Оля поднесла к себе фотографию Полины, сделанную, по-видимому, в последнее лето. Улыбающаяся, с короткой стрижкой, в бордовом сарафане с голыми плечами - розовощёкая девочка-вишня. Круглые колени, высокая грудь. Стоит, облокотившись на перила уходящей вверх лестницы, бокал вина в правой руке. Картон фотографии обрезан по одной стороне, отчего левая рука, откинутая в сторону, вошла не полностью, а лишь до запястья. Срез неровный, чуть волнистый. Ольга перевернула фото, но никакой надписи не нашла. - Это она с подружкой в санаторий ездила. Десять дней на море, в первый раз. Счастливая приехала. Путёвку в мае брали, дешевле получалось. Начальница поначалу отпускать не хотела. Да Полинка уговорила, сказала, что всё отработает, на выходные будет выходить. Подружка её замуж тем летом выходила, вот они и решили девичник устроить… - Она здесь другая совсем, - Оля сравнивала отпускную фотографию с другими, где Полина Титова ещё красовалась ровной косой, перекинутой через плечо и отсутствием косметики на круглом приятном лице. – Скажите, у неё были золотые серёжки с красным камнем? - Не видала таких. А почему вы спрашиваете? В сенях послышались тяжёлые шаги. - Павлуша приехал! На кухню, чуть пригнувшись в дверях, вошёл брат Полины. Высокий, с обветренным простым лицом и, заметными уже, продольными морщинами над переносицей. Цепко оглядев Ольгу, зачерпнул ковшом воду из ведра и, громко сглатывая, выпил. - Здравствуйте, Павел, - девушка смутилась от его взгляда. - Здрасте, - парень сел и начал есть из глубокой тарелки, шумно стуча ложкой и отламывая от буханки хлеба крупные куски. - Это Оля! - мать Павла осеклась, не зная, как продолжить. - Про Полину разговариваем, - голос её задрожал. - Из газеты, что ли? - буркнул Павел, отдавая матери пустую тарелку. - Нет, - девушка смутилась ещё больше. Как объяснить свой приезд, она не понимала. Чувствовала, что должна найти слова, но они, словно нарочно, ускользали от неё. - Ой, Павлуша, я же в городе носков тебе купила. Сейчас принесу! Павел поморщился и, когда его мать вышла, навис над Ольгой: - Вы зачем сюда приехали? Из любопытства? Чего вынюхиваете? - П-простите, - Оля встала, - я, правда, хочу помочь. - Чем? Сеструху найдёте? - он оглянулся на дверь и ещё больше понизил голос. - Убирайтесь отсюда! Ничем вы помочь не можете, только нервы истреплете. У матери, и так, крыша едет, - Павел заметил фотографию сестры и сгрёб её со стола широкой ладонью. - Это уже не Полина! - потряс ею перед лицом Оли. Затем крикнул матери. - Мне пора! Я твою гостью подброшу до перекрёстка. - А что же, как же? Чаю бы ещё попили, - мать Павла, прижимая к груди свёрток, грузно осела на табуретку. - Я после работы приеду, - Павел дождался, когда Ольга смазано попрощается и выйдет, затем плотно прикрыл за собой дверь. Ольга топталась на крыльце. Парень, не глядя на Олю, швырнул фотографию в жестяной бак и зашагал к калитке. Ольга охнула и тут же выхватила её, окунув руку в сизый пахучий дым. - Зачем вы так, Павел? - девушка ждала, что парень подаст её руку, но он легко поднялся в кабину и завёл мотор. Ольге пришлось поднапрячься, чтобы влезть наверх и втиснуться в узкое пространство. Фотографию она положила в сумку, и запах горелой листвы теперь пропитал всё вокруг. - Как обещал, до перекрёстка подброшу. Скоро автобус поедет, пересядете. - Почему вы сказали, что на фотографии уже не Полина? - Что ж ты не отстанешь-то никак? - Павел резко переключал скорости, отчего кабину трясло, и их с Ольгой мотало из стороны в сторону. - Что вы, бабы, за народ? Никак я понять не могу. - Вы, кажется, жениться собираетесь на одной из нас? - Оля ухватилась за ручку двери, когда, выезжая на дорогу, трактор накренился, выворачивая из колеи. - Не ваше дело, - Павел даже не взглянул на пассажирку. - А что вы думаете обо всём этом? - не отступала Оля. Они уже ехали по дороге в направлении Чудова. - Я бы сеструху никогда в обиду не дал! - Павел прибавил скорость. - Полька добрая была, доверчивая. Но как с курортов этих вернулась, всё о красивой жизни мечтать стала. Дурища! Ресторанов хотела, веселья. Мать тоже: уши развесит, слушает, поддакивает. Надо было Польку выдрать, как сидорову козу, а то обстриглась, тряпки всякие на себя нацепила. - Это не преступление, - Оля пожала плечами. - Последний месяц вообще нос в Апраксино не показывала. - В тот день, действительно, в магазине была ревизия. И она собиралась поехать вечером к вам. - Да читал я показания, - Павел потёр лоб, оставив на нём жирный след от солярки. - Может оно и так, не знаю. - Думаете, уехала? Павел покачал головой. - Нет, не могла Полька вот так запросто, ничего не сказав, уехать. Даже, если где накуролесила, сказала бы. Дело житейское. Фотку эту я у её подружки, Соньки, взял, когда Полину искать начали. Не хотел, чтобы другие видели, что Полина… - Что - Полина? - Ну... - Павел стал съезжать к