В его памяти внезапно вспыхнули те выходные, которые они провели вместе в середине зимы: Флора делала вид, что читает, хотя уже задремала, он работал. Каждый раз, когда он смотрел на Флору, ее голова склонялась вперед, потом она замечала, что он наблюдает за ней, улыбалась и говорила: «Вообще-то, это очень интересно» – он улыбался в ответ, а в дровяной плите потрескивал огонь… В комнате было уютно, и Брамбл, ставший постоянным предметом обстановки с тех пор, как Флора вернулась, не желал отходить от нее, оборачивался к Джоэлу и ворчливо рычал, точь-в-точь как какой-нибудь старый дед, – впрочем, он таким и был по собачьему счету. Джоэл вдруг понял, что полностью утратил интерес к работе, которой занимался в тот момент. Он отодвинул папки, встал и забрал из рук Флоры книгу. А потом прижал Флору к себе и страстно поцеловал, а она прижалась к нему с таким желанием, мгновенно и окончательно проснувшись… и ее светлые глаза приобрели туманное, отстраненное выражение, которое Джоэл уже научился понимать… А потом они вместе пытались снять с Флоры множество глупой одежды, и оба смеялись – что было странным для Джоэла, он ведь так редко смеялся. Они заперли Брамбла в ванной комнате, а снаружи в воздухе кружились снежинки, украшая собой мир, и тепло их тел казалось волшебным, и на стенах танцевали тени… Джоэл думал, что никогда в жизни не был таким счастливым… нет, что он вообще никогда не был просто счастливым. И что он сделал потом? Заснул. И проспал девять часов подряд. Джоэл никогда нигде не засыпал по-настоящему. Он довольно рано это обнаружил: в домах опекунов, где родные дети умели выражать свою неприязнь самыми разными способами в любое время дня и ночи, в пансионе, где никогда нельзя было уйти из-под наблюдения воспитателя или от выходок старших мальчиков. Всю свою жизнь Джоэл держался настороже. Но не на Муре. Там он… там ему ничто не грозило. В Нью-Йорке безопасности не было. Город сбивал с толку, был слишком хлопотливым, заставлял Джоэла тревожиться. Город заставлял его накрепко закрываться в себе. И что он сделал? Он смотрел на Флору и видел в ее глазах не чистое доверие, с каким она смотрела на него, когда они сидели на стенке причала, и не сосредоточенное спокойствие, с каким она работала в кафе «Анни», в точности следуя рецептам из тетради ее матери, и не тот затуманенный взгляд, как во время объятий, когда у нее розовели щеки и дрожали руки и Джоэлу это казалось совершенно неотразимым… Нет. Флора смотрела на него с болью, растерянностью и разочарованием. Джоэл видел все то, что было для него невыносимо, – и от этого в нем пробудилась давно скрытая в глубине паника маленького мальчика, который мог остаться без крыши над головой и без еды, если не понравится каким-то людям… И чтобы сделать все еще хуже, Колтон теперь намеревался все разрушить. В жизни Джоэла не было таких отношений, которые можно было бы испортить и все равно остаться любимым. С ним просто никогда не случалось ничего подобного. Именно поэтому он так отчаянно сражался за то, чтобы быть лучшим, чтобы быть самым успешным, всегда побеждать, соблазнять самых прекрасных женщин, всегда быть впереди, впереди всех… Упасть в глазах Флоры… это ощущалось как худшая из всех возможных неудач, и Джоэл не был уверен, что сможет это вынести. И он не представлял, что ему с этим делать. Он стер и второе сообщение, крепко ругаясь себе под нос. Похоже, он ни на что ни для кого не был способен. Джоэл принялся расхаживать по номеру, стараясь отвлечься. И тут ему кое-что пришло в голову… кое-что такое, что он мог сделать, пусть даже он все испортит, пусть если ему даже придется уехать. Кое-что полезное. Страна могла быть другой, ситуация могла казаться странной, но было то, чего никто не знал лучше Джоэла: систему социальных служб, занимающихся детьми. Он снова открыл ноутбук. Дорогой Сайф! Мне хочется, чтобы Вы знали: я слышал о вашей прекрасной новости и был бы счастлив представлять Вас как юрист в том, что может ждать Вас впереди… Глава 26 Иногда хороший ночной сон способен разрешить все. Иногда вы уже через две секунды понимаете, что – нет, все по-прежнему ни к черту не годится. Флора моргнула, глядя в потолок, и вздохнула. Она не позвонила Джоэлу. Она просто не знала, как это сделать. Она не понимала своих чувств, не представляла, к чему они придут или где находятся сейчас. Она продолжала таращиться в потолок. Ох, да! Ей же надо готовиться к свадьбе, а она совершенно на это наплевала, бросившись очертя голову на другой конец света. Ветер дул в сторону моря, но он все равно был соленым и свежим и помог Флоре избавиться от путаницы времени в голове, когда она открыла дверь кухни и выпустила собак, а их большие хвосты радостно завиляли в утреннем свете. Флора вошла в кухню. – Та-да-да! – воскликнул Финтан. Он показал Флоре только что изготовленные сосиски в бумажном пакете. – Телячий рубец и травы! – Звучит неплохо. – Слабое определение! – возразил Финтан, включая древнюю газовую плиту. – Подожди немного. Они все болезни изгонят! Флора невесело улыбнулась: – Как сегодня дела у Колтона? – Прекрасно! – Лицо Финтана вспыхнуло радостью. – Он в Лос-Анджелесе, ругается с компаньонами. Если бы не эта глупая свадьба, я тоже был бы там. – Ну и хорошо, – усмехнулась Флора. Финтан наклонился к ней: – Если он не делает тебя счастливой… – Не начинай! – огрызнулась Флора. – Я не могу думать об этом прямо сейчас. – А это значит, что ты всегда будешь топтаться на месте, если он думает, что все хорошо, и будет продолжать в том же духе. – Знаю, – ответила Флора. – Я прекрасно все знаю. Просто… Я познакомилась с его психотерапевтом. – Он тебя познакомил со своим психотерапевтом?! – Это необычная ситуация. – У него что, совсем нет друзей? И ему приходится платить за общение? – Не совсем так, – порозовела Флора. Она никогда и ни с кем не говорила о прошлом Джоэла, и это было трудно, потому что так сложнее было найти для него оправдания. – Просто у него были трудные времена. Финтан помолчал, переворачивая сосиски, шипевшие на сковороде. – Он богат, красив, он юрист, который может путешествовать по всему миру. – У богатых красивых юристов тоже бывают проблемы. Финтан внимательно посмотрел на сестру. – Я думаю… – медленно заговорил он. – Думаю… ему следует обращаться с тобой как с принцессой. – Ты имеешь в виду чертову Золушку… – улыбнулась Флора. – Да уж, список дел на завтра просто безумный. – Знаю, – кивнул Финтан. – Разве это не прекрасно? Венчание Чарли и Джен должно было состояться в древней часовне, что стояла на высотке над мысом, и вокруг нее выстроились ряды таких же древних могил, как бы защищая ее от волн. Да, часовня была старой… старой-престарой. К тому времени, как на Мур явились миссионеры, люди жили здесь уже тысячи лет. Обращение их в новую веру произошло быстро – слишком быстро, говорили некоторые. Люди приняли эту религию, но никогда по-настоящему не забывали прежнего, не забывали многочисленных легенд о морских божествах, о тюленях и богах викингов, о принцессах в ледяных башнях – легенд, которые пришли сюда из-за холодного моря и с тех пор передавались из поколения в поколение, их рассказывали у огня, стараясь, чтобы священники не подслушали. Прием должен был состояться в «Харборс рест», что слегка удивило Флору, – она ожидала, что для празднества установят шатер в роскошном саду богатых родителей Джен, а не примут гостей в старом, слегка неопрятном отеле на краю города. Но зато это было вполне удобно, потому что можно было сбежать, как только все подготовишь, а не ждать, когда явится весь город. Видимо, для приема был подготовлен список гостей, но, само собой, все местные – в особенности старые жители городка – могли также заглянуть в церковь, венчания ведь были не частым событием в маленькой общине Мура. Хотя здесь любили венчаться посторонние – ради потрясающих пейзажей на снимках и ради того, чтобы устроить свадьбу, непохожую на другие. На самом приеме тоже, скорее всего, появились бы лишние гости, так что Джен предложила устроить буфет, а не столы и платный бар в разумных пределах. Но в том, что касалось еды, она хотела все сразу. Флора тихо проклинала ее и старалась думать о деньгах, готовя сотни сосисок