– За что? – Она хотела сбежать, – вмешалась демоница, которая меня избила. От ее наглого вранья во мне пробудилось упрямство. Я хотела возразить ей, но, когда попробовала выпрямиться, тело огнем пронзила боль. С огромным трудом я сумела сдержать вопль. – Если это правда, – холодно сказал Белиал, – то наказывать ее полагается мне, а не тебе, Мирабель. – Да пожалуйста! – хихикнула демоница и сунула розгу ему в руки. – Ни в чем себе не отказывай. Несколько мгновений Белиал изучал тупой предмет. А потом развернулся так быстро, что я почти не заметила его движений, и проткнул розгой живот Мирабель. Демоница испуганно ахнула, но Белиал даже глазом не моргнул. Не вынимая из нее своего оружия, он за него притянул ее к себе и наклонился к уху: – Не надо бросать мне вызов! Пускай Мирабель не могла умереть, случившееся вызвало всеобщий ужас. И у меня тоже. Не потому, что демоница этого не заслужила, а потому, что я прежде не видела никого, кто был бы способен на такую расчетливую и прагматичную жестокость. Белиала, кажется, ничуть не беспокоили шокированные лица собратьев. Отпустив Мирабель, он пошел ко мне. Сила сделала его глаза черными, но больший страх внушал сверкающий в них гнев. Без единого слова он взял меня на руки и поднял. Из-за того, что при этом я застонала от боли, выражение его лица помрачнело еще сильнее. Так он вынес меня из атриума мимо самодовольно улыбающегося Януса. Крепко прижатая к теплой груди Белиала, я старалась осмыслить, что сейчас произошло. С одной стороны, я ощущала благодарность за появление Белиала, с другой – мне не нравилось знать, что меня спасли. Я вполне в состоянии сама о себе позаботиться. Кроме того, благие деяния всегда приводили к тому, что рано или поздно благодетель потребует ответную услугу. Этого мне хотелось избежать. – Думаю, я могу идти сама, – сообщила я Белиалу. – Разумеется, – сухо откликнулся тот, но даже не попытался поставить меня на пол. Мою вялую попытку освободиться он просто проигнорировал, так что в конце концов мне пришлось признать поражение. Для большего сопротивления у меня слишком болело все тело. Оказавшись в своих покоях, он донес меня до одной из мягких кушеток и бережно усадил на подушки. Мы были не одни. Демон-азиат стоял возле колонн на границе с садом, а рыжеволосая женщина с любопытством приблизилась и выпалила целый набор ругательств на каком-то чужом языке. Белиал опустился передо мной на колени. К тому моменту чернота из его взгляда исчезла, чего не скажешь о беспощадном выражении на лице, с которым он теперь изучал мои раны. – Впредь тебе следует чуть лучше о себе заботиться, – с упреком посоветовал он, прежде чем приступить к осмотру моего виска. – Не всех твой острый язычок привлекает так же, как меня. У меня открылся рот. Я так оторопела, что даже забыла воспротивиться его заботе. – Считаешь, что я сама все это спровоцировала?! Бел вздохнул, ничуть не смутившись моим язвительным тоном. Похоже, ему было неинтересно сейчас затевать со мной спор. – Ну, какой-то спусковой механизм же должен быть, – равнодушно заметил он. – Да, должен! – раздраженно воскликнула я. – В конце концов это обычное дело – наказывать рабов, пойманных без их ошейников. Белиал опустил руки. Глаза у него слегка сузились, на щеках заходили желваки. Кажется, он в ярости, но по какому праву? – Ты не сказала им, что это сделал я? – непонимающе спросил он. Я избегала его взгляда: – Нет. Еще больше непонимания. – Почему нет? – Потому что… – начала я и замолчала. Все равно он не поймет причину. Я мало что имела, а большинство из того, у меня что было, в любом случае рано или поздно отнимали, однако мои воспоминания принадлежали мне – в том числе и моя гордость, и мои чувства. Этот момент в саду, когда Белиал сломал мой рабский ошейник, может, и послужил поводом к полученным ранам, но, невзирая ни на что, я не собиралась делиться им с Янусом, чтобы тот над ним насмехался. Как не собиралась и оправдываться перед Белиалом и его сопровождающими, каким бы детским ни казалось мое поведение или с каким бы ожиданием они на меня ни смотрели. – Просто не люблю разговаривать, – отстраненно пробормотала я. Очень медленно