— Это… это что, ваша самая маленькая пицца? — О, взе воле руске гостя! Как я понимаю, моих соотечественников здесь любят и уважают. Что ж, пришлось встать и пожать руку официанту, как брат брату. Он похлопал меня по плечу и ещё раз сказал: — При́ятно! Кофе был густым, черным и сладким. Пицца вкуснейшей из всех, что я когда-либо пробовал. Какие тут, в бледную задницу Вольтерову, бесы? И, собственно, где? В христианской Черногории, в древней Будве, отзванивающей каждый час церковными колоколами? Зачем мы вообще здесь?! Если только коварный Дезмо не решил переиграть меня, устраивая Марте сюрприз, отправив её провести вечерок на курортном побережье Адриатики за счёт бюджета Системы? Впрочем, вспомнив его рыбьи глаза и постное выражение лица, я решил, что уж вот это вряд ли. Если даже он и был бы готов устроить ей романтическое приключение, так ведь по-любому не со мной же. Нет? В этом смысле чёрный ангел со смертоносными перьями никак не тянет на карапуза-амурчика и уж если и будет бить в меня стрелами, то вряд ли любовными. Да он меня давно придушил бы из ревности, если б мог. И более того, он может, но ему нельзя-с… — В чём подвох? — спросил я сам себя. Подумал, встал и прошёлся на кухню, пользуясь тем, что кофе кончился, а официант переключился на пожилую семейную пару из Европы. Кухонное помещение вряд ли было намного больше размером, чем в нашем доме. Одна печь, одна плита в две конфорки, большой холодильник, разделочный столик и, собственно, всё. На меня поднял вопросительный взгляд лысый чернобровый повар. Я так же молча показал ему пустую чашку. Он широко улыбнулся, демонстрируя прокуренные зубы, и собственноручно сварил мне новую порцию в турке. — При́ятно! Ни в нём, ни за ним, нигде вокруг не было заметно и следа бесовского присутствия. Ну нет их, и всё тут! Не вижу, не чувствую, не понимаю — зачем тогда мы вообще здесь нужны? Я вернулся к недоеденной пицце, здесь сидеть ещё с час-полтора, не меньше. Потом, наверное, ещё два или три раза заказывал кофе, время текло неспешно, однако ночь наступила так неожиданно, словно её набросили на всё побережье, как чёрную венецианскую вуаль тончайшего шёлка. Одномоментно везде зажглись фонари, свечи и факелы. В воздухе запахло дымом и ароматическими свечами, заметно посвежело, так что я даже подумал, что рюмка балканской ракии могла бы и оказаться вполне себе к месту. Марта с Гессом явно задерживались, редкие посетители быстро расплачивались и уходили, ультрамариновое небо неспешно становилось иссиня-чёрным. Меня никто не прогонял, но пару раз я ловил взгляды официанта на большие настенные часы. Кажется, кто-то говорил, что после одиннадцати ночи ворота Старого города закрываются. Но сейчас ещё не было и десяти, к чему же такая спешка? Как правило, русские туристы, весь день провалявшиеся на пляже, именно вечером и гуляют по всем кабакам и заведениям в поисках приключений. Разве кто-то будет сам себе добровольно ограничивать реальную прибыль? Словно бы в подтверждение моих слов из переулка вырулила молодая пара, огненно-рыжая красотка в длинном вечернем платье с глубоким декольте и высокий кудрявый парень явно модельной внешности, но ни капли не слащавый. Они, что-то шумно обсуждая на сербском, уселись за дальний столик спиной к крепостной стене и потребовали вина. Много, бутылок пять сразу! Причём первые три ребята уговорили буквально за полчаса, они пили вино, как воду. Видимо, в ответ на мой не совсем вежливый (да просто охреневший) взгляд парень приветливо кивнул и попросил официанта передать одну бутылку красного на мой стол. — При́ятно, — так же привычно улыбнулся он мне. — При́ятно, — невольно