянкой надо держать под рукой наган с заранее взведённым курком. Утро продолжилось завтраком в чопорном английском стиле — тосты с солёным огурцом, масло, джем, поджаренный хлеб, бекон, овсяная каша и яичница. Анчутка с задранным носом, острым подбородком, прямой спиной и полотенцем через руку подливал чай с молоком. Гесс разбирался под столом с остывшим ростбифом. Мы же с отцом Пафнутием театрально изображали двух британских джентльменов, ведущих за столом отнюдь не аристократические беседы: — От же сучьи дети-то! От же бесовский-то потрох! От да чтоб их приподняло вверх от сапогами-то да касками рогатыми об замёрзший асфальт-то и приплюснуло! — Да, отче, козлы, подонки, уроды, но дисциплина у них на высоте, должен признать. — Сей же час от всё оружие в доме-то на серебро перезарядишь! — Не всегда действует… — Тут от количества и убойной силы зависит. Так ты от вместо нагана-то дробовик возьми! Дробовик — это сила, с ним не поспоришь. Прицельно стрелять дальше чем за десять шагов невозможно, зато с трёх-четырёх даже целиться не надо. Навёл примерно в нужную сторону и пали, всё равно разброс дроби такой, что квадрат два на два метра покрывает. Крайне полезная вещь в плане бытовой самообороны, как мне кажется. Весёлая оранжевая бесовка явилась вертеть хвостом сразу же, как наш батюшка отправился в Воскресенский храм. Собственно, никто и не ждал, что после всего произошедшего нас вдруг дружно оставят в покое обе стороны. Хорошо ещё, что сотрудники Системы и черти в форме вермахта не являются на наш двор в одно и то же время. Иначе вообще всем аллес капут, по выражению того же Анчутки… — Гесс, собирайся, за нами пришли. — Не хочу, я сыт, я отдыхаю. — Нас вызывают. — Не беси собаченьку… — Да лысина Сократова, — возмущённо пожал плечами я, — как хочешь, валяйся здесь, дрыхни на боку, я один пойду. — А как же я?! — не поверил он, мгновенно вскакивая на ноги. — Так нечестно! — Ну, тогда пошли со мной? — Я уста-ал… я хочу полежа-ать… иди оди-ин… — Хорошо, я пошёл. — Без меня-а?! — страдальчески взвыл он, тяжёлой лапой буквально расплющивая беса вызова.