брови Бела поползли вверх. – Да что ты говоришь. И тут я внезапно почувствовала его силу. Не такую грубую и разрушительную, как раньше. Она ощущалась, скорее, как едва заметное дуновение. Белиал накрыл мою ладонь своей. – Давай я исцелю твои раны… – НЕТ! – я оттолкнула его и вскочила, чтобы между нами образовалось как можно большее расстояние. Страх заставил меня позабыть о боли. Ему нельзя меня лечить! Если он попробует, то довольно быстро сообразит, что мое тело не реагирует на демоническую магию. А потом сложит один плюс один, и мое прикрытие рухнет. – Всего-то пара-тройка синяков, – пролепетала я сквозь боль. – Само заживет. Несколько мгновений праймус смотрел на меня так, будто я влепила ему пощечину. Затем помрачнел. Он кивнул на пол под моими ногами: – Из синяков обычно не течет кровь. Проследив за его взглядом, я вздрогнула. Белиал прав. Видимо, Мирабель несколько раз хлестнула настолько сильно, что кожа лопнула. – Все не так плохо, как кажется, – солгала я, сражаясь со слезами отчаяния, которые подступали к глазам от боли. Я беспомощно указала в сторону ванной. – Можно мне просто пойти смыть кровь? Естественно, Белиал буквально пронзал меня взглядом, и, естественно, я пробудила в нем подозрения, однако это все равно лучше, чем альтернатива. Так что я старалась выглядеть по возможности уверенно, пока он, наконец-то, не вздохнул и взмахом руки не дал мне разрешение. Хромая, я воспользовалась правом на побег и оставила за спиной опасно задумавшегося демона. Белиал Косточки для Цербера Я лежал с закрытыми глазами на мраморной скамье в саду, впитывая тепло солнечных лучей. Они немного помогали против тлеющего во мне негодования. Что за бред. В течение нескольких десятилетий я не предлагал людям исцелить их, не прося ничего взамен. Это было извинением. Предложением мира. Но Кассия отреагировала на него с таким ужасом, словно я хотел с ней расправиться. При иных обстоятельствах я бы списал все на очередной пунктик ее гордого сопротивления, если бы не чистейшая паника у нее на лице. «Она стойко держится, – передала мне Грим по нашей ментальной связи. Вместе с тем я почувствовал, что германка покинула покои. – Дай ей чуть-чуть отдохнуть. А я пойду раздобуду что-нибудь, во что она сможет переодеться». Великолепно, теперь еще и собственная отмеченная раздает мне указания. При том что мое терпение и так уже было на исходе, после того как я позволил Грим присмотреть за ней, вместо того чтобы просто положить конец этому сумасшествию и исцелить Кассию – в случае необходимости даже против ее воли. Едва девчонка вошла в ванную, от боли и перенапряжения ее вырвало, а потом она чуть не задохнулась от рыданий. И все это совершенно напрасно. Что она вообще забыла в личных комнатах Януса? Пока я всеми силами пытался держать ее от него подальше, она топала прямо в лапы к этой свинье и его друзьям, лизавшим ему задницу. Моя ошибка, что не включил других праймусов в условия спора. Оставалось лишь надеяться, что урок, который я преподал Мирабель, окажется достаточно устрашающим. Если им в головы придет идея сделать Янусу одолжение и внушить что-то девчонке или убить ее, я мог раз и навсегда забыть о Мальте. А что еще хуже, мне придется преклонить колени перед Янусом. Такого не должно случиться. С этого момента я больше не спущу с Кассии глаз. Она обладала по-настоящему нездоровым талантом попадать в неприятности. Мне даже думать не хотелось, что бы произошло, если бы я не удивился ее долгому отсутствию. По крайней мере теперь в моих покоях воцарилась тишина. Наверное, девушка уснула. Лучше бы так и было, потому что больше я не мог позволить себе проявлять снисхождение к состоянию Кассии и ее душевному самочувствию. Сегодня я ее пожалею, однако завтра к ней либо должны вернуться силы, либо пусть приведет мне очень вескую причину, почему не разрешила мне ее вылечить. В таком ключе я некоторое время размышлял под почти вечерним солнцем, как вдруг изнутри начали доноситься странные звуки. Так как Грим предупреждала, что уходит, а Хиро по моему поручению собирал сведения о доверенных лицах Януса, издавать их мог только один человек. Я изумленно сел и