ответил тем же и я. Девушка что-то зашептала ему на ухо, весьма фривольно разглядывая меня с ног до головы. Честное слово, тогда я ещё не знал, как это бывает, и вообще, наверное, думал, что подобные вещи происходят только в книжках. Когда девушка встала, поправила волосы, приподняла обеими руками грудь, огладила бёдра и пошла на меня, я всё ещё наивно улыбался, потому что… — Руски? — безапелляционно угадала она, продолжив с едва различимым сербским акцентом. — Мы любим русских. А что ты делаешь здесь один? Официант сказал, ты сидишь у них уже часа четыре, ешь мало, не пьёшь вообще. — Как не пью? Я… я вот кофе пил… — Кофе — это турецкое или итальянское пойло. Настоящие мужчины пьют красное вино! Э-э, ты ведь настоящий? А то мой парень не верит… — У меня девушка есть. Она сейчас придет! — Ха! — потрепала меня по плечу незнакомка. — Девушка — это хорошо. Это облегчает нам задачу. Я чуть не завыл в небеса, запрокинув голову. Вот же Фрейд озабоченный, мне только на черногорских свингеров нарваться не хватало. В этот рискованный момент над булыжной мостовой раздался дробный грохот знакомых лап, и доберман в белой панамке кинулся прятаться под мой стол. — Тео, помоги! Спаси меня от этой психической! — Что случилось? — О, у тебя тут пиццей пахнет. Поделись с собаченькой! Все, кто только был в данный момент в заведении, изумлённо уставились на долговязого молодого парня, высовывающего нос из-под скатерти. — Гесс, вылезай, неудобно. — Кому? Мне удобно. Хочешь лапку? Я попытался вытянуть его из-под стола за ошейник, что со стороны, наверное, выглядело несколько провокационно. Косящийся на нас официант даже чуточку покраснел, хотя понятно, что уж на европейском морском курорте он насмотрелся всякого. Жгучего перчика в десерт, так сказать, добавило появление яростно орущей Марты, грозно размахивающей кулачками: — Тео, он уже здесь? Я говорю, эта псина охреневшая здесь уже?! Опозорил меня на всю Будву, чтоб я ещё раз пошла купаться с этим кобелюкой… Рыжая гостья вскочила и кинулась к моей столь же рыжей девушке с фужером вина в руке: — Руска? Пей и рассказывай, подруга! Я жажду деталей! Учитывая всю эмоциональность характера моей противоречивой любви с крылышками, та залпом выхлестала весь бокал и едва ли не матом обрисовала эпичное полотно совместного отдыха на пляже с моим доберманом. Который, кстати, втихаря грыз корочки от пиццы под столом и никак не мог взять в толк, в чём его, собственно, обвиняют? Между прочим, и я тоже. В конце концов, если подумать, то все претензии Марты сводились к тому, что пёс вёл себя на пляже, как и положено нормальному псу! Да, он счастливо лаял и высоко прыгал в воде козлом на всех четырёх лапах на два метра с кепкой вверх. Да, кусал пену белую прибоя, а что такого-то? Да, не позволял никому, ни мужчинам, ни женщинам, ни детям, приближаться к Марте на песке или в море ближе, чем на три шага, иначе кусь тебя! Что в этом плохого? Наоборот, он же охранял, как мог. Да, пару раз обнюхивал купальники на молодых девушках из Голландии, он вообще любит изучать запахи, а там вполне могло пахнуть травкой. Да, тем, кто ему понравился, он постоянно предлагал «лизь тебя!» и подставлял свой костлявый зад для поглаживания. И наоборот, «ты плохой, нет тебе лапки!». Но согласитесь, если б он выглядел обычным доберманом, так кто бы дёргался? Никто! Но сейчас Гесс в глазах всех окружающих был стройным манерным блондином, и только поэтому на него все наезжали. Это справедливо? Несправедливо! — Как я вообще его не убила, ума не приложу?! — За это стоит выпить. — И местная рыжая вновь наполнила вином фужер моей рыжей. Марта, не задумываясь, махнула и