в тесте, миниатюрные лепешки, пышные и безупречные, чтобы подать их с местными сливками и ежевичным джемом, а еще маленькие круглые печенья, пирожки с разнообразными начинками, желе и горячий молочный напиток поссет, хотя Флоре пришлось основательно порыться в записях матери, чтобы выяснить, что же это такое. В общем, всё, кроме свадебного пирога, как с некоторым самодовольством сказала ей Джен. Пирог должны были прислать с материка, и подтекст этого заявления, безусловно, состоял в том, что они не могут доверить Флоре столь важное дело… Флора лишь улыбнулась в ответ, прикусив язык, и сказала, что все в порядке. И еще – она не могла не признаться себе в этом – где-то на краю ее ума бродил вопрос: а что, если бы?.. Могло ли быть так, что Флора проснулась бы этим ясным и ветреным весенним утром не с чувством страха, а со спокойным ощущением счастья? Зная, что она выходит замуж за красивого, доброго, честного человека, с которым могла бы выстроить свою жизнь, простую и радостную? С которым она могла бы растить детей, – те говорили бы на гэльском и английском и ходили бы в школу Лорны. И они видели бы друг друга каждый день, посвящая работе лишь необходимое время… Самое простое счастье… Ей ведь его предлагали… Но Чарли видел сомнение в глазах Флоры и как поворачивалась ее голова, когда этот чертов невероятный американец появлялся в комнате, он видел все, он все понимал и оставил ее в покое. А она была обречена никогда не иметь простой счастливой жизни, как любой другой. Флоре было невероятно жаль себя, – даже когда она месила тесто для хлеба, который будут подавать с маслом, островным виски, копченым лососем и местной икрой, когда готовила крошечные замороженные имбирные булочки, начиненные с помощью шприца кремом, – их просто бросают в рот, – и бесконечные эклеры, а Айла и Иона в глубине кухни резали огурцы для сэндвичей, на всю громкость включив радио и болтая о парнях, с которыми надеялись познакомиться, и о том, насколько короткими могут быть их черные юбки, в которых просила явиться Джен. Флора не знала, не боится ли Джен, что Флора может ей помешать. Но в одиннадцать утра, когда церемония должна была уже идти вовсю, она с удовольствием осмотрела зал. Правда, ковер был поблекшим и слегка пыльным по краям, а на потолке – после стольких-то лет! – красовались табачные пятна, но на длинных столах не оставалось свободного местечка, они буквально ломились от еды вокруг главного – свадебного пирога, который оказался очень простым и не нарядным, в нем не было ничего такого, что Флора не могла бы сделать в своей «Кухне». Флора окинула взглядом тяжелые кувшины со сливками, два огромных бока местного копченого лосося, маленькие горячие супницы с традиционным шотландским супом из пикши, картофеля, лука и молока, – и сочла, что выглядит все это совсем неплохо. Флора даже позволила себе улыбнуться. Что ж… Она не была невестой. Но определенно могла назвать себя хорошим поваром. В дверь заглянул Финтан и, посмотрев на стол, показал Флоре сразу два больших пальца. Они услышали приближение свадьбы задолго до того, как ее увидели. День выдался по-настоящему чудесный, ясный, слегка ветреный. На Муре не было свадебных автомобилей, разве что вам захотелось бы украсить цветами какой-нибудь «лендровер», что некоторые и делали, поэтому вся компания просто пошла пешком по главной улице, и молодых громко поздравляли воскресные туристы и прохожие, веселясь от того, что вдруг очутились посреди свадебной процессии, а в церкви громко звонили колокола. Флора сосредоточилась. Это был день Джен, а на острове мало кто не знал о том, что прошлым летом у Флоры и Чарли начиналось нечто вроде романа. Флоре захотелось, чтобы хоть в этот раз Джоэл оказался рядом с ней, потому что для нее это имело значение. Финтан, как будто почувствовав это, подошел поближе к сестре и сжал ее руку. А заодно стряхнул муку, попавшую ей на фартук и на волосы. – Не беспокойся, – сказал он. – У тебя нет причин переживать из-за всего этого. Флора ни на мгновение не подумала, что это так. Но она нацепила на лицо улыбку и взяла себя в руки.