действительно обнаружил, что Кассия опустилась на колени и вытирала с пола свою кровь. Да разрази меня гром! Она еле держалась на ногах, но ползала по полу, чтобы выполнить работу, с которой я мог справиться одним щелчком пальцев. Как ей в голову вообще пришла такая дурацкая мысль? Меня охватило острое желание воспламенить тряпку, которой она убиралась, однако, вспомнив про увещевания Грим, я уговорил себя быть сдержаннее. Поэтому послал свою силу в покои и уничтожил кровь, воду, вино, осколки, сожженные простыни и вообще все, что могло побудить ее к любому другому занятию, кроме отдыха. А потом, довольный содеянным, лег обратно на скамью и продолжил принимать солнечные ванны. Ко мне приблизились неуверенные шаги босых ног. Я подавил стон. Крайне неразумно и дальше испытывать на прочность мое нынешнее настроение. На меня упала тень. Я держал глаза закрытыми и никак не реагировал. Возможно, она все-таки поймет молчаливое предупреждение и сообразит, что в данный момент я не настроен с ней общаться. Она кашлянула. А вот и он, снова этот нездоровый талант притягивать неприятности. – Я не хотела показаться неблагодарной, – тихо проговорила она. Тон звучал искренне, однако в ее голосе сквозило что-то еще. То, с чем я очень хорошо знаком, – расчет. Неужели планировала задобрить меня ненужными извинениями и отвлечь внимание от своего подозрительного поведения? Хорошая попытка. – Не показалась, – прохладно отозвался я. Мне наскучили подобные маневры. Я желал получить ответы. Впрочем, прямо сейчас Кассия не в подходящей форме, чтобы со мной спорить, поэтому я предпочел закончить разговор прежде, чем он станет ей неприятен. – Хорошо, – прошептала она. Похоже, до нее наконец дошло, что у меня нет желания болтать. Тем не менее она не ушла. Просто стояла и смотрела на меня. Обычно я ничего не имел против подобного любования моей персоной, однако в этот миг оно окончательно вывело меня из себя. Вздохнув, я прикрыл рукой глаза от солнца и взглянул на нее. – Еще что-нибудь? От моего неожиданного внимания у нее чуть не остановилось сердце. Девушка нервно вцепилась в полотенце, в которое была завернута. В сочетании с ее влажными волосами это выглядело бы очаровательно, если бы не кошмарные темно-красные рубцы, уродующие ее тело. Во мне вспыхнула ярость. Именно этого вида я и хотел избежать ради своего же спокойствия. – Я подумала, раз ты гостишь в Риме, – помедлив, начала она и переступила с ноги на ногу, – я могла бы немного показать тебе город. В качестве благодарности за то, что ты за меня заступился. Меня настолько поразило ее предложение, что я чуть не свалился со скамейки. Она стояла передо мной, вся избитая, слабая, как новорожденный жеребенок, и собиралась гулять со мной по Риму?! Чтобы отблагодарить спасителя, от помощи которого недавно отбивалась руками и ногами? Это так подозрительно, что я наплевал на свою обретенную под лучами солнца сдержанность и решительно встал. – Хочешь показать мне город? – язвительно спросил я. – В таком состоянии, что тебя можно перепутать с косточками, которые пожевал Цербер? Поскольку я был значительно выше Кассии, ей пришлось поднять голову, чтобы посмотреть мне в лицо. Она кротко моргнула. – Грим закрыла раны и дала мне средство от боли, – призналась она. – Я в порядке. Так-так. Крепко стиснув зубы, я почувствовал, как внутри меня взвилась ревность. Ощущение, которое овладевало мной довольно редко, однако имело утомительную привычку заканчиваться кровопролитием. Я злобно уставился на девушку. То есть моя сила повергала ее в священный ужас, хотя штучки германской колдуньи были не менее сверхъестественными и устрашающими. А теперь Кассия еще и полагала, что, похлопав ресницами, сумеет обвести меня вокруг пальца и отвлечь от того, насколько сомнительным выглядело ее предложение. – Как пожелаешь, – опасно тихо произнес я и галантным жестом предложил ей идти первой. Раз заботы Грим оказывали ах какой восхитительный эффект, больше нет необходимости обращать внимание на ее состояние. – Тогда покажи мне город. Скоро я выясню, что она замышляет. Может, хочет использовать меня, чтобы выбраться из дворца? А может, ради побега?