второй. Похоже, здесь контакт налажен. Я же, как мог, успокоил изнервничавшегося пса, мельком отметив, что официант на пару с поваром начинают совместную уборку кафе. Нет, они не взялись за мётлы и швабры, просто начали дружно уносить внутрь столы и стулья, ненавязчиво демонстрируя всем нам, что уж теперь-то точно закрываются до утра. Пришлось попросить счёт. Бесов как не было, так и нет, охотиться не на кого, изгонять тоже. Получается, нас зря сюда направили или… — Или мы просто не поняли зачем, — вдруг пробормотал я, потому что фонари на улице неожиданно начали тускнеть. — Руски трчи, опасно, — успел прошептать молодой серб, вместе с поваром прячась на кухне. Собственно, из трёх слов я понял «руски» и «опасно», но этого, наверное, было достаточно. Я резко встал, свистнул Гесса и, шагнув вперёд, обнял Марту: — Милая, нам пора. Старый город скоро закрывается. — Уже уходите? — с чарующей улыбкой спросила незнакомка, допивая остатки вина прямо из горлышка бутылки. — Тут будет весело! Её мужественный спутник также встал, держа руки за спиной. Я вгляделся в их лица ещё раз. Нет, нет, они оба не бесы. Вот только… этот парень, он же не чёрт, но и не… не человек? — Мы остаёмся. — Подумав, я спокойно прислонился к нагретой за день каменной стене. — Сильвия, отпусти их, — неожиданно попросил тот молодой человек. — Они ещё могут уйти. Он был очень красивый, идеально сложен, словно гимнаст или солист балета. И нет, его нельзя было даже сравнивать с Анчуткой. Наш кухонный бес был именно красавчиком, крайне слащавым, слегка пошловатым, а в этих чертах сквозило благородство и мужество. Если рыжая Сильвия, как он её назвал, и собиралась ответить, то попросту не успела. Мой доберман навострил уши и заворчал, я не сразу расслышал тихий заунывный вой, проникающий в самые глубины души. Стоп, стоп, бесов здесь нет, чертей тоже, тогда кто это?! — Вампиры, — широко улыбнулась мне девица и, не задумываясь, задрала подол, выхватив из набедренной кобуры длинный кремнёвый пистолет. Казалось, она выпалила в луну, но с соседней крыши едва ли не нам под ноги рухнуло чьё-то бездыханное тело. Скрюченные пальцы с длинными когтями, острые скулы, плоский нос и — самое ужасное — длинные белоснежные клыки в мёртвом оскале… — Точно вампир, что ли? — не поверил я. Пуля попала несчастному прямо в лоб, из большой дырки тянулся лёгкий дымок. — Улицы этого города небезопасны по ночам. — Ничего не понимаю. — Слегка «потеплевшая» Марта возмущённо передёрнула плечами. — Здесь должны быть бесы. Нам выписали наряд именно на бесов, а не на какого-то там графа Дракулу! Гесс подошёл к трупу, обнюхал его, покосился на клыки и кинулся ко мне: — Тео, у него зубки больше моих. Вдруг он меня кусь? — Никто никого не укусит, юноша, — громко успокоила его Сильвия, эффектно дунув в ствол пистолета. — Для этого здесь я и Моцарт. Вампиры — это наша тема! — Моцарт? — Лично у меня была всего одна ассоциация с этим именем, но образ изящного музыканта в белом парике и шёлковом камзоле никак не ассоциировался с кудрявым парнем, в руках которого, невесть откуда взявшись, сверкнули длинные ножи. — Они приближаются. Держитесь за нашими спинами. Марта, икнув, села прямо на бордюр, мой пёс прижался к ней спиной и надвинул панамку на нос — типа раз он не видит вампиров, то и они не заметят его. Так дети прячутся под одеялом от страшных снов. Рыжая девица быстро перезарядила старинный пистолет, а я сунул руку в бумажный пакет со своей одеждой, доставая из-под свитера кобуру с наганом. — Эти твари боятся серебра? — Да, — кивнул мне парень с ножами. — Отлично, у меня семь патронов. — Но вы не охотник. — Зато я умею стрелять.