ГЛАВА 22. Вешка Если бы кто-то писал истории наших жизней, то мог бы ограничиться одним предложением на каждого. Что-то типа: «Кейт Хьюстон всегда куда-то бежала и сражалась. Рычай, громила с добрым сердцем, был принцем, который учился быть обычным. Эдвард запомнился многим своими модными взбрыками». Про дохлого питомца главы отделения некромантии написали бы что-то в духе: «Спайк был тем, кто всегда ехидничал, и даже смерть не отучила его хамить от страха». С диким воем и хохотом конченых психов стая бросилась на драколича. И угадайте, что сделал драколич? — Фу, дамочка, у вас разит из пасти. Хотя бы чесноком заедали этот смрад. Напавшая гиена поперхнулась от возмущения собственным языком. Удар задней лапой, взмах хвостом, разворот и нокаут гиены. — Кто следующий в очереди за автографами? Не стесняемся, подходим по одному! Эй ты! Да-да, ты, причина ранней седины и скорого облысения мирных граждан, смелее… Увертка, прыжок через двух противников, грозное клацанье челюстей. — Мадам, позвольте бестактный вопрос, — Спайк уже переключился на другого противника, — вам блохи не досаждают? «Мадам» грозно рыкнула, демонстрируя, что ей досажает только он. — И вот не надо снисходительно щерить на меня резцы, я, между прочим, породистый дракон с серьезными намерениями вскружить вам голову и чисто по-мужски слинять под шумок чувств… Эй! Какая зараза укусила звезду за хвост?! Пока Спайк прорывал оцепление, Рычай и Эдвард играли в парную пантомиму. В данный момент они пытались показать задание на пять очков «сконфуженные сурикаты». Надо отдать должное актерскому таланту и адреналину в крови — получалось крайне правдоподобно. — Бегите! Я прикрою! — решила я за потерявшихся в схватке некромантов. Нападающие гиены были со мной в корне не согласны, логика и здравый смысл тоже не поддержали, но… когда я интересовалась такими мелочами? Сорвавшийся с моих пальцев огонь лизнул голые камни и бросился на карабкающихся по камням гиен. Зверюги с визгами посыпались на землю, аки спелые яблочки с веток. — Вперед! — приказала и даже указала, куда драпать. И вот адекватные уже давно отважно тикали бы по остывающему после атаки камню, но то адекватные, к коим крайне тяжко причислить некромантов. С видом паршивого фокусника на детской площадке доракхай извлек из мешка здоровенную кость. Уж и не знаю, из какого пласта земли они вырыли эту часть опорно-двигательного аппарата. В моем представлении нечто столько большое могло принадлежать только крайне далеким предкам нынешних слонов. Эдвард засвистел и крикнул: — Эй, гиены, посмотрите сюда! Четвероногие все как один застыли и подняли морды, концентрируя внимание на косточке в руках орка. После драколич всячески отнекивался, мол, он даже ухом не повел, подумаешь, кость, он их столько за жизнь перевидал. Но я-то знала, что стадное чувство обуяло и его. Из глубин ДНК каждого зверя всплыл древнейший рефлекс. Этот рефлекс был также могуществен, как открывающийся во время прокраски ресниц рот, как отдергивающаяся от горячего рука и как желание покупать при виде слова «распродажа». — Взять! — скомандовал Рычай и кинул палку. В смысле кость. Рефлекс приказывал бежать за брошенной двуногим хренькой, чувство пофигизма всячески восставало против. В результате борьбы двух противоположностей победила лень, к которой под шумок присоединился здравый смысл. С веселым свистом кость воспарила к небесам, пронеслась под облаками и по широкой дуге умчалась первооткрывать новую для себя землю. Гиены проводили ее взглядом и с нескрываемым скепсисом уставились на доракхая и эльфа. Парни продолжали упражняться в пантомиме и теперь показывали карточку «разочарованные идиоты». Аж жалко стало. — Вау, парни, — похвалила я. — Круто придумали, но давайте придерживаться моего плана. Спайк, ты там где? — Да тут я, тут! — пропыхтел драколич, переваливаясь через край гряды и вытягиваясь внушительно-белоснежным пузом кверху. Ладушки. Раз все здесь, то можно возвращаться к первоочередным делам. Припугнув гиен ещё одной волной огня, я сжала ладонь и сконцентрировалась на ниар-сет Влада. Зажатый в кулаке ключик обжег холодом и дал четкое ощущение направления. Невидимая