обочине. - Так это вы обрезали фотографию? Парень нехотя кивнул: - Не надо, чтобы люди видели, что Полина курила. - У неё появился кто-нибудь в Чудове? Я имею в виду… - Я понял, - Павел облокотился на руль и задумался. - Матери она как-то сказала: мол, найду настоящего мужика. Чтоб успешный был, при машине, при власти. Вроде, глупой-то не была, а дура… Они некоторое время сидели в тишине. - Я не знаю, зачем всё это говорю тебе. И не понимаю, зачем ты во всё это лезешь. Не приезжай к нам больше, не надо. По-хорошему прошу. Слева от них, из-за поворота, выехал жёлтый "пазик". Павел помигал фарами и развернулся к Ольге. - Из Мясниково автобус. До автовокзала доедешь. Девушка спрыгнула вниз. Оглянулась, пытаясь разглядеть лицо парня. Но он уже сдавал назад, чтобы развернуться, и Ольга, махнув на прощание рукой, заторопилась к тормозящему автобусу. Разве могла она осуждать Полину? Да и за что? Увидеть в первый раз море и вырядиться в новое яркое платье, выпить вина и представить себя столичной штучкой, привлекающей внимание - разве не об этом мечтают все деревенские девушки? Этот образ так понравился Полине, что она привезла его с собой обратно в Чудов. А в Чудове, как и в любом другом городе, существовали свои злачные места. Места, присутствие в которых повышало рейтинг и давало надежду выбиться из серой массы. Раньше мотыльки слетались в «Огонёк», и это Оля очень хорошо помнила. Её саму опалило так, что боль от ожога не проходила до сих пор. глава 14 - Я не могу жить без любви! - Жанна закатывает глаза к потолку и вздевает руки. Но тут же ойкает и морщится. Булавка впивается в её холёную кожу. Ольга молчит. Во-первых, потому что её рот занят иголками, во-вторых, ей не хочется поддерживать эту тему. Её любовь к Белецкому мучительна, прекрасна и губительна. Девушка не выглядит счастливой, она старательно прячет это волнующее горячее ощущение глубоко внутри, не позволяя ему просочиться наружу. Всё должно остаться в ней. Пусть это чувство лучше сожжёт её, перекроет дыхание, остановит сердце, только пусть будет. Ведь никто не знает, сколько у тебя осталось времени. На автовокзале, как всегда, толпились люди. Торговцы в ларьках терпеливо ждали, когда зазевавшиеся покупатели, застрявшие у витрин, дозреют до покупок. Они демонстративно громко прощались с коллегами, успевшими повесить замки на ставни. Таксисты, стоя у своих машин, позёвывали, вяло переговариваясь друг с другом и, как один, откровенно разглядывали Ольгу, предлагая довезти «с ветерком». Они без труда вычленяли из толпы новые лица. Из киоска с шаурмой пахнуло жареной курицей и чесночным соусом. Ольга постаралась как можно скорее проскочить мимо, чтобы не поддаться соблазну, когда заметила сидящего под пластиковым столиком Платона. - Это ты, хороший мой? - девушка присела на корточки, и пёс, завиляв хвостом, ткнулся носом в её ладонь. - Эй, дэвушка, собаку кормить надо! - молодой кавказец в фартуке выглянул в окно киоска и зазывно поиграл бровями. - Конечно, - Ольга поднялась. - Дайте сосиску без всего. - Расплатившись, она сунула псу угощение, развернув на салфетке, но Платон, понюхав, лишь коротко гавкнул. - Действительно, это не еда. Пойдём, купим что-то более достойное. Пёс согласно потрусил рядом с Ольгой. Он не выглядел голодным, скорее всего просто гулял по городу, повинуясь своему внутреннему собачьему инстинкту. Вывернув на улицу, ведущую к дому Лаврика, Ольга неспеша шла вдоль дороги, гоняя в голове недавний разговор с родственниками Полины. Машин было мало, и девушка не беспокоилась за Платона, который шнырял из стороны в сторону, погружаясь мордой в придорожные пыльные кусты и элегантно поднимая заднюю лапу в подходящих для него местах. Из проулка выскочил мальчишка. Ольга узнала Вовку и попробовала обратить на себя внимание. - Вовка, стой! Ты почему так далеко убежал? Но мальчишка даже не повернулся. Он нёсся вперёд, вжав голову в плечи, выставив кулаки перед собой и перебирая ногами с такой скоростью, что было сложно разглядеть, касается ли он земли. Ольга, сложив ладонь козырьком, посмотрела ему вслед. Не её, конечно, дело, но Бульке стоило быть более внимательной в воспитании сына. Из проулка опять послышался топот маленьких ног. Обернувшись, Оля заметила ещё одного мальчишку, постарше. Он был полнее, бег давался ему с большим трудом, нежели Вовке, волосы прилипли к вискам, а щёки дробно тряслись в такт движениям. Оля махнула ему рукой и, когда тот притормозил, схватила его за рубашку. - Эй, не носитесь, как оглашенные, смотрите на дорогу! И Вовке скажи! Мальчишка, издавая носом свистящие звуки, уставился на Ольгу выпученными глазами, и только сейчас девушка заметила, какое у него серое лицо. Нижняя губа паренька подрагивала, а по переносице стекала крупная капля пота. - Там это… - он махнул рукой за спину. - Мы с Вовкой в полицию, к его бате! Ольга нахмурилась и посмотрела в сторону проулка.