стрелка компаса показывала… назад! Ровнехонько туда, откуда я и примчалась. Спайк, заррраза мертвая! Зато как громко он кричал «я все знаю», «у меня врожденный дар и пятерка за ориентирование на незнакомой местности», «да я чо хошь найду». Ага, нашел он, как же. Нашел словарный запас и вагон завышенного самомнения. — Народ, нам ту… Я не успела закончить фразу. Не успела сгруппироваться. Не успела осмыслить тот факт, что камень под ногами с загадочным чпоканьем растворился. Зато успела обдумать мысль «может, нас кто-то проклял?», прежде чем тело ухнуло в темноту. — Кейт!!! — вспорол тишину трагический вопль, и в прямоугольном проеме виднеющегося неба появились две встревоженные макушки. — Ты жива? — уточнил эльф. — Если нет, то мы тебя враз поднимем! — убедил пожить еще немного доракхай. Превозмогая боль в ушибленных местах и подозрительный хруст позвоночника, я подняла руку и неубедительно помахала. — Все в порядке, — крикнула я. Это «все в порядке» длилось ровно минуты три. Именно столько потребовалось некромантам, чтобы привязать веревку и под аккомпанемент голодного воя спуститься-спрыгнуть вниз. Первым шел орк. Спайк настоял на индивидуальной транспортировке, поэтому во время спуска находился на плечах Рычая. Эльф замыкал группу. Веревка, которую терзали оставшиеся без обеда гиены, жалобно гудела от напряжения и, кажется, жалела, что связалась с некромантами, а потом так и вовсе ее терпение лопнуло, и вся честная компания свалилась на пол глубокой пещеры. Опровергая все законы физики, тщедушный эльф, который спускался последним и имел меньшую массу, первым поприветствовал дно пещеры. Его придавил горообразный приятель, а Спайк стал вишенкой на этой пирамидке абсурда. Вишенка соскочила на пол и направилась ко мне. — Чего лежим? Кому позируем? Я с кряхтением села и угрюмо глянула на драколича. — Спайк, давно хотела сказать, что ты похож на океан. Дракон гордо выпятил грудь. — В смысле такой же глубокий и непостижимый? — В смысле от тебя тошнит. — Предупреждаю, Кейт, ты не так харизматична, как я, чтобы хамить без последствий! — заявил этот гад чешуйчатый и отправился на поиски, кого бы ещё уколоть своим остроумием. С трудом встав, я помогла парням повторить свой подвиг, шуганула сгустком пламени чересчур голодных гиен, что уже приноравливались прыгать в проем над нашими головами. Огляделась. Там, наверху, это больше походило на кучу камней и скальной породы, вырвавшейся из-под оков земли. Внизу же стали заметны признаки кладки, лобзика и строительных матов. Пятиметровое помещение получилось мрачным. Обычной пещере пришлось бы сильно попотеть, достигая такого совершенства в запугивании психики. Создавалось впечатление, что архитектора сего местечка нарочно вызвали на ковер и в приказном порядке попросили: «Голубчик, а создайте нам жуть из камня. На потолке вырежьте страшные морды невиданных зверей. Не забудьтесь о сквозняках с лирическим подвываниями. Да, и пусть эхо в пещере грохает как шаги великана. Ну и в целом, пусть всем и каждому захочется обмочить штаны». — Кейт, посвети, будь хорошей девочкой. Я на разведку, — внезапно вызвался Спайк, принюхиваясь к темноте вокруг. Ящер прошел два-три метра и был жестоко сцапан клешнями любопытства. — Шо за каракули? — возмутился он, тормозя у стены, что призывно манила непонятными письменами. — Так, парни, подь сюды! В кружок встали. Имитируем мозговой штурм. Ваши варианты? Что сие может быть? — Рисунок пилы? — предложил Эдвард. — Кардиограмма? — накинул свой вариант Рычай. — Больше похоже на чей-то нервный срыв, — буркнула я, заглядывая через плечо Эда. Начинающие дешифровщики дружно обернулись и не менее дружно смерили взглядом. Взгляд убеждал стоять и не мешать умным людям строить великие предположения. А лучше так вообще погулять в сторонке. — Ладно, пойду вдоль стены и осмотрюсь. Спайк и некроманты согласно кивнули и отвернулись, вычеркивая меня из списка интересных событий. — Хм… Вот этот символ я встречал ранее. Означает что-то вроде столб… Нет, вешка! Точно… — бубнил Эдвард, пока я удалялась для переоценки смыслов жизни, инвентаризации ценностей и поиска новых неприятностей.